Фокус-покус от Василисы Ужасной
Шрифт:
И вообще, я ее продюсер.
– Что вы, что вы, – заулыбалась Сара, – вам можно все! Но только, боюсь, вы меня не поняли.
Это же Дымов!
– Неужели я похожа на идиотку, – рассердилась я, – великолепно просекла, что это критик Павел Дымов. Почему бы мне около него не устроиться?
– Не знаю, – растерянно ответила Сара, – никто с ним рядом никогда не садится!
– Это запрещено?
– С какой стати? Нет, конечно.
– Значит, я пойду?
– Идите, – прошептала администратор.
Пожав плечами, я направилась к пустым
Я плюхнулась возле Дымова и принюхалась.
Нос не ощутил ничего неприятного: легкий запах мужского одеколона и новой кожи. На критике был пиджак из лайки. Страшно обрадовавшись, я сказала:
– Здравствуйте, меня зовут Виола Тараканова.
Я пишу детективные романы под псевдонимом Арина Виолова.
Не успела я завершить фразу, как сама же удивилась: ну с какой стати полезла знакомиться с критиком? Поняла, что от мужика не пахнет дрянью, и обрадовалась до потери ума!
Дымов повернул голову. Его маленькие, черные, очень злые глазки, похожие на изюминки, глубоко вдавленные в желтую, пористую булочку, смотрели на меня с легким презрением. Я поежилась, последний раз подобным взглядом меня мерила Ася Арнольдовна, бывшая классная руководительница. В свое время Ася Арнольдовна на дух не переваривала ученицу Тараканову. Преподавательницу можно было понять! У Виолы не было ни отца, ни матери, а ее мачеха Раиса никогда не приносила училке подарки. Однажды Ася Арнольдовна прямо заявила:
– Ты одна не поздравила меня с Днем учителя.
Я обвела глазами башню из коробок с шоколадными конфетами и робко проблеяла:
– Простите, у тети Раи очень маленькая зарплата, она улицы подметает.
Ася Арнольдовна поджала губы.
– И зачем тебе десятилетку заканчивать? Ступай после восьмого класса в ПТУ.
Раиса, узнав о моем разговоре с училкой, мигом смоталась в школу, вернулась красная, как из парилки, и рявкнула:
– Я объяснила этой жопе, что к чему!
После той беседы Ася Арнольдовна стала без конца повторять:
– Ох, Тараканова, ты плохо кончишь! Сопьешься или под забором умрешь.
Она бы с огромной радостью наставила мне двоек, но, как назло, я училась просто замечательно, и Асе Арнольдовне оставалось лишь злиться.
Спустя много лет после окончания школы я столкнулась с этой «Макаренко» в стоматологической поликлинике. Мне только что поставили три пломбы. От обезболивающих уколов верхняя губа распухла и стала похожа на хобот, лицо покраснело, а глаза превратились в щелочки. Первая, кого я увидела в гардеробе, была Ася Арнольдовна.
Она вперилась в меня презрительным взглядом, а потом с самым счастливым видом констатировала:
– Пьешь, Тараканова! Вон как морда опухла!
Права я была, очень рада, что не ошиблась!
И вот сейчас Павел Дымов глядит на меня точь-в-точь как Ася Арнольдовна.
– Детективы? –
– Да, – пискнула я.
– Детективы! Ну и ну! Я такое не читаю! Интеллигентный человек предпочитает классику! Хотя плебс получает удовольствие от всякой дряни!
Вам не жаль растрачивать богом данный талант на пустое дело?
Я не нашлась, что ответить. Тем временем на сцене появился новый участник шоу, юноша в ярко-красном комбинезоне. Загремела музыка, ко мне немедленно вернулось хорошее настроение.
Ей-богу, совсем неплохо сходить иногда на концерт! Паренек поет вполне прилично, хорошо танцует…
Когда музыка прекратилась, я стала хлопать в ладоши.
– Вам нравится это? – презрительно поинтересовался Дымов.
– Да, – честно призналась я.
– Но он работает под фонограмму.
– И что?
– Это безобразие! Так любой сможет.
– А вот и нет!
– Фу, – надулся Дымов.
Я молча смотрела на противного дядьку. Он же вроде профессионал и должен хорошо понимать суть проблемы. Вот на днях я читала интервью, которое Алла Пугачева дала одному журналу. Не ручаюсь сейчас за стопроцентную точность, но вроде примадонна сказала такие слова: «Да, „фанера“ – зло, но я рта не посмею открыть на эту тему, поскольку знаю, что подавляющее большинство артистов вынуждено зарабатывать на жизнь концертами, брать количеством. При нашем уровне пиратства практически нереально получить что-либо от продажи лицензионных дисков и кассет. Единственный способ „отбить“ вложенные деньги – гастроли, чес. Петь живьем значит рисковать голосовыми связками. Что делать бедолагам? Открывать рот под „фанеру“. Впрочем, это относится к начинающим исполнителям. Звезды не позволяют себе опускаться до фонограммы, берегут голос и реже концертируют. Но в любом случае, прежде чем разбираться с „фанерщиками“, надо решить проблему пиратов!»
Что, Дымов не понимает, отчего несчастные артисты «дудят под фанеру»? Наверное, следовало сказать критику, что он злопыхатель, но я решила вежливо поставить Павла на место:
– Фонограмму надо записать, согласитесь, это тоже труд, а потом еще приходится во время концерта плясать, улыбаться. Я, например, на такое не способна, меня никакая запись не спасет! И потом, если публике это нравится, то пусть будет.
– Кошмар, – взвился Дымов, – из-за таких, как вы, наша эстрада похожа на помойку! Одни «фанерщики» и «прожекты». Где интересные лица? Где голоса?
Неожиданно мне стало обидно.
– А Николай Басков?
– Фу, он предал оперу! И потом его прическа!
Верх безвкусицы!
– Кристина Орбакайте?
– Пожарная каланча!
– Группа «Тату»!
– О боги! У них юбки попу не прикрывают!
Лучше уж замолчать. Музыкальный критик, в первую очередь обращающий внимание на прическу, рост, длину юбок, на мой взгляд, не может считаться профессионалом. Но кто-то словно тянул меня за язык:
– Ладно, возьмем Газманова.