Формирователи
Шрифт:
Заур был учителем математики в школе, в младших классах. Из того, что он мне рассказал на ломаном русском, я понял, что в один прекрасный момент что-то пошло не так и его выгнали из школы без фактической возможности трудоустройства, и обвинили то ли в заговоре, то ли в клевете в отношении правящей партии и, соответственно, ему пришлось искать другую любую работу, чтобы прокормить семью, оставшуюся на Родине. И вот, учитель математики, педагог и воспитатель по совместительству из Таджикистана, жарит мясо в России на угоду публике, которой, конечно же, нет дела до его проблем и переживаний. Для всех он просто эмигрант из Средней Азии, «понаехавший» и «по факту виноватый». Это и многое другое я часто слышал в адрес подобного контингента, который мирно выполнял
– А почему твои братья не работают? – поинтересовался я. На что Заур лишь пожал плечами и продолжил переворачивать шампуры.
Олег показал мне особенности работы камер внутри сторожки, которая представляла собой помещение три на три метра, стилизованное с внешней стороны под бревенчатый сруб. Объяснил порядок заполнения журналов и отметки о проверки территории на предмет неисправностей или посторонних. Рассказал в каких случаях пользоваться тревожной кнопкой, через сколько приедет машина ГБР и как, если уж совсем случится «дичь», как он выражался, выйти на связь с дежурной частью ближайшего поста МВД, дабы тебе в свою очередь выслали наряд без лишних разбирательств.
– Ну, короче говоря, я помчал. Номер мой знаешь, звони если что. Послезавтра приеду тебя менять, расскажешь, что да как. – на прощание сказал напарник и запрыгнул на велосипед, поправляя свои наушники.
ГЛАВА 4.
Вечер субботы был душный и суетной. Народу было много и, по указанию администратора, я старался осуществлять контроль пребывающих по ее инструкциям:
– Смотри, чтобы в шортах не заходили и во всяком тряпье. Так же, если пьяные или неадекватно себя ведут. Всех таких – лесом. – напутственно проговорила Вика. – У нас серьезное заведение и люди к нам приходят серьезные. Так что, по внимательнее.
– Понял. Никаких шорт и пьяниц. – подняв вверх большой палец, сказал я.
– Надеюсь. – с сомнением процедила администратор.
Я принялся дальше прохаживаться около входа, периодически поглядывая в места отдыха.
Итог моего контроля был таков: трех человек в шортах я не пропустил, которые оказались по итогу весьма состоятельными клиентами и хорошими друзьями хозяина ресторана, а двоих, в джинсах и кедах, я пропустил без тени сомнения. Тех, на кого мне в конечном итоге показал Заур, что они, якобы что-то предлагают посетителям. Но вскоре, заметив к ним мое повышенное внимание, они удалились, оставив в моей репутации крупную брешь. Эти ребята, как выяснилось, были тут частыми посетителями и заходили сюда чтобы продавать свой дурманящий товар. А ближе к ночи я попытался остановить невысокого пузатого мужичка, в коротких шортах и бежевых мокасинах на босую ногу, и непонятной мне белой сорочке с глубоким вырезом на груди. Это оказался хозяин ресторана. Как я это понял? Да так, что по приближению белого мерседеса-внедорожника, который резво припарковался прямо напротив ворот, ко входу начал споро стягиваться весь должностной персонал. Так сказать, встречать хозяина. И, не успел я вытянуть руку вперед с жестом, означающим требование остановиться, как этот мужчина в самом расцвете сил и в самом пике выпадения волос, снял темные очки и смерил меня взглядом со словами:
– Каждый раз одно и то же! Вас там что, не учат в вашей охране что ли? – с сильным акцентом заговорил владелец ресторана. Тут же подбежала Вика и, неестественно широко улыбаясь, поздоровалась с хозяином заведения:
– Здравствуйте Давид Варданович. – Отвесив небольшой поклон, произнесла администратор. – А у нас все готово к Вашему приезду. – как бы пресмыкаясь, еще шире заулыбалась она.
– Какой готово? Почему этот юноша меня останавливает и почему он не пустил сегодня двух уважаемых людей? Ты говорила ему о том, кто я такой и кого в мое заведение пускать можно, а кого нельзя? – затараторил он, подергивая головой
– Он сегодня первый день у нас, забыл, наверное. Простите, Давид Варданович, я объясню ему еще раз, все напомню и все исправлю. Пройдемте лучше в зал, посмотрите, как я там все сделала. – С глазами, полными покорности, быстро заговорила она. Сначала мои глаза расширились от удивления, а потом нахмурились в недоумении. Так нагло врать и не краснеть, как можно? Ведь мне никто ничего подобного не говорил и ни о каких визитах начальства не сообщал. Свита, во главе с «Карлсоном», двинулась в сторону бара, выслушивая от впереди идущего упреки с эмоциональными жестами в сторону проблемных, как ему казалось мест.
– Цветы почему не политы? Видишь земля сухая? А на беседках почему бардак такой, ветки какие-то лежат? А, Арам? – ругал он дворника, который опустил голову и только лишь кивал ей в знак осознания своего промаха. – Я вам за что плачу, бездельники? Совсем ничего делать не хотите. Уволю вас совсем! И будете делать ничего! И деньги получать не будете. А значит, и кушать вам будет нечего! – эмоциональным, но размеренным тоном продолжал хозяин. – А ну, за работу все! – разогнал он от себя прислугу, как голубей на площади.
Во втором часу ночи, когда крайний посетитель покинул заведение, Вика, вышедшая короткими быстрыми шагами из бара, подала мне сигнал на закрытие дверей, скрестив руки на уровне груди и также быстро зашагала обратно. Закрыв дверь, я отправился обратно в сторожку. Внутри, слева от двери стояла вешалка с крючками, справа старый платяной шкаф. Прямо напротив входа находился стол-парта со стоящими на нем монитором и городским телефоном, а слева на полу большой системный блок, весь покрытый следами засохших капель кофе. Справа от стола была небольшая, на манер армейской, тумбочка, в которой хранился чайник, кружки и куча целлофановых пакетов, оставшихся от съеденных сладостей. Бесцельно сев на стул, я уставился в монитор, разглядывая поочередно двенадцать ячеек каждой камеры. Четыре по периметру, четыре в баре на первом этаже и три на втором. Одна у меня в сторожке, в верхнем правом углу. Поначалу я не понимал, зачем мне следить за мной, но, как потом оказалось, что эти камеры переведены в режиме «онлайн» на домашний монитор нашего глубокоуважаемого «Карлсона». Хорошо, что я узнал об этом уже в первую ночь, хоть и не планировал никуда уходить или заниматься чем-то, что могло бросить на меня тень. Но, как говорится, предупрежден – значит вооружен. Находиться под неустанным присмотром было некомфортно. Казалось, что в любой момент мог зазвонить телефон и голос с акцентом мог начать выяснять, почему я делаю то-то или не делаю того-то.
Увидев по камерам, как хозяин заведения направился к выходу, я покинул сторожку, заправился и встал у входной двери, заложив руки за спиной. Его так же, как и при встрече, сопровождала администратор, замедляя свои быстрые маленькие ножки каждый раз, когда Давид Варданович останавливался, чтобы осмотреть свои владения и на те места, где он делал замечания обслуге.
– Подойди сюда. – позвал он жестом дворника. – Вот ты цветы полил, молодец. Дай твою руку пожму. – С размахом хлопнул он по безвольной загорелой руке седого работника. – А сорняки почему не обрезал, а? Не видишь, что ли, заросло все? Почему я вижу, а ты не видишь? – продолжал владелец ресторана. На что Арам лишь кивнул и пошел в сторону подсобки, которая находилась за забором, метрах двадцати от тыльного входа и представляла собой подобие гаража, обжитого и обставлено кое-какой мебелью.
– Куда ты пошел? А? За какими ножницами? Я тебя что, отпускал? Подойди сюда, ну! – с недовольным тоном вернул хозяин дворника. Дальше у них состоялся разговор на непонятном мне языке, плавно перетекающий в братские объятия. В конце концов их руки еще раз сошлись в крепком мужском рукопожатии и, я мельком заметил, как в руке Арама захрустели зеленые бумажки. Мне показалось, это было несколько долларовых банкнот. Позже я узнал, что Арам и хозяин заведения родились и долгое время жили в одном селе.