Фокус-покус от Василисы Ужасной
Шрифт:
– Не беда.
– Когда вам можно перезвонить?
– Говорите сейчас.
– Не хочу мешать творческому процессу.
– Ерунда.
– Право, мне неудобно, назовите время.
– Да зачем вы звоните!
– Ой, не сердитесь!
– Мне и в голову не пришло сердиться.
– Меня Юлей зовут.
– Очень приятно. Виола.
– Да знаю, – хихикнула Юля, – ну вот, теперь мне влетит.
– От кого и за что?
– От Архипа Сергеева!
– Это кто такой?
– Вы не знаете?!
В голосе Юли прозвучало такое удивление, словно она произнесла слова «Иисус
– Понятия не имею об Архипе Сергееве, – рявкнула я – Вот! Вы таки рассердились, – заныла Юля, – теперь откажетесь прийти, а меня уроют.
Я тяжело вздохнула. Ситуация прояснилась. Юля небось работает администратором на телевидении, и в ее обязанности входит приглашать гостей в шоу. Меня же с некоторых пор начали звать на всякие передачи. Правда, центральные каналы и примкнувший к ним СТС не жалуют госпожу Виолову, очевидно, не считают ее достаточно популярной. Зато у кабельного телевидения я нарасхват и являюсь теперь звездой телеэкрана, так сказать, третьей категории.
– Что у вас за мероприятие?
– Жутко интересное!
Ясно, боятся, что проект провалится, и потому начинают с персоны, которая не очень будет злиться, если передача не пойдет вообще. Масса программ умирают на стадии так называемого «пилота», и звезды крайне неохотно идут на подобные эксперименты. Потратишь три, четыре часа – и все впустую. Пресс-атташе «раскрученных» артистов, как правило, спрашивает:
– Ваша программа уже стоит в сети? Нет? Тогда мы не придем.
Но мне, только-только делающей себе имя, не пристало кривляться, поэтому я со вздохом сказала:
– Хорошо. О чем речь пойдет?
– Это просто.., ну, нужно поболтать.
– Тема какова?
– Ну.., о песнях.
– О песнях? Юля, вы меня с кем-то перепутали? Я пишу детективы.
– Нет, – обиженно ответила девушка, – хотя частенько я перевираю чужие имена. Но вас хорошо знаю.
– С какой стати мне говорить об эстраде?
– Ваша последняя книжка о певице.
– Не совсем верно. Там просто в самом начале убивают примадонну, которая некогда пела на сцене.
– Вот видите! – оживилась Юля. – Наша темочка!
Неожиданно во мне проснулся интерес.
– А что, за кулисами часто кого-то убивают?
– Физически нет, – охотно ответила Юля, – но гадостей могут кучу сделать, ну, допустим, насыплют вам в туфли крупную соль.
– Зачем?
– абсолютно искренне удивилась я.
Собеседница захихикала:
– Ну а вы попробуйте, напихайте соли себе в ботиночки и походите. Она сначала ноги натрет, а потом растворится, и ссадины будут огнем гореть.
– Вот ужас!
– Ага. А теперь представьте, что в этот момент вы по сцене скачете! Ой, вы лучше скажите – придете?
– Куда?
– Сегодня вечером, в зал «Рондо», к девятнадцати часам.
Я изумилась до крайности.
– «Рондо»? Но это же одна из самых крупных площадок Москвы, думаю, очень дорогое место.
Похоже, программа не стеснена в средствах, что весьма странно для кабельного телевидения.
Группы, снимавшие меня до сих пор, делали это либо в крошечных, скромно оборудованных
– Договорились.
– Ой, здорово, ну классно, вот повезло, – принялась бурно радоваться Юля, – я так боялась, что вы откажетесь! Ума не приложу, к кому бы я тогда обратилась. А вы! Такая милая! Замечательная, покладистая!
С одной стороны, я очень люблю, когда меня хвалят, с другой, став объектом восхищения, начинаю смущаться, поэтому в ответ на слова Юли я сказала:
– Ну что вы! Это такие мелочи.
– Не скажите, – произнесла девушка, – я вчера весь день народ обзванивала. Чей только номер не набирала, везде облом! У Акунина телефон на факсе стоит, Маринина за границу уехала, у Татьяны Устиновой, правда, снял трубку какой-то мужик по имени Иван. Я его прошу: «Сделайте одолжение, скажите писательнице о нашем предложении», – а он так вежливо в ответ: «Сообщу, конечно, только у Татьяны все дни до десятого августа расписаны. Разве можно занятого человека вечером, накануне мероприятия звать? Очень неразумно, если не сказать неприлично!» – Юля шумно перевела дух и продолжила:
– Да, согласна, это слегка бесцеремонно. Но не могу же я сказать людям правду: мы за месяц до действа договорились со Смоляковой, получили согласие и успокоились.
А вчера утром перезвонил ее пресс-агент и спокойно сообщил: "Госпожа Смолякова очень сожалеет, но она не может приехать в «Рондо». Полный облом! Никто такого не ждал! Что началось! Архип просто взбесился! Он вообще-то хороший, но, если вожжа под хвост попала, жди беды! Ну и пошел Сергеев своих мочить! Народ попрятался, а я-то, дура, под руку ему попалась. Он меня схватил и шипит: «Найди кого угодно из писак! Нам нужен детективщик! Не отыщешь – уволю!» Вот как!
Я перестала слушать глупую девицу. Нет бы мне сразу сообразить, что дело нечисто. И с какой стати звать госпожу Виолову прямо в день мероприятия? Так никогда не поступают, и умные люди знают, если вам звонит редактор и, сладко присюсюкивая, просит: «Приходите на передачу через два часа», – значит, местное начальство планировало делать шоу не с вами, а, предположим, со Смоляковой, но та неожиданно заболела, и теперь требуется срочно заткнуть дырку.
Внезапно мне стало жарко. Несколько дней назад начальник пиар-службы издательства «Марко» Федор затащил меня к себе в кабинет и устроил допрос:
– Ну-ка рассказывай, что ты отвечаешь, ежели какая-нибудь журналюга предлагает интервью?
– Ну.., соглашаюсь.
– Сразу?
– Да.
– А как о дате договариваетесь?
– Спрашиваю, когда им удобно, и…
– О, боги, – Федор закатил глаза, – Арина, дави в себе дворняжку! Запомни, за тобой должны долго ходить, упрашивать, ныть, клянчить… Только в этом случае тебя станут уважать! По первому зову к корреспондентам бегут лишь убогие. Если ты не изменишь тактику, будешь выглядеть полнейшей идиоткой. И вообще, всегда, когда тебя куда-то приглашают, говори: «Свяжитесь с моим пресс-атташе».