Фонтаны рая
Шрифт:
Он знал условия сделки, в которую вступал, и принял их. Ворчать по пустякам поздно – прошлого не вернешь. Смешивать гены может каждый дурак, большинство именно этим и занимается. Воздаст ему история должное или нет, неважно, лишь немногие могут сравниться с ним по тому, что он сделал и еще сделает.
За последние три часа Дэв видел на станции «Земля» гораздо больше любого знатного гостя. Он вошел внутрь горы у ее подножия, через почти законченный вестибюль Южной станции, где ему показали помещения для пассажиров и багажа, центр управления и сортировочные депо, где капсулы, спускающие по Восточному и Западному путям, будут передаваться для подъема на Северный и Южный. Он смотрел вверх со дна пятикилометровой шахты, подобной колоссальной пушке, нацеленное прямо в звезды. Вопросы Дэва довели до полного изнеможения трех гидов, пока
– Возьмите его, Ван, – сказал Уоррен Кингсли, доставив Дэва на скоростном лифте на сеченную вершину горы. – По-моему, он уже нацелился на мое место.
– Я не знал, что ты так интересуешься техникой, Дэв.
Мальчик выглядел задетым и слегка удивленным.
– Разве ты не помнишь, как подарил мне конструктор на день рождения?
– Конечно, конечно, я просто пошутил. Тебе не холодно?
Мальчик с презрением отмахнулся от легкой термокуртки.
– Нет, мне хорошо. Когда вы откроете шахту? Можно потрогать ленту? Она не порвется?
– Теперь вам ясно? – ухмыльнулся Кингсли.
– Во-первых, крышка останется закрытой, пока башня не достигнет горы и не спустится в шахту. Крышка служит нам рабочей платформой и защищает от дождя. Во-вторых, если хочешь, можешь потрогать ленту. В-третьих, она не порвется. Но только не вздумай бегать – на такой высоте это очень вредно.
– Только не в двенадцать лет, – заметил Кингсли.
Они догнали Дэва возле якоря Восточной грани. Мальчик, как многие тысячи до него, смотрел на узкую тускло-серую ленту, которая поднималась из земли и вертикально взмывала в небо. Все выше, выше и выше. Запрокинув голову, Дэв скользил по ней взглядом. Морган и Кингсли не последовали его примеру, хотя – даже теперь, через столько лет – искушение было все еще велико. Не стали они и говорить Дэву, что у некоторых посетителей так сильно кружилась голова, что они падали и без посторонней помощи не могли уйти. Но мальчик был вполне здоров: почти минуту он вглядывался в зенит, словно надеясь увидеть тысячи людей и миллионы тонн грузов, парящие по ту сторону синевы неба. Потом поморщился, закрыл глаза, покачал головой и посмотрел себе на ноги, как бы желая убедиться, что все еще стоит на твердой надежной земле.
Протянув руку, он осторожно погладил узкую ленту, соединяющую планету с ее новой луной.
– А что будет, если она порвется?
Это был обычный вопрос. Ответ удивляет многих.
– Почти ничего. В этой точке она практически не нагружена. Если разрезать ленту, она просто повиснет, развеваясь на ветру. Кингсли поморщился: оба знали, что это преувеличение. Нагрузка на каждую из четырех лент составляла сейчас около ста тонн, но эта величина ничтожно мала по сравнению с проектной нагрузкой. Но не стоит обременять мальчика такими подробностями.
Дэв обдумал сказанное, потом в виде опыта щелкнул по ленте, словно хотел извлечь из нее музыкальную ноту. В ответ раздался краткий невыразительный звук.
– Если ты стукнешь по ней кувалдой и вернешься сюда часов через десять, то как раз успеешь поймать эхо с «Центральной», – сказал Морган.
– Вряд ли, – сказал Кингсли. – Слишком большое демпфирование.
– Ладно, не портите впечатления, Уоррен. Лучше пойдем дальше и посмотрим кое-что действительно интересное.
Они подошли к центру металлического диска, который теперь увенчивал гору, закрывая шахту, словно крышка огромной кастрюли. Здесь, на одинаковом расстоянии от четырех лент, по которым башню вели к Земле, стояла маленькая неказистая геодезическая палатка. Из нее прямо в зенит смотрел телескоп, явно неспособный нацелиться во что-то другое.
– Сейчас самое подходящее время. Перед закатом основание башни отлично освещено.
– Кстати, о Солнце. Оно сегодня еще ярче, чем было вчера, – сказал Кингсли, показывая на блестящий сплющенный эллипс, погружавшийся в дымку на западе. Она настолько погасила его блеск, что на него можно было спокойно смотреть.
Пятна, ясно выделявшиеся на поверхности Солнца, появились около ста лет назад. Теперь они закрывали почти половину площади солнечного диска. Казалось, Солнце поражено неведомым недугом или даже чем-то пробито. Однако даже Юпитер не нанес бы светилу такого повреждения. Самое большое пятно достигало четверти миллиона километров в диаметре и могло бы поглотить сотни земель.
– Ночью снова ожидается большое полярное сияние. Профессор Сессуи и его
– Давайте посмотрим, как у них дела, – сказал Морган, настраивая телескоп. – Взгляни-ка, Дэв. Мальчик с минуту внимательно вглядывался.
– Все четыре ленты уходят внутрь, то есть вверх, а потом исчезают.
– А посредине ничего нет?
Дэв снова немного помолчал.
– Нет, башни не видно.
– Верно, она на шестистах километрах, а телескоп настроен на самое слабое увеличение. Но сейчас поднимемся. Застегните привязные ремни. Дэв улыбнулся старинному штампу, знакомому по десяткам исторических пьес. Но он не заметил никаких изменений: лишь четыре линии, направленные к центру поля зрения, стали менее резкими. Через несколько секунд он сообразил, что никаких изменений не будет: он смотрит вверх вдоль оси системы, и все четыре ленты в любой точке выглядят одинаково. Потом совершенно неожиданно – хотя Дэв все время этого ждал – в самом центре поля зрения появилось крошечное яркое пятнышко. Оно быстро расширялось, и мальчик испытал ясное ощущение скорости. Через несколько секунд он уже мог разглядеть маленький круг – нет, и мозг и глаз согласились, что это квадрат. Он смотрел прямо вверх, на основание башни, которая ползла к Земле вдоль направляющих лент, преодолевая два километра в день. Сами ленты исчезли – на таком расстоянии они были неразличимы. Но квадрат, словно по волшебству прикрепленный к небу, продолжал расти, хотя теперь, при максимальном увеличении, казался расплывчатым.
– Что ты видишь? – спросил Морган.
– Яркий квадратик.
– Хорошо. Это основание башни, ярко освещенное Солнцем. Когда у нас стемнеет, его можно будет наблюдать невооруженным глазом еще целый час, пока оно не скроется в тени. А еще что-нибудь видно?
– Не-е-ет, – после долгого молчания протянул мальчик.
– Странно. Группа ученых отправилась в нижнюю секцию установить там научные приборы. Они только что спустились с «Центральной». Всмотрись повнимательней, и ты увидишь их транспортер – он на Южном пути, это справа. Ищи яркое пятно, раза в четыре меньше башни.
– Извини, дядя, я не могу его найти. Посмотри сам.
– Возможно, ухудшилась видимость. Иногда башня совсем исчезает, хотя атмосфера кажется прозрачной…
Прежде чем Морган успел занять место Дэва у телескопа, его личный приемник издал два резких двойных гудка. Секунду спустя система сигнализации Кингсли сработала тоже.
Впервые за все время на башне объявили тревогу четвертой степени.
Глава 36
Метеор
Огромное искусственное озеро, в течение двух тысяч лет известное под названием Море Параваны, спокойно лежало под каменным взором своего создателя. Хотя лишь немногие посещали одинокую статую отца Калидасы, его создание пережило творения его сына и принесло стране бесконечно больше благ, снабдив едой и питьем сто поколений людей. И еще больше поколений птиц, коз, буйволов, обезьян и хищных зверей, подобных лоснящемуся коварному леопарду, который сейчас утолял свою жажду. Эти огромные кошки слишком расплодились и теперь, когда вымерли устрашавшие их прежде охотники, начали сильно всем докучать. Впрочем, если их не дразнить и не трогать, то на людей они не нападают.
Уверенный в своей безопасности леопард не спешил, между тем как тени вокруг озера удлинялись, а с востока надвигались сумерки. Вдруг он насторожился. Грубые человеческие органы чувств не уловили бы никаких изменений. Вечер был безмятежным, как всегда. Потом прямо в зените послышался Слабый свист, постепенно превратившийся в неистовый грохот, совсем непохожий на шум входящего в атмосферу космического корабля. Высоко в небе в последних лучах Солнца сверкало что-то металлическое, оно становилось все больше и больше, а за ним тянулась длинная полоса дыма. Одновременно предмет распадался на куски, и горящие обломки с шипением разлетались во все стороны. В течение нескольких секунд глаза, столь же зоркие, как у леопарда, могли бы видеть какой-то цилиндр, который тут же разорвался на бессчетное число осколков. Но леопард, не дожидаясь финала, уже растворился в джунглях. Внезапный гром взорвал Море Параваны. В воздух устремился гейзер из брызг и глины высотой в сотню метров – фонтан, далеко превосходящий фонтаны Яккагалы, почти такой же высокий, как сам Утес. Бросая отчаянный вызов земному тяготению, он на секунду повис в воздухе, а потом вновь обрушился во взбаламученное озеро.