Флотоводцы и мореплаватели Екатерины Великой
Шрифт:
6 июля скончался один из матросов. Через три дня очистилась от льда Белушья губа, но в проливе лед держался еще 9 суток. Когда судно оказалось на чистой воде, в корпусе вновь открылась большая течь, так что пришлось дважды в сутки отливать из трюма воду. Моряки приступили к ремонту корпуса. Они вырубали сгнившие участки и заполняли образовавшиеся щели густой глиной, смешанной с ржаными отрубями, «везде, где нужно было, конопатили, токмо течь не успокаивалась»[12, с. 78].
К 1 августа кочмара была готова к дальнейшему плаванию. Пролив полностью очистился ото льда, и на следующий день Ф. Розмыслов направился в Карское море. К этому времени он сам был уже болен, а
Широту места зимовки Ф. Розмыслов определял пять раз, измеряя меридиональные высоты Солнца с помощью астролябии. По его сведениям, эта широта составляла 73°39' с. ш., что на 21' севернее, чем широта, определенная гидрографами в XIX в. Измерил он и склонение компаса, и подъем воды в проливе из-за приливных явлений, а также определил длину пролива — она составила 42 итальянские мили (73 км), что близко к современным данным.
Начальник экспедиции старался по возможности осмотреть и описать не только берега пролива, но и близко расположенные горы. По его словам, они «из мелких и крупных плитных камней, имеется на многих и трухлой следами аспид [41] ». Он не нашел нигде «никаких отменностей и курьезных вещей, например как руд, минералов, отличных и неординарных камней и соленых озер, и тому подобных, а особливо ключей вод и жемчужных раковин»[12, с. 80].
41
сланец. — Авт.
В горах было много пресных озер, где водилась мелкая рыба. «Растущих дерев весьма не имеется», — отмечал Розмыслов, и причиной этого, по его разумению, является короткое лето — август и несколько дней сентября, а затем вновь наступает зима. «Да и травам за беспрерывною зимою никаким расти не можно; но изредка и находили выходящую из снега траву, называемую зверобой, и салат, но какую оные имеют силу, неизвестно» [12, с. 80]. Он описал и фауну островов: отметил большие стада диких оленей, множество песцов, волков и белых медведей. Весною прилетали дикие гуси, чайки и галки. У побережья отмечены были морские животные — белухи, несколько видов тюленей и моржи.
Начальник экспедиции был полон решимости продолжить плавание на восток и пересечь Карское море. Вечером 2 августа кочмара вышла из пролива Маточкин Шар и поплыла прямо на восток. В 5,5 мили от берега стали встречаться редкие льдины, которых час от часу становилось все больше.
Наконец к вечеру следующего дня, в чуть более 30 милях от Новой Земли, путь преградили льды, составлявшие сплошную ледяную цепь, «между которою с верху мачты водяного проспекта, также и берега не видно. Между тем судно льдами повредило, и сделалась в нем немалая течь»[12, с. 80]. Далее Розмыслов записал: «А осматривать той течи в скорости малыми людьми не можно, чего для согласно положили: дабы с худым судном не привести бы всех к напрасной смерти и при том, как здесь небезизвестно, что наступил последний осенний месяц, в котором продолжать время во ожидании помянутого льда, дабы он очистился, уже не можно, да к тому жив заслуженном провианте служителям великой недостаток, с которым едва можно продолжать к порту. чего для поворотили по способности ветра к проливу Маточкин Шар, по счислению от оного с 60 верст»[12, с. 80].
На следующий день моряки вновь увидели берег Новой Земли и направили кочмару в проход, открывшийся в береговой черте, посчитав его входом в пролив Маточкин Шар, но оказалось, что это неизвестная
Экспедиция находилась в критическом состоянии. Начальник и его помощник были больны, в живых осталось всего четверо моряков, провизия была на исходе, а из-за течи корпуса в трюме прибавлялось по дюйму (2,5 см) в час воды, и это при стоянке на якоре. Стало ясно, что необходимо возвращаться на материк. В судовом журнале Ф. Розмыслов не указал, что побудило его, выйдя из залива, поплыть вдоль побережья к югу. То ли сработала интуиция, то ли расчет, но, к счастью, проплыв к юго — юго- западу 25 миль, он усмотрел восточный вход в пролив, вошел в него и поплыл на запад.
8 августа ночью кочмара стала на якорь у устья р. Маточка. Главной заботой моряков в тот момент было обнаружить места течи. Разгрузив судно и уменьшив его осадку, они увидели по обе стороны форштевня несколько сквозных дыр, которые были законопачены, замазаны глиной и обшиты досками. Но как только кочмара снялась с якоря, стало ясно, «что наши глиняные пластыри водою размывает и течь делалась прежняя, от чего пришли в немалое починки оной отчаяние»[12, с. 81].
К счастью, в это время в пролив Маточкин Шар пришла поморская ладья с кемскими промышленниками, принадлежавшая крестьянину Водохлебову. Кормщики ее И. Лодынин и А. Ермолин уговорили Ф. Розмыслова перебраться со всеми моряками к ним на судно, «ибо уже на утлом судне чрез обширность моря пускаться не можно, которое и по закону приговорено, что можно получить самовольную смерть и назваться убийцами»[12, с. 81].
Экспедиционная кочмара была полностью разгружена и отведена в р. Чиракина. Оставшиеся в живых члены экспедиции перебрались на поморскую ладью, которая простояла в проливе до 25 августа, загружаясь охотничьими трофеями промышленников.
Уже через два дня после отплытия, пройдя 23 мили к югу от места якорной стоянки, ладья встретила довольно плотные льды, которые удалось, плывя различными курсами, форсировать за двое суток. 31 августа моряки увидели Семь островов, а 8 сентября благополучно прибыли в Архангельск.
Так закончилось смелое морское предприятие флотского офицера Ф. Розмыслова. Он первый произвел опись и измерил длину пролива Маточкин Шар, описал условия зимовки в бухте, расположенной в 19 милях к северу от восточного входа в пролив. Во время экспедиции Ф. Розмыслов и его команда проявили настойчивость, смелость и самоотверженность. Ф. Розмыслов скончался через два года после возвращения из трудной экспедиции на Новую Землю. Вероятнее всего, скорая кончина отважного моряка была связана с болезнью в результате тяжелой зимовки во время экспедиции.
Оценивая итоги экспедиции, нельзя не согласиться со словами прославленного российского моряка и исследователя Новой Земли адмирала Ф. П. Литке, который писал: «Путешествие это заслуживает внимание наше с другой стороны: оно живо напоминает нам мореходцев XV и XVI веков; мы находим в нем те же малые средства, употребленные на трудное и опасное приедприятие; ту же непоколебимость в опасностях; то же упование на благость промысла; ту же решительность, которая исключает все мысли, кроме одной, — как вернее достигнуть до поставленной цели. Если мы рассмотрим, с какой твердостью Розмыслов, изнемогая от болезни, потеряв почти две трети своего экипажа, с никуда не годным судном, без помощника и почти без всяких средств, старался исполнить предписанное ему, то почувствуем невольное к нему уважение»[12, с. 91].