Формула бессмертия. Повести и рассказы
Шрифт:
— Кстати, как ваше настоящее имя? — спросил я.
— Называйте меня пока Фернаном, — ответил он улыбаясь.
Я устыдился своей наивности.
Мы подошли к висевшему на стене ящику, на крышке которого были изображены череп и две кости, перечеркнутые красной молнией.
— У вас в лаборатории это есть? — спросил я. Он кивнул головой.
Я подошел к спектрографу, вытащил из-под рельсы ключ, открыл ящик. Фернан заглянул внутрь и легонько свистнул.
— Ясно? — спросил
— Только учтите вот что.
Я запер дверь, подвел его к стене и поднял край линолеума. Он увидел металлические контакты и быстро закивал.
— Это я знаю, — прошептал он. — Это во всех помещениях, где работают иностранцы.
— Но ведь Пуассон…
— Когда Пуассон бежал, он где-то повредил сигнализацию. С моим приездом ее решили не восстанавливать.
— Откуда вы все это знаете? — удивился я.
— У нас здесь есть еще один друг…
— Кто?
— После. А сейчас давайте ключ.
Я передал ему ключ, и он крепко пожал мне руку.
— Итак, если вы хотите, чтобы я вам помог, узнайте обо всем как можно больше. Окончательный план действий мы разработаем накануне испытаний.
— До свиданья.
— До свиданья, господин Фернан.
Через день после моего разговора с Фернаном мне перестали приносить пищу, Ни утром, ни днем, ни вечером не появился араб с термосами, и я, совершенно изголодавшийся, позвонил фрау Айнциг. Ответа долго не было, а когда она взяла трубку, ее голос был резким и раздражительным. Она опередила мой вопрос:
— Не умрете, Мюрдаль! Мы все в таком положении. Мне есть хочется не меньше, чем вам, Ждите.
Вместо ужина я вышел на свою «прогулку», раздумывая над тем, почему вдруг институт Грабера оказался без еды. Пройдя к бараку Шварца, я хотел было войти, чтобы поговорить с доктором о таком неожиданном повороте дел, как вдруг дверь открылась и на песок выскочил Джованни Сакко, итальянец-синтетик. Его черные глаза выражали ярость.
— Синьор, вы тоже голодаете? — спросил я. Сакко оглянулся по сторонам и сделал мне едва заметный знак подойти поближе.
— Голод — это еще полбеды. Скоро нам придется умирать от жажды…
— Почему? Разве перестали возить воду? Он криво улыбнулся.
— В том-то и дело, что нет. С водой все в порядке. Но только пить ее…
— Что?
Джованни пожал плечами. Затем он заговорил быстро-быстро, путая французские и итальянские слова;
— Все дело в воде… Мне так кажется… Эти арабы давно ее здесь не пьют… Иначе зачем бы они отсюда бежали… А теперь здесь нет ни одного туземца… Все проклинают воду… Все дело в ней…
Я в недоумении смотрел на итальянца. Вдруг его лицо перекосилось, и он, круто повернувшись, скрылся за дверью. Сзади
— Разве вам не сообщили, что прогулки отменены? — бросил он мне.
— Нет. А почему?
— Не задавайте вопросов, и марш к себе! — скомандовал он.
Я возмутился:
— Послушайте, доктор! Я, кажется, не ваш соотечественник и не солдат, и вы не имеете права отдавать мне приказания. Я здесь по вольному найму. Не захочу быть у вас, и все тут!
Шварц презрительно улыбнулся;
— У меня, к сожалению, нет времени сейчас объяснять вам, каким правом вы пользуетесь. Делайте то, что вам приказано. Пока что мы здесь командуем.
На слове «мы» он сделал выразительное ударение.
— Надолго ли? — не выдержав, съязвил я,
— Об этом как-нибудь в другой раз. Марш в свой барак!
В лаборатории я много думал о том, что мне успел сказать Джованни. Часов в десять вечера открылась дверь, и в ней появился Фернан, улыбающийся, с большим пакетом в руках.
— Еще живы? — спросил он весело и подмигнул мне.
— Еле-еле. Съел последнюю корку хлеба.
— Вот, насыщайтесь. Мне поручили принести вам сухой паек. Горячая пища будет не скоро.
Он положил сверток на стол, а сам зашагал по лаборатории, тихонько насвистывая популярную песенку.
Я с жадностью накинулся на сухие галеты и копченую колбасу. Проглотив несколько кусков, я спросил:
— Чему вы так радуетесь?
— Как — чему? Тому, что началось!
— Что началось?
— То, что рано или поздно должно было начаться. Рабочие Грабера разбежались. Нет ни поваров, ни прислуги, ни носильщиков, ни истопников. Ушли шоферы, кроме немца-водовоза. Хозяйству профессора местные жители объявили бойкот. Началась забастовка!
— И с чего это вдруг?
Фернан подошел ко мне и, сощурив глаза, сказал:
— Шварц уверял меня, что все дело в суеверии. Но я знаю, что это не так.
Я перестал жевать и уставился на нею. Он присел на краешек стула и закурил.
— Говорят, среди местных арабов разнесся слух, что живущие за этой стеной европейцы ниспосланы на землю самим дьяволом! Жить и работать вместе с белыми людьми за стеной — все равно что поносить аллаха. Вот они и ушли.
— Это вам так рассказал Шварц?
Фернан кивнул головой.
— Врет. Не верьте ни единому слову.
— А я и не верю.
— Между прочим, только что итальянец Сакко из барака доктора Шварца намекнул мне что-то насчет воды. Знаете, был такой случай. Когда я ехал сюда через пустыню, я предложил шоферу стакан воды. Он отказался, да еще с таким негодованием!