For Satan
Шрифт:
– Делай, что хочешь, – выдохнул я, не став спорить. Может, завтра он забудет и передумает, как всегда, может, всерьез начнет собирать для меня рекомендации, чтобы устроить в отдел пыток. А я уже проходил курсы в канцелярии – это прямой путь в отдел сообщений и единственный для работы с людьми (единственный скорее, где их не пытают или едят). Я мечтал работать там, и отец это знал, но ему было плевать. Он считал, что работать сортировщиком человеческих писем, обычным почтальоном, позорно для его сына.
Все вокруг меня делилось на касты, уровни. Но я не вписывался ни в какие рамки, а если и получалось
Он еще немного постоял в дверях, надеясь, наверное, что я стану его умолять, – как бы не так! Я еще больше насупился, ощутив, как натянулся пиджак на спине. И отец ушел, не удосужившись хлопнуть дверью, он сделал более бесячую вещь – не закрыл ее!
Я хлопнул ей вместо него и, наложив простейшее запирающее заклинание – прижал указательный и средний пальцы двух рук друг к другу, – вернулся к письму. Оно почти готово.
Смахнув с него воображаемую пыль, я проверил текст на ошибки и поставил внизу листа заключающие «Твоей племянник Ад. Все еще надеющийся на встречу…» Я нахмурился, смотря на непонятно откуда взявшееся троеточие, оно послужило явной защитой от слова «скучаю», которое я так хотел написать. Откинувшись на спинку кресла, я скрестил ноги и, облизав губы, прищурился, чтобы перечитать письмо.
«Здравствуй, дядя Эзра!
По твоему совету я наконец поступил на курсы в канцелярию, я обучаюсь здесь уже второй месяц, мне стали поручать мелкие задачи. Если я верно подслушал, завтра меня ждет настоящая перепись устаревших контрактов! Да, я понимаю, что это не такое уж и важное дело, но меня больше радует сам факт того, что они мне доверяют.
Я завалил экзамен по нумерологии, и мне очень не хватает твоего ясного ума, пришлось отдать плеер одногруппнику, чтобы он помог подготовиться к пересдаче. В остальном в
Думаю, ты уже понял, о чем я, раз читаешь это письмо. Надеюсь, что читаешь… ты же сообразил, что цветок могильника с пустым листом в конверте – это подсказка? Надеюсь на ответ! Отец совсем слетел с катушек, ты бы попробовал с ним поговорить. Я очень хочу переехать к тебе и вступить в ваш клан. Ты уже поговорил с Главой? Больше не могу тут жить, прошу, забери меня к себе поскорее. Напиши, как там Клариссия и Джесс, они совсем перестали писать мне.
Твой племянник Ад.
Все еще надеющийся на встречу…»
Я поджал губы, вчитываясь в последние строки. От них разило отчаянием. Но я не сомневался в дяде. При нем можно быть любым – тщеславным, слабым. Он должен понять всю степень моего разочарования в Стихийном клане, чтобы начал действовать. Мне нужно скорее уехать отсюда и заняться реальным делом. Я уже готов, мне нужна только подсказка…
Я начал складывать письмо в конверт и мельком глянул на триединый лик Люцифера. Чем-то он привлек мое внимание, и чем дольше я смотрел на
Люцифер повернул голову в другую сторону. Я побоялся проверять выпуклый железный рельеф картины и отступил в глубину комнаты. Я ходил из стороны в сторону, размышляя, стоит ли паниковать, но, посмотрев на Верховного еще раз, понял, что он имел в виду.
Я потянулся к письму и дописал: «Люцифер развернул свою голову, думаю, мы на верном пути, дядя. Скоро я исполню твою мечту…»
Может, хоть так он ответит мне? Я улыбнулся картине и пошел спать.
Глава 2
29 октября 2022 года
Ад, город Линферхелл, отдел сообщений
Пятая пара прошла настолько тяжело, что когда я пришел на работу, даже терпкий кофе с мятным сиропом не смог меня спасти. Я видел сегодняшний день так отчетливо, когда засыпал, что даже немного расстроился. Оказалось, та самая работа, о которой я написал дяде, отличалась от моих ожиданий. Жаль, что уже отправил письмо и ничего не исправить.
Я крутил стаканчик в руках и переносил один листок за другим из огромной стопки в машину для переработки бумаги. От ее шума голова еще больше вздувалась, а веки слипались, в какой-то момент я ловил себя на мысли, что моя рука дольше обычного лежит на стопке с письмами и ничего не делает. За такую работу никто не переведет тебя в более значимый отдел, Аадрахн, так что приходи в себя. Я потер лицо ладонями, потряс головой. На секунду сонливость отпустила, а после вновь заболело в глазах, сдавило и защекотало в висках.
Я бросил взгляд на стопку и понял, что осталось совсем немного. А на часах еще десяти утра не было! Это ободрило получше кофе, и я охотнее принялся перерабатывать устаревшие письма-потеряшки. Как мне объяснили, они затерялись в общем потоке или заведомо являлись недействительными. Например, писал тот, кто не мог продать душу, потому что был крещен или на самом деле по-настоящему не отрекся от Бога. Или писал ребенок, к таким демонам тоже запрещено подходить.
Все листочки были грязно-желтого оттенка, выцветшего, от них пахло пылью, а от корявых загогулин становилось тошно. Когда мне исполнилось шестнадцать, я получил доступ к языковому тренажеру: нам дается год на изучение всех человеческих языков, а языки существ, более к нам приближенных, мы изучаем раньше, еще в детстве. Даже не знаю, что бы с нами сталось, если бы не врожденная склонность к полиглотству.
Я поднес очередное письмо к машинке и неосознанно отдернул руку. Перед глазами мелькнуло что-то красное. Положил листок перед собой и вгляделся в правый нижний угол. Не показалось. Я провел по нему пальцем, и пятнышко не стерлось, тогда я понюхал его и явственно почуял запах крови, какой есть только у одного существа на свете – человека.
Ощущение подступающей опасности отрезвило меня: спать расхотелось. Я занес листок обратно над машинкой, но вместо того, чтобы изрезать на куски, опустил туда бумагу, лежащую на внутренней полке стола рядом с щелкающей железными зубьями тарахтелкой.