Форма жизни
Шрифт:
— Успокойтесь же, — ласково произнёс Йохан, — и просто подпишите. А о патронах наших эвтанаторов позвольте заботиться мне.
Сид затравленно уставился на бумаги. Если он откажется, его убьют прямо здесь, в этом кабинете. Ничего, потом вытрут мозги с напольного покрытия. А если подпишет… А вдруг выживет? А вдруг повезёт? Только бы увидеть Диву…
Немного трясущимися похолодевшими пальцами Сид взял ручку и поставил свою подпись.
Йохан осклабился, показывая неестественно-белые ровные зубы. Потом обратился к молчаливому зомби:
— Мортэм, проводи господина Патчера в морг
Сид встал только тогда, когда затянутая в винил фигура оказалась совсем рядом. Путь до плоских чёрных дверей с маркировкой моргов третьего уровня показался целой вечностью, а бледный конвоир был словно проводником в загробный мир.
Когда уже раздетого до гола Сида подключали к многочисленным аппаратам и постепенно угнетали препаратами деятельность его нервной системы, он думал только о чёрных глазах и капризных губах, небрежно прикрытых шёлковым шарфом.
5 глава
От липкого тянущего холода нижних этажей не спасал даже кожаный плащ. Но гораздо хуже был запах, сладковатый и тоже липкий, тошнотворный запах лекарств, начальной стадии разложения и чужой смерти. Конечно, бесчисленные рабочие вычистили каждый закоулок до блеска к прибытию высокого гостя, но запах вытравить невозможно, вылей посреди каждого отсека хоть тонну дорогих духов.
Дагмара Краузэ, владельца и генерального директора корпорации «Танатос», слегка мутило. Улыбаться и хвалить служащих за прекрасную работу становилось все тяжелее с каждой минутой. Дагмар украдкой поглядывал на циферблат антикварных часов. Золотые стрелки ползли с такой медлительностью, словно само время умерло в катакомбах царства смерти.
Сегодня. Только сегодня. Один раз выдержать. Необходимо время от времени спускаться вниз. Корпоративный дух, единство и прочая чушь, но Йохан прав — без подобных демонстраций никак.
Дагмар всегда слыл отличным хозяином. Почти никто жаловался на условия работы в корпорации, даже коматозники.
Эвтаназия — это ласковая смерть, думал Дагмар, и служители её должны быть довольны своим выбором.
Как глава корпорации, он обязан был посетить все основные уровни башни, наведаться и к простым механикам, и в лаборатории.
Он жмурился от яркой люминесценции, скользил по призрачно-белым кафельным залам в сопровождении пары секьюрити-зомби, и улыбался. Просто ничего другого не оставалось.
Продемонстрировать слабость и страх недопустимо — глава самой могущественной и самой страшной корпорации на этой планете не имеет права даже на брезгливую гримасу при виде очередного распятого на прозекторском столе трупа, на мимолетную жалость к захлебывающемуся предсмертной рвотой коматознику или к мольбам родных очередного несчастного, продавшего душу за тридцать серебряников… то есть, тридцать тысяч кредитов.
«Это всего лишь бизнес, Эрих», вспомнил Дагмар.
Лет пятнадцать назад…
Дождь, промозглый вечер где-то на нижних уровнях.
Они сидят в грязной забегаловке. Выражение лица Эриха невозможно прочитать: глаза пустые, вроде бы сегодня серые, хотя они меняют
Впрочем, это ерунда, добавляет Эрих, и худое до изможденности лицо в обрамлении соломенных волос приобретает иное выражение. Может, такое было у Дарвина, когда он завершил свою теорию, раз и навсегда перечеркнувшую имена всех богов.
Дагмар ёрзает на стуле. Эрих безумец, но и гений — и если у него такое лицо, это значит, он должен сообщить что-то действительно важное.
— Я наконец-то закончил… У меня получилось. Я смог! Я создал его, Даг. Ты представляешь? Он способен двигаться быстрее живого человека, его координации могла бы позавидовать кошка, ты бы видел, какой он грациозный! И у него полностью сохранился прижизненный разум, личность — всё.
— Вот что хуже всего в смерти? — рассуждал Эрих дальше. — Неподвижность, неспособность мыслить. Мыслить — значит существовать. Какая разница, бьётся ли у тебя сердце?
Дагмар слышал что-то об эксперименте друга, но никогда толком не мог вникнуть. Чем так восхищается Эрих? Неужели трупом? О дьявол, они насмотрелись гниющего мяса на войне. Хорошо ещё, что самого Дагмара взяли только связистом, но трупы он тоже повидал. И попытался сейчас представить «грациозный» труп. Да ещё и мыслящий, как при жизни. Тело безобразно вспухло, лоснится чёрно-синим, кое-где лопнуло, точится гноем, но ему наплевать на гной и рои мух.
Он мыслит, следовательно, существует.
Тогда Дагмар рассмеялся, чтобы не расстаться с выпитым пивом. Эрих понял его смех. Ухмыльнулся. Ты представил себе полусгнившего ил изуродованного посмертными ранами монстра? О нет, Дагмар, я создал истинный шедевр. Тебе не понять, какими красивым могут быть мёртвые.
Но Дагмар был не только брезгливым чистюлей. Ещё и талантливым бизнесменом.
Благодаря его стараниям на разработки Эриха выдали грант.
«Танатос» родился через год после того разговора.
— Эрих, это всё, конечно, прекрасно… Но, пойми, они просто трупы, — говорил Дагмар позже, когда был подписан контракт со Свободным Легионом и пришло решение заменить штат живых солдат на мёртвых. — Они не картины, чтобы на них просто любоваться. Они должны отрабатывать затраченные реактивы и ресурсы криокамер. Да и на услуги коматозников нужно понизить цены. Понимаешь, привлечь клиента, заинтересовать новым товаром… Да, Эрих, товаром. В конце концов, смерть — это тоже бизнес…