Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в.
Шрифт:
Во время сентябрьского похода Василия III в 1509 г. в Новгород, а позднее во Псков, он в качестве казначея оставлен в Москве, тогда как Д. В. Ховрин сопровождал великого князя. Вскоре после этого Ю. Д. Траханиот стал единственным казначеем. [1438] Впрочем, уже в 1512 г. снова появляется второй казначей — П. И. Головин (племянник Д. В. Ховрина).
Постепенно в руках Юрия Малого сосредоточиваются важнейшие дипломатические дела — переговоры с Империей (1517, 1518 гг.), с Турцией (1513, 1514, 1515, 1518 гг.) и Орденом (1517, 1519, 1520 гг.). Сношения с Турцией он вел еще и потому, что турецкими посланниками были обычно греки, да и греческий вопрос вообще, наверное, волновал Юрия Малого. Последний раз он упомянут в мае 1522 г. как лицо, которое вело переговоры с Турцией. [1439]
1438
РК. С. 44. По Герберштейну, Ю. Траханиот был казначеем еще в 1505 г. (Герберштейн. С. 38), но это ошибка.
1439
ПДС. Т. 1. Стб. 223, 425; Сб. РИО. Т. 35. С. 509—514, 532, 533, 541;
Меньше известно об участии Ю. Д. Траханиота во внутриполитических делах. В июне 1510 г. ему докладывались владельческие споры на Двине. В 1511 г. он в качестве казначея послал грамоту белозерским таможенникам, чтобы они выдали известную сумму денег одному митрополичьему монастырю. Следовательно, к распоряжению финансами Юрий Малый имел самое непосредственное отношение. В январе 1511 г. он с другими «боярами» подписал крестоцеловальную охранную грамоту Василию Шемячичу. В 1517 г. ему было поручено довольно щекотливое поручение — отправиться к Шемячичу и провести расследование по обвинению его в измене. В августе 1521 г. он вел следствие по делу о побеге кн. Ивана Ивановича Рязанского. По мнению Герберштейна, Юрий Малый был «муж выдающейся учености и многосторонней опытности». В 1502 г. он купил сельцо Михнево. [1440]
1440
АЮ. № 14. С. 27—28; АФЗХ. Ч. 1. №295; ЦГАДА. Ф. 197 (Собр. Малиновского). Портф. 2. № 36; АСЭИ. Т. 3. № 48-а (С. 74, № 86), 391; АИ. Т. 1. № 124. До 1510 г. ему «за соболь» завещал 30 алтын П. М. Плещеев (АРГ 1505—1526 гг. №59).
Падение Юрия Малого связано со сложными перипетиями русско-турецких отношений. Герберштейн рассказывает, что за три года до его приезда в Москву (вторичного, т. е. за три года до 1526 г.) турецкий султан ходатайствовал перед Василием III о возвращении из России греческого купца («фрязина») Марка. [1441] Марк якобы был «схвачен и убран с глаз долой», ибо он, как и Максим Грек, говорил об «испорченности русских богослужебных книг». К их мнению примкнул и Юрий Малый. Поэтому великокняжеский казначей и присоединился к просьбе об освобождении Марка, он был «немедленно за это отрешен от всех должностей». [1442] И действительно, после мая 1522 г. Юрий Малый в источниках уже не встречается, [1443] хотя Герберштейн и прибавляет, что позднее «милость была ему возвращена, но он приставлен был к другой должности». Гнев Василия III на Юрия Малого был особенно силен еще в связи с тем, что супруга последнего, равно как и супруга постельничего Якова Мансурова, уверяла, что Соломония еще до своего пострижения говорила им о своей беременности. Узнав об этом слухе, великий князь повелел наказать кнутом жену Юрия Малого. [1444] Так или иначе, но окончательное падение Юрия Малого трудно не связать с теми обстоятельствами, которые погубили и его единоплеменника, Максима Грека, т. е. с турецкими отношениями и вопросом о втором браке Василия III.
1441
О Марке см. в переговорах 1522—1523 гг. (Дунаев. Максим Грек. С. 40, 52). В Государственном архиве хранились дела «Марковы Грековы» (ГАР. С. 50 (ящик 42), 204).
1442
Герберштейн. С. 65.
1443
В 1525/26 г. его вдова дала земельный вклад (село Московского уезда) в Чудов монастырь (ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Москва. № 12/7154). О Ю. Д. Траханиоте см. также: Савва В. И. Указ. соч. Вып. 1. С. 272—273. О владениях Траханиотов Московского уезда см также: АСЭИ. Т. 1. №624; ПКМГ. Ч. 1, отд. 1. С. 186—187.
1444
Герберштейн. С. 38. В Государственном архиве хранилась «сказка Юрья Малово и Степаниды резанки... и иных про немочь великие княгини Соломаниды» (ГАР. С. 50 (ящик 44), 205—206). В ящике 26 находились какие-то материалы «о людех Юрья Малово» (Там же. С. 42).
Сын Ю. Д. Траханиота Иван был женат на дочери кн. И. Сицкого. В. Ю. Траханиот по традиции в 1547 г. — боярин великой княгини. [1445]
Траханиоты были не единственными греками в окружении Василия III. Еще в 1496 г. на Русь выехал от венгерского короля Матвея Корвина «боярин из Царяграда» Федор Дмитриевич Ласкарь с сыном. [1446] Его сын Дмитрий Ласкирев подвизался на дипломатическом поприще. Так, в Государственном архиве хранился «список з грамоты з докончальные, какова послана грамота г датцкому королю Ивану, з золотою печатью, з Дмитреем Ласкиревым». В марте—декабре 1514 г. он возглавлял посольство к императору Максимиллиану, откуда вернулся с договорной грамотой. В 1519/20 г. Чудов монастырь купил у него сельцо Московского уезда. В 1528 г. выступал одним из поручителей по князьям А. М. и И. М. Шуйским. Его сын Михаил в середине XVI в. был дворовым сыном боярским по Москве. [1447]
1445
Лихачев. Заметки. С. 94; Назаров В. Д. О структуре «Государева двора» в середине XVI в. // Общество и государство феодальной России. М., 1975. С. 52.
1446
ПСРЛ. Т. 28. С. 160; Т. 15. Стб. 502; Род. кн. Ч. 2. С. 275; Лихачев. С. 397.
1447
ГАР. С. 54 (ящик 62), 232—233; ПДС. Т. 1. Стб. 176; ПСРЛ. Т. 8. С. 258; Т. 28. С. 347, 350; ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Москва. № 8/7150; СГГД. Ч. 1. № 156. С. 430; Тысячная книга. С. 124. Со слов Д. Ф. Ласкирева в 20-х годах XVI в. записана легенда о видении образа Спаса
В придворной среде известны были и греки Ларевы. В 1485 г. на Русь выехал Иван Раль Палеолог с детьми. [1448] В 1488—1490 гг. его дети Дмитрий и Мануил Ларевы уже ездили с посольством в Италию, Д. Ларев ездил также в Данию в 1493 г. Из следующего посольства Д. Ларев вернулся только к осени 1504 г. [1449] Один из Ларевых — Иван Фомич был женат на дочери Меньшого Путятина. [1450] Дмитрий Иванович и Мануил Ларевы упоминаются в разрядах под 1495 г., а первый из них — и в походе 1505 г. [1451]
1448
ПСРЛ. Т. 27. С. 287.
1449
Там же. С. 288, 289, 294; Сб. РИО. Т. 41. С. 80, 538.
1450
ЦГАДА. Ф. 281 (Грамоты Коллегии экономии). Коломна. № 7/6317 (1544—1545 гг.). См. также: Скржинская Е. Ч. Указ. соч. С. 267—281.
1451
РК. С. 25, 36.
Греком был также печатник Мануил Ангелов. В 1493/94 г. М. Ангелов ездил с посольством в Венецию и Милан. В 1500 г. он присутствовал на бракосочетании кн. В. Д. Холмского. В 1509 г. называется печатником. [1452]
Заканчивая обзор старомосковских боярских семей, можно отметить, что их представители в равной мере участвовали как в работе Думы, так и в дворцовых учреждениях. Принципиальной разницы в характере деятельности, скажем, Г. Ф. Давыдова и М. Ю. Захарьина не было никакой. Оба они выступали и как военачальники, и как участники дипломатических переговоров, и как судьи высшей инстанции. Но чаще для рядовой дворцовой службы брались представители менее видных боярских семей. Думные люди меньше принимали участие в судебно-административной повседневной практике, а также в решении поземельных и финансовых дел. Их функции по преимуществу сводились к военной службе, а также к наместнической, реже дипломатической. Подавляющее большинство думцев восходит к боярским родам, занимавшим командные позиции еще в Московском княжестве XIV—начала XV в.
1452
ПСРЛ. Т. 20, ч. 1. С. 359; РК. С. 16, 44; Сб. РИО. Т. 35. С. 489.
Заключение
После того как выше был рассмотрен состав Боярской думы в его органическом единстве с историей Государева двора и военно-административная деятельность ее членов и их родичей, настало время подвести итоги исследованию.
Во второй половине XV—первой трети XVI в. в работе Боярской думы, или «бояр», как тогда говорили, принимали участие как думные чины, так и лица дворцовой администрации.
В Думу тогда входили всего два «чина» — бояре и окольничие. Правда, в 1517 г. И. Ю. Поджогин называется сыном боярским, «которой у государя в думе живет». [1453] Обычно на это свидетельство ссылаются, когда говорят о зарождении чина «думных дворян». Но известие о Шигоне стоит совершенно одиноко. Следующее сведение о таких «дворянах» (1553 г.) относится к А. Адашеву и Иг. Вешнякову, также царских фаворитах (вставка в Царственную книгу). [1454] Только к 1564 г. можно говорить о том, что чин думных дворян сформировался. [1455] До этого речь шла о персональном участии великокняжеских фаворитов в думских делах.
1453
Сб. РИО. Т. 53. С. 40.
1454
ПСРЛ. Т. 13. С. 523.
1455
См. подробнее: Лихачев Н. П. Думное дворянство в Боярской думе XVI столетия // Сб. Археологического ин-та. СПб., 1898. Кн. 6. С. 10.
По духовной Василия II около 1461/62 г., накануне смерти великого князя, в его Думу входили: князь Иван Юрьевич (Патрикеев), Иван Иванович (Кошкин) и Василий Иванович (Китай Новосильцев), Федор Васильевич (Басенок) и Федор Михайлович (Челядня). [1456] Сверх этих пяти человек в 60-х—первой половине 70-х годов XV в. в различных источниках среди бояр упоминаются кн. Василий Иванович Оболенский, кн. Дмитрий Иванович Ряполовский, кн. Иван Васильевич Стрига Оболенский, Григорий Васильевич Криворот, Владимир Григорьевич Ховрин, Иван Федорович Старков. [1457]
1456
ДДГ. № 61. С. 198.
1457
Князь И. А. Звенигородский, боярин последних лет правления Василия Темного, при Иване III в Боярскую думу вряд ли входил (с апреля 1463 г. он князь-наместник во Пскове).
В Думу, следовательно, тогда входили примерно 10—11 человек (пятеро из них были старомосковскими княжатами). Эта цифра не дает представления о единовременном составе Думы, ибо сохранившиеся источники плохо поддаются точной хронологизации.
Названные бояре в той или иной мере содействовали победе Василия Темного над Дмитрием Шемякой во время феодальной войны второй четверти XV в. Среди наиболее активных сторонников московского великого князя летописи называют князей Ряполовских, князей Василия Ивановича и Ивана Стригу Васильевича Оболенских, Ф. В. Басенка, И. В. Ощеру, М. Я. Русалку Морозова, Ю. Ф. Кутузова, Ф. Г. Товарка, М. Б. Плещеева. Видными деятелями последних лет правления Василия II были кн. И. Ю. Патрикеев и Ф. М. Челяднин.