Флот вторжения
Шрифт:
— Мы делали это дважды, потому что он понравился мне больше, чем кто-либо из других. От них я просто хотела избавиться. Но он — неплохой мужчина. Если бы он был китайцем, то был бы очень хорошим мужчиной.
Второй дьявол разговаривал с Бобби Фьоре. Тот отвечал на своем языке. Разговор шел не по-китайски, и потому Лю Хань не поняла ни слова. Поскольку интонация не менялась, ей эта речь больше напоминала хрюканье, нежели человеческие слова. И как только иностранные дьяволы понимают друг друга? Но по сравнению с шипением и кашлями, из которых состоял язык чешуйчатых дьяволов,
Маленький чешуйчатый дьявол, который говорил с Лю Хань, повернулся и что-то сказал своему напарнику. Оба дружно зашипели. Лю Хань пыталась понять, о чем они говорят, но не смогла: они произносили слова слишком быстро. Она заволновалась. В тот раз, когда она почувствовала себя отчасти в безопасности и покое, чешуйчатые дьяволы превратили ее в шлюху. Какое новое зверство они замышляют теперь?
Тот, кто говорил на языке Бобби Фьоре, что-то ему сказал. Отвечая, человек кивнул. Жест этот, похоже, означал у них обоих одно и то же. Вероятно, Бобби сказал «да». Но «да» чему?
Ящер, немного говоривший по-китайски, повернул оба глаза к Лю Хань:
— Хочешь снова спариваться этот человек? Вопрос застал ее врасплох. И вновь Лю Хань ответила честно:
— Чего я действительно хочу, так это вернуться в лагерь, из которого вы меня забрали. Если вы этого не сделаете, я хочу, чтобы вы просто оставили меня в покое и не заставляли больше отдавать мое тело за пищу.
— Это первое выбирать не ты, — сказал чешуйчатый дьявол. — И это второе выбирать тоже не ты.
— И что мне остается? — спросила Лю Хань. Затем она сообразила, что в первый раз маленькие чешуйчатые дьяволы предоставили ей хоть какой-то выбор. До сих пор они просто делали с нею все, что захотят. Неужели появилась надежда?
— Спариваться снова с этот мужчина — один выбор, — сказал маленький дьявол. — Другой выбор — сюда приходить новый мужчина. Ты делать выбор сейчас.
Лю Хань хотелось накричать на этого дьявола. Он не освободит ее; он просто позволил ей выбирать между двумя видами грехопадения. Но хоть какой-то выбор — все лучше. чем вообще никакого. Бобби Фьоре не бил ее. Он не принуждал ее силой. Когда она заплакала, он поддержал ее. Даже рассмешил своими глупыми воображаемыми сигаретами. И он ненавидел маленьких чешуйчатых дьяволов, может, почти так же, как она сама.
— Я бы предпочла остаться с этим мужчиной, — сказала Лю Хань как можно поспешнее, не желая давать маленькому дьяволу шанса передумать.
Он повернулся к другому дьяволу. Они поговорили еще. Тот, кто говорил по-китайски, сказал:
— Большой Урод самец говорит, он тоже хотеть с тобой снова. Мы это сделать, смотреть, что будет с ты, с он. Возможно, мы много узнать.
Ей было совершенно все равно, что там узнают чешуйчатые дьяволы; она надеялась, что они вообще ничего не узнают. Но Лю Хань благодарно улыбнулась Бобби Фьоре. Если бы он не захотел сюда вернуться, все остальные ее желания вряд ли бы что-либо значили.
— Лю Хань — не плохая, — улыбнулся в ответ Фьоре и выразительно кашлянул.
Оба чешуйчатых дьявола забулькали, как перекипающие чайники. Говоривший по-китайски спросил:
—
— Мы не знаем языка друг друга, — пожав плечами, ответила Лю Хань.
Чешуйчатые дьяволы умели создавать такие вещи, которые и вообразить нельзя, но иногда они была совершенными дурнями.
— А… — сказал дьявол. — Мы узнавать еще. Они вывели Бобби Фьоре из камеры. Перед тем как дверь захлопнулась, он сделал жест, словно поднимает в ее честь бокал с вином, и поднес воображаемый бокал к губам.
Лю Хань постояла еще, глядя на закрывшуюся дверь. Потом она заметила, точнее, ощутила, что она вся грязная и с нее капает пот. В камере был кран, который при нажатии ручки на несколько секунд выдавал струю воды. Лю Хань подошла к нему и умылась настолько тщательно, насколько могла. Сделав это, она не ощутила потребности мыться еще, еще и еще, как это несколько раз бывало прежде. Одного раза было достаточно.
Командир полета Теэрц ощущал себя длинным мячом. У него на Родине самцы играли в эту игру, перебрасывая мяч друг другу. Они начинали, находясь на расстоянии вытянутой руки. Всякий раз, когда один из них ловил мяч, он отступал на шаг. Хорошие игроки в длинный мяч могли вести игру, расходясь на расстояние городского квартала. А участники чемпионатов были способны увеличить это расстояние почти вдвое,
Командиры кораблей эскадры вторжения оставили этих чемпионов далеко позади. Они перебрасывали Теэрца и его отряд истребителей взад-вперед через весь основной северный континентальный массив Тосев-3. Начинал Теэрц сражение, уничтожив в воздухе британский бомбардировщик. Сейчас же он атаковал наземные позиции войск Ниппона, переместившись почти на другой конец этого холодного и влажного мира.
— Я их обнаружил, — раздался в шлемофоне командира полета голос Гефрона. — Они появились на моем поверхностном планшете.
Теэрц сверился с дисплеем. Да, впереди, под ними, находились танки Расы и другие боевые машины. Все их высокочастотные радиомаяки отражались ярко-оранжевыми точками. Еще дальше располагались ряды ниппонских траншей, окружавшие… как назывался тот город? Да, Харбин. Именно эти позиции и предстояло атаковать истребителям.
— Вижу цель, Гефрон, — сообщил Теэрц. — Повторяю: вижу цель. Пилот Ролвар, вы обнаружили цель?
— Именно так, командир полета, — официально ответил Ролвар. Затем его голос изменился: — А теперь давайте их уничтожать!
Теэрц не хотел бы сейчас оказаться одним из солдат Больших Уродов. Мирная ночь вот-вот обернется для них кромешным адом. В точно выверенное мгновение его истребитель выпустил ракеты, которые понеслись вниз, к изборожденной территории, где сгрудились войска Ниппона. Языки пламени, тянувшиеся за ракетами, напоминали огненные ножи.
Поскольку Теэрц был командиром полета, в его распоряжении имелся дополнительный дисплей, которого не было у Ролвара и Гефрона. Этот дисплей показывал запуски ракет с истребителей и сейчас говорил о том, что оба пилота тоже выстрелили по вражеским позициям. Через считанные секунды наземные взрывы это подтвердили.