Фобия
Шрифт:
— Ну, как же так? Как же так? … Ведь это все твоя семья… Сестры… Братья… А ты, вот, так вот их из бластера. Бам. Бам… Гранатами бабах. Как в тире или на тренировках… Не стыдно?
— Кирилл? — спросил Брод каким-то не своим голосом, потому что существо уж слишком сильно напомнило ему именно этого персонажа.
В ответ раздался звонкий и сильно мерзковатый смех. Снова от тумана вокруг повеяло прямо таки морозным холодом. Незнакомец подвинулся ближе. Брод ощутил его дыхание, как дуновение бесконечного, мрачного и холодного космоса.
— Кто обещал не поднимать руки на своих, на Патруль, а?
— Я… Я не мог по другому. На их совести гибель товарищей из моего отряда.
— Твоего отряда? … Эти альхонцы, люди с дикими нравами — твой отряд? … Ха-ха-ха! … Рассмешил ты меня.
— Да… Мой… Я за них вписался. Значит мой — парировал Брод, хотя каждое слово теперь давалось ему с болью, будто все они были под счет, и каждое следующее стоило дороже предыдущего.
Собеседник покивал головой.
— Уж, да… Бремя ты выбрал себе… Вот только, кто тебе дал право при этом нарушать присягу Патруля? Да и какое отношение павшие воины имеют к тому, что ты утворил сейчас на корабле?
— Я не хотел… Просто у меня не было выбора… Они виноваты сами. Нарушили Конвенцию, атаковав гига-фабрику… А тут еще и на станции похозяйничали… Их конус-дроны…
Последние слова дались Броду совсем тяжело. Он не смог договорить фразу целиком. Горло обожгло жутким холодом, как огнем. Хотелось покашлять, но он никак не мог этого сделать. Джим вообще молчал, будто опять самоустранился.
— О, как заговорил… А кто тебя наделил правом решать и приговаривать? Ты — судья или прокурор?
— Я не знаю… Я знаю, что они нарушили Конвенцию.
От боли в гортани из глаз брызнули слезы. Картинка исказилась, и собеседник теперь выглядел как-то неестественно размыто, будто снова превращался в туман.
— Вот, ты заладил со своей Конвенцией! … У них другие задачи были! … Или почем тебе знать, что они пытались уничтожить на гига-фабрике! Или почем тебе знать, для чего предназначались те разгонные кольца!
На этот раз незнакомец говорил жестко и громко. Каждое его слово теперь вызывало еще и сильную боль в ушах. Брод рефлексивно закрыл уши ладонями, но это не помогло.
— Я восстановил то, что было разрушено! — превозмогая сильную боль выдавил из себя Брод.
От сущности исходила некая запредельная сила. Брод осознавал это совершенно точно, сам не понимая откуда. Сказанное что-то дерзко или громко с его стороны вызывало кроме боли в ушах еще и кратковременный, но весьма до боли ощутимый приступ страха и ужаса. Брод, сидя на валуне, совсем скрючился и сжался. Уши пронизывала тупая боль, а горло жгло леденящим холодом. Незнакомец улыбнулся и похлопал рукой по плечу, как бы подбадривая и успокаивая, дескать, «не бойся, ничего такого, все пройдет, просто пугаю». Однако тот самый жуткий холод пробрал его грудь до самого сердца. Брод тут же одернул плечо, отодвинулся и захрипел. Незнакомец же сделал вид, что ничего не происходит. Он осмотрелся по сторонам, задержав взгляд на поедающих трупы «ползунов». Кроме тел валялись еще и останки самой станции. Пресмыкающимся было сложно их оползать. Они шипели, фыркали, брызгали жидкостью из тумана, но делали свою странную работу.
— Мусора нанес… А что делать? … Теперь это все отсортировать
На последней фразе существо, которые уже во всю искажалось и превращалось в призрак без плоти, посмотрело на Брода.
— Хочешь вернуться к Кристал, а? — внезапно спросил он, улыбнувшись и как будто раздобрев.
— Да. Очень — едва слышно прохрипел Брод, превозмогая муку.
— Ха-ха-ха! … Не бывать этому никогда!
Этот смех эхом отразился от камней вокруг и был тут же подхвачен и продолжен другими темными сущностями, поедающими трупы погибших пациентов «Сияния разума». Голова у Брода закружилась, и он съехал с камня вниз, припав к нему неприкрытой головой. В глазах потемнело. Боль стала удаляться куда-то вместе и с удаляющимся от него смехом незнакомца.
Что-то сильно подхватило его за разбитый реактивный ранец и втянуло внутрь чего-то, где была более сильная гравитация. Брод очутился на холодном металлическом полу. Над ним повисли две оскалившиеся до боли знакомые физиономии. Они смеялись. Брод закрыл глаза и отключился.
— Ба! Фабри, ты посмотри! Он живой!
Радостный немного низкий женский голос с командными нотками ворвался к Броду и вырвал его из забытия.
— Ну, свезло, так свезло! — отозвался знакомым более низким но не менее веселым мужским голосом тот, кого звали Фабри.
Брод не открывал глаза, потому что он узнал наемника из «Зова», и не ожидал от того ничего хорошего для себя.
— Свезло!? … Ха! … Я сейчас вышибу ему мозги и закрою гештальт! — снова вмешался женский голос.
К голосам добавился сигнал тревоги корабельного ИИ. Оба говоривших умолкли и переключились на что-то еще. Брод попытался пошевелить руками и ногами и сразу приуныл. Они-то слушались его, но сам он был в сером комбинезоне пациента и без экзо-костюма. Брод вздохнул и, немного приоткрыв глаза, посмотрел на звуковой сигнал. Красная подсветка вокруг намекала на поднятую ИИ тревогу. Брод узнал по гравировкам на стенах и полу шаттл Патруля «Буревестник».
— Что за ерунда? — произнес стоящий теперь к нему спиной Фабриан.
— От нашего гостя фонит фобо-излучением! — ответила ему женщина со светлыми вьющимися волосами.
Она так же стояла над ним, но в полу-развороте, посматривая на экран проекции. «Не поленились. Втащили меня на мостик».
— Это опасно?
— Не… Просто вместо воздуха подышим фобиродом… Сны там всякие хорошие на ночь… Фантазии на тему секса со мной… Ха-ха-ха… Все, как ты любишь, Фабри.
Эйла, улыбаясь, посмотрела на напуганного наемника и похлопала его по плечу.
— Почему же ИИ вопит? — не унимался он.
— Потому что фобирод — это, типа, яд… Сейчас я вырублю тревогу, а ты лучше за нашим гостем посмотри, а то уползет еще куда.
Фабриан тут же повернулся и заметил чуть приоткрытые глаза у Брода. Те смотрели прямо на наемника, лицо которого украшали тактические проекционные очки на пол лица. Фабриан широко улыбнулся и произнес:
— Очнулся красавчик!
Тревога отключилась, и каюту снова озарил мягкий белый свет. Та, которую звали Эйла, подошла к нему и наклонилась. Ее лицо не выражало каких-то эмоций в отличии от напарника.