Фонтаны на горизонте
Шрифт:
Ты это уже говорил, — прервал его Можура.
Нет, пусть продолжает, — насмешливо сказал Степанов. — Пусть поплачет. Видно, Шубин стареть начал, поэтому его на слезу и тянет.
Это как понимать, товарищ помполит? — выпрямился в кресле Шубин.
А как хочешь! — махнул рукой Степанов.
Все молчали. Можура наблюдал за капитаном и помполитом, пряча улыбку в усах. Шубин сидел нахмурившись.
Можура был уверен, что Степанов и сейчас еще не оставит капитана в покое. И он оказался прав.
Скажи, Шубин, что подумал бы ты о человеке,
Шубин недовольно посмотрел на Степанова.
Молчишь? — сказал Степанов. — Турмин — младенец в гарпунерском деле, а ты ему уже отходную спел. Да и капитан-директор с тобой вместе.
Степанов встал и сердито отодвинул стул.
Почему вы, — Степанов посмотрел на часы, — за сорок пять минут не сказали ни слова о том, как бы помочь Турмину? Молчите? Ты, Шубин, должен прийти к нам со своими советами, предложениями. А ты пришел к капитан-директору и помполиту, как на биржу труда...
Степанов был сердит.
Один кит в день — это хороший показатель, — сказал он. — Таким показателем не все опытные гарпунеры могут похвалиться. Но нам этого мало. Наши гарпунеры должны быть отличными. И ты во что бы то ни стало обязан сделать Турмина таким гарпунером.
Правильно! — подтвердил Можура.
Ясно! — Шубин поднялся.
Немного, но это ему на пользу, — ответил Степанов.
Если будем так же промышлять китов, как сейчас, то план мы, пожалуй, выполним, — проговорил Можура. —У нас уже есть восемьдесят девять китов, а впереди еще три с половиной месяца охоты.
Арифметику хозяйственника ты быстро усвоил, засмеялся Степанов. — При этих темпах план дадим. Но этого мало. План надо перевыполнить.
— А как? — набивая трубку табаком, спросил Можура.
Вот и давай думать, — предложил Степанов и на стук в дверь крикнул: — Входите!
Вошел Турмин.
Он еще не успел и слова сказать, а Степанов уже все понял по одному его виду.
Турмин пришел отказываться от гарпунерства.
Да, я хочу, чтобы меня освободили от гарпунерства, — Турмин протянул листок бумаги с заявлением.
Тут я не властен, — развел руками Степанов. — Пусть решает капитан-директор. Он в этом хозяин.
Можура неторопливо сказал:
Я не вижу причин освобождать вас от работы, товарищ Турмин.
Я же плохо стреляю...
Возвращайтесь на судно, гарпунер! — прервал Можура. — Отдохните, а завтра в море. Здесь охотимся последнюю неделю, затем передвинемся в новый район. Можете идти!
В каюту Степанова вошел вахтенный матрос:
Радиограммы капитан-директору и вам, товарищ помполит.
Степанов взглянул на бланк. Капитан ледокола «Буран» сообщал: «Южнее Сердце-Камня большое скопление китовых стад».
Вторая радиограмма была от Тнагыргина: «К нашему берегу пришло много китов», Степанов сказал:
Вот тебе и третий гарпунер — Тнагыргин. Орлов— капитан. Пора его вернуть на мостик!
Правильно, —
6
«Шторм» рано утром отошел от базы. Рядом с Волковым на мостике стояла Горева. Зябко кутаясь в полушубок, она следила за Куриловым, после каждого его выстрела делала записи в блокноте, сверялась с приборами.
Бу-м-м! — раскатывался над неприветливыми холодными водами звук выстрела. Сизое облачко дыма, подхваченное ветерком, расплывалось и таяло над волнами, в которых поблескивали острые льдинки.
И когда гарпун попадал т кита, Слива тоном парикмахера кричал:
Следующий! Пожалте бриться!
Как и все китобои, Слива за эти два месяца устал от напряженной работы бочкаря и боцмана, его глаза глубоко впали, скулы обострились, и вокруг губ залегли морщинки, но хорошее расположение духа не покидало его, по-прежнему он был неугомонным.
Волков, незаметный при Можуре, сейчас показывал себя хорошим капитаном. Его продолговатое загорелое лицо с серыми глазами было всегда строгим. Волков решил во что бы то ни стало сделать «Шторм» передовым судном, обогнать Орлова. «Труд» и «Шторм» соревновались.
Волков не любил, как говорили китобои, «травли». Только Сливе он многое прощал за его многочасовые дежурства в «вороньем гнезде». И если сейчас капитан делал бочкарю замечание, то больше для того, чтобы предостеречь других.
Снова раздался выстрел, и снова Слива крикнул:
— Печать поставлена!
«Шторм» не охотился, а клеймил китов специальными короткими, без гранат, гарпунами. На них было выбито название флотилии и район обнаружения кита. С помощью этих гарпунов китобои надеялись в ближайшие годы узнать пути движения китов, установить точные даты их переходов, наиболее посещаемые ими районы.
Радиостанция «Приморья» несколько раз передавала в эфир сообщение о проводимом опыте и просила промысловые флотилии и береговые базы всего мира в случае добычи животного с клеймом сообщить об этом во Владивосток Тихоокеанскому институту рыбного хозяйства и океанографии или непосредственно на флотилию «Приморье», предлагало провести подобное же клеймение и в других районах. На этот призыв ответила лишь одна американская база «Флэк-Уэл». С нее запрашивали издевательски: «Не прислать ли вам клейменых китов?»
Можура с возмущением показал эту радиограмму Степанову.
Близко к сердцу принял? Напрасно, — покачал головой помполит. — Иначе они и не могли ответить. Согласиться на нашу просьбу — значит признать нас. Но можно не сомневаться, что после нашей радиограммы многие флотилии начнут клеймить китов.
Почему? — удивился Можура.
Да потому, что это внесет ясность в туманный вопрос о миграции китов. Следовательно, и весь промысел можно будет вести увереннее, а не так, как сейчас, — на авось.