Fly
Шрифт:
– Соедините меня с воеводой… А это кто? Теперь понял. А беспокоит вас, уважаемый старшина, некто Адриан Кавич, слыхали о таком? И воеводу тут же стало можно? Замечательно! Господин воевода? Что у вас там творится, откуда здесь взялась "Одиннадцатая"? Что - "ни сном, ни духом"? Как - "абсолютно не причем"? Да? А тех, кто причем, - я на эти места ставил? Я держу на ответственнейших постах олухов, не способных расстегнуть ширинку на штанах? Уж конечно - разберетесь! Да? А я сегодня, по вашей милости, имел пренеприятнейшее объяснение, - знаете, с кем? Сказать, или сам догадаешься? Вот вы не поверите, воевода, - я ведь вас и до этого случая неоднократно хотел выгнать! Ничего подобного. Просто не нравились - и все. Чутье такое на людей, вот и сейчас не ошибся. В общем так, - жду с докладом у себя в канцелярии ровно в два. Если успеете до этого времени высосать из пальца что- нибудь приемлемое, напечатать красивым и разборчивым шрифтом, положить в красивую папку и перевязать розовой ленточкой, - я не выступлю с инициативой относительно вашей отставки. Исключительно в память о вашем родителе. Но и защищать вас, если что, тоже, разумеется не буду… И вот еще что, господин воевода… Вы позволите пару слов
А. правду говоря, - и прилично же у них Великих Князей готовят. Пожалуй, на месте того воеводы он бы после такого разговора тоже усиленно сосал бы палец… Нет, все- таки - не сосал бы. Пожалуй, - все- таки застрелился бы, пока не поздно…
Уже в бронированном лимузине глянув на Ансельма Мягкого, Дубтах не поверил своим глазам: пират исчез бесследно, одетый, как последний щеголь, в коричневом с искрой костюме- тройке, в ослепительной рубашке цвета яичной скорлупы, при галстуке в тон, в туфлях, отливающих благородным приглушенным блеском, чисто выбритый, - только орхидеи в петлице не хватает, - в машину сел несомненнейший аристократ, - разве что несколько больше, чем то велит мода, загоревший в имении. Аккуратно причесанные волосы выглядели чуть влажными. Замазанное чудодейственным гелем господина военлекаря, обширное розовое пятно тоже почти не бросалось в глаза. Ну и, разумеется, тут были, помимо князя, графа, шофера и его, грешного, еще две личности. Лимузин, - по всему видно, - был не дорогостоящей игрушкой, а, напротив, рабочим инструментом: под его непробиваемым панцирем они, все шестеро, размещались не только свободно, но и, можно сказать, вольготно, хотя последних двоих смело, с полным основанием можно было считать за четверых. Если не за пятерых: плечи - как лежачие холодильники, лапы - как у экскаваторов, морды - как плиты с мегалитической гробницы Гурхана Жестокосердного. Они точь-в-точь напоминали бы другую парочку, тех самых двух с экспресса, но, - как бы это поточнее выразиться?
– не по Принципам Равенства, а, скорее, по Принципу Подобия геометрических фигур: тех, - тоже очень здоровых, - можно было бы совершенно спокойно вставить в этих, причем остался бы еще приличный зазор, во всех местах одинаковый. Такое ощущение, что такого рода устройства ( ну не людьми же их назвать, на самом-то деле?) делались где-то по одному чертежу, хотя и разного размера. Чтобы по чину, значит. И зря Империя не экспортирует их, меряя непременно на кубометры, в качестве уникального полезного ископаемого, нигде более не … Он не закончил этот мысленный пассаж, вспомнив, к примеру, телохранителей Пернатого Змия, а также множество им подобных, и - устыдился своей непатриотичности. Растет этот овощ и под другими небесами, и хорошо растет! А порода - та же самая, рядом поставить - так и не отличишь… Он вдруг вспомнил, что в Империи такого рода типы в просторечии называются "идолами", глянул на парочку еще раз и восхитился исключительной меткости термина.
Между тем - они подъехали, хитрый водитель остановился сначала чуть поодаль, чтобы пассажиры могли по стеночке, не привлекая излишнего внимания, пройти к входу в Управление. Так принцу, видите ли, показалось удобней. Его высочество предъявил часовому пропуск с такой зверской рожей, что тот почел за благо побыстрее пропустить его. Офицер, сидевший внизу, на вахте, увидев вошедшего, с грохотом вскочил, вставая по стойке "смирно", но Великий Князь, пролетая мимо, только сделал отстраняющий жест в его сторону, но все- таки, подойдя к лифту, обернулся, причем весьма вовремя, - офицер как раз потянулся к телефону с явным намерением донести по начальству. Его Высочество, похоже, было взвинчено как следует, поскольку вместо того, чтобы приказать, повернулся и через считанные мгновения навис над столом и над перепуганным офицериком:
– Я тебе позвоню, - прошипел он с выразительностью целой стаи королевских кобр, - ты у меня до отставки на заполярных островах прослужишь! Это в лучшем случае. А то и вообще в сообщниках будешь пребывать… Ну?
– Рявкнул он прямо в перекошенное от страха лицо вахтенного.
– Бросишь глупости, или предпочитаешь, чтобы за тобой приглядел кто- нибудь из моих мальчиков?
Офицер, похоже, напрочь лишился последнего соображения и ничего не говорил, а только все время кивал часто-часто, - очевидно, в знак согласия. Великий Князь постоял еще секунду молча, только свистя бешено носом и сверкая глазами. Потом он быстро повернулся к офицеру спиной и прошел в лифт. Точно так же одним-единственным взглядом буквально парализовал секретаря и в сопровождении всех прибывших с ним вошел прямо в кабинет воеводы. Тот оказался пожилым, полным человеком с коротким ежиком седых волос и роскошными белыми усами и, услыхав, что кто- то вошел прямо без доклада и даже без стука, поднял к двери лицо с крайне недовольным видом, но, увидав, кто вошел, замер с открытым ртом.
– Ваше Высочество?
– Да, друг мой. Это я. И я за тобой.
Воевода поглядел на "идолов" словно только что увидал их в первый раз и по его красному, налитому привычным самодовольством лицу разлилась желтоватая бледность:
– Ваше Высочество! Но вы же сказали, что раз все кончилось благополучно, я могу, вы можете… Вы же сами мне говори-или!
– Это я из абстрактного гуманизма. Чтобы продлить твою драгоценную жизнь еще месяца на три. Другое дело, что это будут не самые лучшие месяцы в твоей жизни, но это уже, - согласись, - и впрямь совсем другое дело.
– Ваше Высочество! Ваше Высочество! Ваше Вы…
– Хотя бы не унижайся, Савостьян, - брезгливость на лице князя была еще более отчетливой, нежели обычно, - пойми, наконец, что - все уже. Совсем все. И не ори, побереги ор для Управы… Проводите бывшего воеводу и сдайте за караул…
" Идолы", словно только и ждали этих слов, совершенно синхронно двинулись к затравленно озирающемуся воеводе, на ходу примериваясь к нему своими захватами (ну не руками же это назвать, на самом-то деле?), когда он вдруг с совершенно неожиданной, окатистой резвостью, порой проявляемой даже довольно-таки упитанными свиньями, рванулся
– Вы аккуратнее там, не испачкайтесь: сдается мне, что тут чем- то пованивает…
Возвращаясь после проведенной акции к своему автомобилю, был Великий Князь молчалив, и только усевшись сказал:
– Подумать только! И такое - командовало ПВО целого округа!
– И снова по- грузился в мрачное молчание. Чуть успокоившись он осведомился еще:
– Э- э- э… Ансельм, - остальных воров ты в "Интегратор" уже заложил?
– Уже.
– А интересно бы знать, - зачем?
– Потому что о наличии агентуры контрагента я был сообщить обязан, а "Интегратор" прямым текстом потребовал имена, связь, все такое прочее. Для выработки, говорит, совершенно согласованной тактики и стратегии…
– Да какая там с изменниками стратегия?
– Значит. Есть. Какая-то. Ей-богу, мой повелитель, - я убедился, что эта самая Малоусловная в предстоящей Акции уже соображает побольше нас. Заметно побольше. Так что давайте не будем поддаваться эмоциям, а, напротив, давайте ради разнообразия придерживаться однажды принятого плана…
И Великий Князь едва заметно кивнул в знак согласия.
В Зал Мониторов Морского Департамента Национального Метеорологического бюро вошел невысокий, худощавый человек в черном костюмчике, кремовой рубашечке и при неизменном голубом галстуке в узкую серую полоску: галстук был не просто так, галстук говорил о том, что хозяин его некогда окончил престижнейшую частную школу Ческа-Рауф. Если не вдаваться в подробности, - обладатели голубых галстуков в полоску занимали ключевые позиции в экономике, юриспруденции, финансах, информационных службах республики Рифат, короче, - почти везде, кроме вооруженных сил. Лицо человека, довольно правильное, если не считать припухших от бессонной ночи глаз, было при этом на редкость не запоминающимся. Глаза худощавого смотрели жестко и проницательно. Он вошел
– и сел позади и чуть пообок от одного из принимающих диспетчеров, высокого худого человека с желтой кожей и жесткими черными волосами. Носитель голубенького галстука, некто Марк Каменски, начальник Отдела Информационного Режима, молча сидел, лениво откинувшись, в креслице за спиной диспетчера и искоса глядел на его согнутую спину. Не удивительно поэтому, что спустя сравнительно короткое время у диспетчера буквально все начало валиться из рук, а спина, подвергшаяся наиболее непосредственному действию губительного взгляда, - взмокла. Потом диспетчер, не выдержав, оглянулся. Каменски продолжал глядеть на него взглядом, исполненным глубочайшей скуки, - и молчал. Проработав все жизнь в Национальном, можно было совершенно запросто ни разу не столкнуться с деятельностью ОИР. Большинство работников просто-напросто и не знало, чем занимается отдел, возглавляемый Каменски, но уж если этот деятель вот так вот, ни с того, ни с сего возникал за спиной, - можно было поручиться, что это не просто так. Не случайное явление, вроде мора, глада и недорода, а нечто глубоко небеспричинное.
– Господин Квонг, - вы сейчас не слишком заняты? Дело в том, что у меня к вам есть довольно серьезный разговор, который удобнее всего было бы вести у меня в кабинете. И будьте добры подмениться, потому что разговор может быть долгим.
В кабинете Каменски сидело еще двое людей неопределенного возраста с ни- какими, будто бы стертыми лицами, и в самой что ни на есть незапоминающейся одежке.
– Квонг, от людей, которым я доверяю, и из источников, которые я считаю достаточно надежными, до меня дошли сведения, что вы… Излишне вольно обращаетесь с тем, что не принадлежит лично вам а является собственностью всего Бюро. Я имею в виду информацию, которой вам приходится оперировать по долгу службы…