Фокус
Шрифт:
Какого… меня это вообще интересует? Это же простая переписка, за которой нет ничего, кроме пары приятных фраз.
Переписка, которую интуитивно хочется продолжить. В конце концов, в последнее время мне в самом деле не хватает простого общения. Наверное, поэтому слова из динамиков так идеально ложатся на меланхоличное настроение: «Нет, мы не пара влюбленных… Ты полюбила мой голос…»[1]
Надеюсь, романтичной Эльфенке на том конце связи, где бы она ни была, понравится мое «Доброе утро»
Хорошо, что следующее утро — субботнее, и нам с Совой никуда не нужно
Сегодня у меня первый ночной эфир, и Соне придется провести его со мной в студии. К счастью, там есть удобный кожаный диван, и я заранее положил в машину подушку и теплое одеяло, а на кухне уже стоит термос, куда сделаю чай. Ну и приготовлю что-то из того, что она любит.
Вроде и распланировал все, а на душе какая-то хрень. Да, как я сказал Эльфенке — мы сами по себе, без женской руки, потому что в последнее время все руки, которые пытались схватить меня за яйца, были, мягко говоря, не теми и не о том. А еще я тупо боюсь доверять дочь очередной няньке, хоть на примете есть пара агентств с хорошими рекомендациями. Но правда в том, что и предыдущая нянька была тоже из приличной конторы. И это ни хрена не спасло мою дочь от сломанной руки, а меня — от вечного страха, что если бы это случилось летом, когда окно могло быть открыто, Соня могла бы…
Когда выхожу из душа, Сова уже сидит на кухне, забравшись на диванчик с коленями: взъерошенная, с игрушкой в охапке и недовольным голодным взглядом. Вот она — женщина, которой достаточно только посмотреть, чтобы я превратился в готовый исполнять все ее прихоти кисель. Не так уж Лена и не права — я действительно балую свою малышку. Балую — и наслаждаюсь этим.
— Тигла снова к нам вернется? — спрашивает Соня, пока я присаживаюсь рядом и приступаю к ежедневному ритуалу под названием «расчеши демона». Одно «не ласковое» движение расческой — и маленькое тельце начинает издавать такие адские звуки, что впору вызывать экзорциста.
— Нет, Сова, не вернется.
— А зачем она оставила это?
Соня показывает куда-то в угол, и я, проследив за ее пальцем, в самый последний момент прикусываю зубами желание от души выматериться.
Лена приехала с двумя сумками, но я так спешил от нее избавиться, что не придал значения, сколько в итоге погрузил в такси. И один из ее необъятных «мешков» теперь стоит у меня на кухне. Я не параноик, но то, что сумка «случайно» оказалась в самом незаметном месте, наталкивает на определенные мысли. А я слишком хорошо знаю повадки Лены, чтобы отмахнуться от простого и здравого взгляда: она сделала это нарочно, оставила зацепку, перебросила веревку рядом с сожженным мною мостом.
[1] Песня Jah Khalib — «А я Её»
Глава девятая: Йори
Я минуту с совершенно пустой головой рассматриваю букет у меня в
Когда мы с ним виделись в последний раз?
Почему-то сейчас это кажется важной деталью, без которой не сложится пазл под названием «серьезный разговор». Кажется, это было полгода назад, на Дне рождения Наташкиного мужа, с которым Костя в дружеских отношениях. Все же я живу в маленьком сером городке, мы здесь друг другу если не родня, то друзья по соседней парте. Ничего удивительного, что моя лучшая подруга вышла замуж за лучшего друга моего бывшего парня. Хотя, о чем это я? Мы были парочкой примерно три часа, и даже моего личного безумного оптимизма не хватит, чтобы считать нас «бывшей парочкой».
— Йо, скажи что-нибудь? — Костя пытается погладить меня по щеке, но я шарахаюсь в сторону, чувствуя себя пугливой лошадью, с которой сняли шоры. Рука Кости ловит воздух, и он с тяжелым вздохом сует ее в карман. — Может, пригласишь меня войти?
— Тебе лучше уйти, — бормочу деревянными губами.
Пытаюсь вернуть букет, но Костя отступает, и я стою с розами на вытянутых руках, как кукла, у которой заели оба плечевых шарнира. Понимаю, что цветы ни в чем не виноваты, но не могу их взять. Потому что это будет означать: «Я заметила твой белый флаг и готова к переговорам». А я не хочу ничего обсуждать.
— Йори, нам нужно поговорить.
— Нет, не нужно, — отбриваю я.
— Пожалуйста! — Костя хватает меня за локоть в тот момент, когда я почти дотянулась до ручки двери. Пробую стряхнуть его хватку, но это бесполезно, потому что он выше и сильнее меня. Намного. — Просто дай мне шанс сказать.
— Дай шанс своей семье.
— Что? — Он кривится, как будто я сказала глупость. — Йо, ты же знаешь, что никакой семьи не было и никогда не будет. Я тебя прошу, — вскидывает руки, — перестань делать вид, что ты хорошая девочка, потому что мы оба знаем, что это не так.
Злость укрывает с головой за считанные секунды, стоит мне заглянуть в его глаза. Я вижу в них то, что он не стал произносить вслух: насмешка и ирония.
— Ты хотела быть со мной, хоть знала, что я, мягко говоря, не свободен. Но все равно дала себя поцеловать. И не только поцеловать, как я помню.
Если бы букет не был таким тяжелым, я бы отхлестала его по самоуверенной улыбке.
— Ты с ней расстался… — Мне противен собственный голос, но сейчас я даже рада, что он больше похож на шипение. — Об этом все знали.
— Все знали, что у нас просто временная размолвка. — Он даже не берет паузу для ответа. — Все знали, что мы часто ссоримся. И только ты решила, что…
Мне нужно, чтобы он закрыл рот, поэтому я почти с разбега тараню его цветами в грудь. Костя не ожидает такого поворота, охает и отступает. Мне хочется ударить его еще раз, но я сдерживаюсь и «прилипаю» кулаками к бедрам. Костя — это всего лишь прошлое, шрам, который останется со мной на всю жизнь. Но я по крайней мере не дам ему снова и снова ковырять до крови старую рану.