Фомка-разбойник (сборник)
Шрифт:
Поди собери, что от барса осталось.
Черный
Смирьке недосуг
С вечера потеплело и выпала пороша.
Наутро ребята весело побежали в школу. По дороге перекидывались в снежки.
Один Смирька отставал, плелся сзади.
В лесу ребята свернули тропкой. А Смирька дальше идет дорогой: шарит глазами по снегу.
Ребята ему:
– Айда скорей! Опоздаешь.
А
– Мне недосуг.
Вот чудак: тропкой-то ведь ближе!
Смирькина сестренка крикнула дурашливо:
– Недосуг! Недосуг! Его повесили на сук!
Все засмеялись и больше не стали звать Смирьку.
Над самой тропкой сосны и ели протянули свои ветви. А на ветвях снег. Ребята давай снег друг дружке за шиворот стряхивать. Визг, хохот!
Так незаметно и добежали до школы.
Смирьки, конечно, еще нет. Да о нем и забыли: в школе случилась беда.
Пропал сторожихин Шарик.
Шарика все любили. Он был маленький, кудлатый, старенький. Утром всех встречал добродушным лаем и махал хвостом. После уроков всегда кого-нибудь провожал. Доведет до конца леса – и назад.
И вот Шарик пропал. Сторожиха говорила: еще в полночь брехал, а утром звала – как в воду канул.
Кто говорит, – увели Шарика. Кто говорит, – куда такого старого, кудлатого! Ему, верно, время помирать пришло, он и забился куда-нибудь под сарай.
Пока спорили, и Смирька подошел. Тут звонок зазвонил. Все разбежались по классам.
На переменках ребята облазали сараи, залезали под все школьные постройки.
Шарика нигде не было.
Кончились уроки. Наши ребята вышли на дорогу, глядят: знакомые колхозники едут. Сани порожние.
Ребята попросились:
– Подвезите, дяденьки!
– А садитесь.
Ребята по саням. Кричат Смирьке:
– С нами садись!
А Смирька им:
– Мне недосуг. Я тропкой.
Ну, не чудак ли! Ведь на санях-то, хоть и дорогой, все равно скорей!
Приехали ребята домой. И уж пообедать успели. Глядь, Смирька бежит. И прямо к охотнику – к Сысой Сысоичу. Раскраснелся весь, пальтушку распахнул.
Ребята спрашивают:
– Ты чего? Ты откуда?
Молчит.
Сысой Сысоич у крыльца дрова рубил.
Смирька к нему и говорит:
– Школьного Шарика зверь-от заел.
Ребята прыснули: заяц, что ли? Страшней зайца да лисы кругом на сто километров зверей нет.
А Смирька руку в карман – и вытащил черную лохматую собачью лапку.
Все так и ахнули: Шарикова лапка-то!
А Сысой Сысоич топор за пояс заткнул, шапку от снега оббил – снег уж с полчаса как опять повалил – и говорит:
– Все может быть. Идем в избу, – доложишь, как про то дознался.
За Смирькой полная изба ребят набилась.
Как
Смирька потому не свернул тропкой, что приметил звериный след.
По теплой пороше следы печатные. Разбирать их Смирьку научил Сысой Сысоич, – какие собачьи, какие заячьи, хоря, горностая. Сысой Сысоич хоть недавно в деревне – первую зиму здесь белку промышляет, – но Смирька все воскресенья с ним неотлучно.
Смирька сразу приметил: совсем особенный след идет вдоль дороги в лесу. Когтистый, лапистый.
Скачками зверь шел: две лапы рядом – промежуток, опять две лапы.
След скоро свернул в чащу, и Смирька поспешил в школу.
Пока ребята на переменках искали Шарика под сараями, Смирька обошел школу полем и приметил на снегу Шариков след. Шариков след шел в лес, к тропке.
Вот Смирька после уроков и пошел Шариковым следом.
Кто его знает, – зачем Шарик ночью в лес побежал? Может, зайца приметил; может, за мышкой; может, еще по каким своим делам.
Скоро Шариков след вышел на тропку и тут пропал: ребята его затоптали.
Смирька шел да шел тропкой, вдруг видит: тот, звериный след поперек, и Шариков – рядом.
Первый, верно, зверь прошел, а Шарик – по его следу.
Смирька свернул с тропки. Валенки в снегу увязают, но ничего – идти можно.
Следы ушли в ельничек, вышли из него, подошли к большой корявой сосне и тут… Тут, под самой сосной, Смирька это и увидел: снег примят, на нем кровь, клочья кудлатой шерсти. И откушенная Шарикова лапка.
В сторону шел один след зверя.
По носу Смирьку мазнуло мокрым. Он поднял голову.
Кружась, падали между веток снежинки.
Но Смирька увидел и другое: невысоко, прямо над тем местом, где лежала Шарикова лапка, торчала большая толстая ветка сосны. С нее свисали клочья свежеободранной кожуры.
И Смирька сразу все понял: зверь забрался на сосну. Шарик пришел по его следу; зверь бросился на него сверху и растерзал на месте.
Смирьке стало не по себе: ведь он не знал, какой это зверь. Может, такой, что и на человека бросится. Притаился где-нибудь тут и следит за Смирькой.
Смирька подхватил Шарикову лапку – и скорей назад. Бежал по тропке, все оглядывался: не догоняет ли кто сзади?
Ребята слушали Смирьку – даже рты разинули. А когда он кончил, перевели глаза на Сысой Сысоича.
Сысой Сысоич задумчиво теребил бороду пальцами и смотрел в окно пустыми глазами.
Все ждали: сейчас он сообразит и объявит всем, какой это зверь.
– Все может быть, – растерянно проговорил наконец Сысой Сысоич. – Что за зверь, – в толк не возьму. Медведь спит, волк – он по деревьям не лазает. Рысь лазает, да ведь ты говоришь – когти на следу?