Fly

Шуваев Александр

И, проглядев свои записи, он решительно набрал коды, проверил и, закрыв глаза, подал к исполнению. Как и ожидалось, экран быстренько высветил четкие, двоякого толкования не допускающие "адреса" банков - и коды. Числом всего двадцать девять.

–  Ну?
– Тяжело, всем телом обернулся он к другу приятелю.
– И как мы все это будем делить?

–  По-гвардейски.
– Ансельм извлек откуда-то пластмассовый, с нумерованными гранями тетраэдр игральной кости. Ежели каждый четвертый счет - тебе, ты как?

–  Вполне. Только мы ж ведь не знаем, на каком из них - сколько?

–

 Это оставим, как говорится, на суд фортуны. У моей организации, значит, просто в три раза большая вероятность для того, чтоб повезло… Твоя цифра - какая?

–  Да пусть "четверка" и будет…

–  Добро.

И тут же, без драки и споров, соучастники разыграли все двадцать девять счетов, причем льготный, двадцать девятый лот тоже каким- то непостижимым образом ушел за "четверкой", а Дубтах стал обладателем восьми анонимных счетов в различных, но равно-солидных банках мира.

–  Что касается меня, - то я немедленно все свои виртуальные капиталы переадресую и перекодирую. Хочешь, - и тебе сделаю? Все чин по чину, с подтверждением?

–  Прости, - Ансельм покачал головой, - но это я сам: это ж не мое. Точнее - не только мое. Ты покажешь мне - как, как подтверждение получить, а потом я сам…

И еще вот что: скажи, как сделать, чтобы следочка не осталось, чтоб и ты вычислить не смог.

–  Резонно. Все - правильно.

Когда они, наконец, закончили работу и поднялись из подземелья - в пулу, а из пулу, - вышли во двор, над землей как раз вставали мимолетные сумерки здешних мест, поскольку этот остров был - сравнительно- южным. Улиулеу только народился, только чуть- чуть, понемножку приносил с моря прохладную свежесть - и стихал, и тогда на дворе чувствовалась тяжелая вонь. На утоптанной почве валялись трупы людей и скота, а также стреляные гильзы, и Дубтах еще мельком удивился их количеству.

–  Ба!
– Он снова стукнул себя по лбу.
– Мы же, за всеми за делами этими, вовсе забыли о твоем заснувшем приятеле!

–  А ты не обобщай… Ничего подобного я не забывал. Дрых - и по сю пору дрыхнет, вон он, полюбуйся. Даже позу не сменил.

–  А с чего это он так? Это ты его?

–  Я - имею к нему отношение, но специально такого эффекта не добивался: ты видел, с какой скоростью он двигался? Так вот, минуты этого темпа вполне достаточно, чтобы от усталости вырубился даже очень тренированный атлет. Плюс, - от снятия блока, - психический шок с запредельным торможением. Одно к одному, понимаешь.

–  А не подохнет?

–  Во-первых - ни чуточки не жалко. А во- вторых - вряд ли: исключительно крепкий парень, ежели уж все эти годы пережил…

–  Свинину бросать жалко, - Дубтах мотнул головой в сторону чудовищных хряков, черными буграми валявшихся на дворе, - грех великий…

–  Слушай, если можно, - говори о чем- нибудь менее мерзком. О глистах там, о собачей блевоте… Да! Я все хотел тебя спросить, да как-то недосуг было… Линейную психологию - знаю, динамическую - знаю, социальную - знаю. Еще я знаю формальную психологию и далеко не понаслышке знаком с закрытым пособием "Основы Инструментальной Психологии"… Так ради бога скажи мне, а то я ночь спать не буду: что такое Инфернальная Психология ?

XXVII

–

 Ну вот, можно сказать, и все: население перепорото, животы отобраны в казну, все допрошены, суда конфискованы, концлагеря функционируют на полную мощь. Потихоньку, в порядке строгой очередности, начинаем отвод сил… Ну, - почти в строгой очередности, поскольку Рифат сорвало все силы и сразу. Мы, войдя в их положение, не возражали.

–  О боги! Что еще произошло? Вот с-стоит только хоть на два дня отлучиться… А! В чем дело-то?

–  А так ведь война же, господин мой! Третьи сутки горят посевы, гибнут мирные жители, и по пыльным дорогам из последних сил тянутся толпы беженцев…

–  Не понимаю. Это что - повод для шуток?

–  А как еще прикажете относиться к варварской, ничем не спровоцированной и вероломной агрессии Инсар Троп против Республики Рифат?

–  Да.
– Осознав, вице- адмирал, должен был согласиться.
– Черный, не без того, но, безусловно - юмор. А- а- а- а! Так вот в чем дело- то! А я-то, старый дурак, тогда еще худое начал думать…

–  Не понял, - Теннейре нахмурился, - о чем это вы?

–  Да как же! Ну вспомните, вспомните, - мы еще удивлялись тогда, с чего это торгаши стали такими сговорчивыми…

–  Ага! Это когда потребовались дополнительные силы и средства, а Рифат без единого возражения и никаких дополнительных условий не ставя вдруг пригнало и то, и другое. И вы еще, усмехаясь этак гнусно, говорили, что если оно так и дальше пойдет, то группировка Рифат будет мощней нашей и вашей, взятых вместе. А они, значит, к вероломной агрессии готовились… Как это произошло-то? То есть мне, разумеется, доложат, но, может быть, вы пока? Человеческим языком а не адъютантским?

–  Полковник Муэльта.

–  О, полковник? Это серьезно. А то у них все сплошь генералы. Они себя еще через неделю фельдмаршалами назначают, а еще через одну - непременно генераллиссимусами.

–  Нет, тут просто-напросто полковник. Герой давешней заварухи вкупе с отражением экспедиционного корпуса Аурогиру.

–  А ведь знаете, господин адмирал, - я его помню! Бровастый такой мужчина с лицом быка, склонного к апоплексии. По виду - злобный идиот с маниакальной примесью.

–  Вполне. Хорошо, конечно, что вы военный, но мировая психология в вашем лице тоже много потеряла.

–  Переворот?

–  Представьте себе - нет. Законно избранный вождь нации.

–  Старею. Нет, чтобы разом все вспомнить, а то как-то кусками получается. Сначала вспомнил его самого, и только потом, - откуда я его помню. В- вот ведь пропасть! Ведь говорил же я им…

–  Что?

–  Да так, ерунда.

–  Дорогой мой соратник!
– Теннейре плеснул бледного, невинно выглядящего коньяка в два низких, широких бокала.
– Если вы о том, что некоторые ваши ведомства подкармливали господина полковника и оплачивали его избирательную компанию - так это понятно даже тем, кто этого не знает точно. Непонятно другое, - зачем им это понадобилось? Такое впечатление, что ваши Компетентные Органы действуют не из инстинктивного даже, а прямо- таки рефлекторного стремления нагадить. Просто нагадить, не чая от этого никакой выгоды…