Формула боя
Шрифт:
«Скорее всего, – нескромно думал Антон, – генерал хочет поговорить со мной, я должен быть ему интересен. Хотя бы по той причине, что я в самом начале провалил их инсценировку у склада артвооружения. В какой-то степени Дробов игрок, может быть, даже большой игрок, но роли своей он до конца не сыграет».
Поступки Дробова в отношении Антона были ему несвойственны. Отчасти это объяснялось тем, что генерал все-таки волновался. Теоретическая оболочка принципов с ужасающей быстротой наполнялась свинцовой практикой, и генерал чувствовал на себе весь груз ответственности. Как бы то ни было, он предложил Антону выпить. Не присаживаясь за
Генерал, до этого только раз или два взглянувший на гостя, подойдя к нему с рюмкой, долго смотрел в его лицо.
– Дима был плохим физиономистом, – резюмировал Дробов, окончив изучать солдата. – Я бы никогда вас не выбрал в качестве кролика. У вас волевое лицо.
– Именно на это он и рассчитывал, – ответил Никишин. Он не сразу узнал свой голос. Ему показалось, что он звучит с незнакомыми интонациями – чуть расслабленно и… зрело. Наверное, подсознательно он приспосабливался к Дробову; если бы было возможно, Антон призвал бы на свои виски седину.
Генерал посмотрел поверх его головы, и Антон почувствовал облегчение: охранник убрал руки. Его довольно громкое дыхание слышалось теперь у самой двери.
От коньяка Антон отказался. Дробов, равнодушно пожав плечами, отошел к столу.
– Я знаю, – сказал он, – на что рассчитывал Романов, я указал ему на слабые места, однако он оказался чересчур упрямым. А я податливым. Но это было тогда. Когда еще ничего не произошло, а только намечалось, именно поэтому я разрешил Романову действовать самостоятельно.
– Не думаю, что это единственная причина. Была еще одна. Ведь Романов говорил вам, что это последняя услуга с его стороны. Он решил порвать все отношения с вами.
Дробов окинул Антона удивленным взглядом.
– Откуда вы знаете? Романов вам сказал?
– Нет.
– Тогда откуда?
– Честно говоря, только догадывался. А теперь знаю наверняка.
– И все же, что вас натолкнуло на эту мысль?
Антону не нравилось, что Дробов называет его на «вы», словно по уставу, который призывает военнослужащих обращаться друг к другу именно в такой форме.
– Деньги, – ответил он. – Большие деньги. Я подумал, что это расчет. Романов умер, и это был окончательный расчет практически нищего офицера.
– Абсолютно верно. Вы хорошо соображаете. Если бы вы не относились к категории «непримиримых», я сделал бы вам предложение.
– Чтобы стать трупом, как капитан Романов? Ваш человек, Фролов, недавно говорил мне: «Если бы ты мог его послушать…» – это о вас. Я сказал ему: «Бесполезно».
– Кстати, о Фролове – он много вам порассказал?
– Достаточно, чтобы кое-что понять. А вообще – шкура, гниляк, таких еще поискать. Наверное, в вашей компании все такие.
– Я использую другие термины, хотя в общем-то вы правы. А таких, как покойный Романов, я держу на расстоянии вытянутой руки. Их довольно много, они нужны мне, я нужен им. Вскоре ко мне присоединятся не только они, а безработные, бастующие, недовольные, обманутые. Плюс различные общества бесквартирных офицеров, моряков, оказавшихся за бортом. Сколько, по-вашему, таковых? Правильно, очень много. Ими даже не придется управлять, достаточно будет жеста, взгляда. – Дробов резко сменил тему. – А почему
– Я не знаю, о чем вы говорите. Вернее, о ком.
– Знаете. Ваш друг сейчас в подвале. Вы чем-то похожи, оба такие же упорные.
Антон запоздало сообразил, откуда такая осведомленность, откуда эта буква «о», а не более конкретные сведения. Чтобы не ходить вокруг да около, он спросил:
– А Светлана тоже в подвале?
Дробов вздрогнул. Накатившая бледность стерла с лица выражение самоуверенности. Генерал старался гнать от себя мысли о Рогожиной, он не предполагал, что сейчас разговор зайдет о ней. Внезапно ему стало страшно, так же, как и тогда, ночью, когда внезапный приступ страха выгнал его из кровати на холодный пол кухни. Что-то происходило с ним тогда, какая-то метаморфоза, и он не мог понять, теряет ли он что-то или, наоборот, приобретает. С одной стороны, он что-то утратил в ту ночь, с другой – что-то приобрел. И то и другое было страшным, свершилось злым духом. В ту ночь уродливые гримасы видений сменяли друг друга, голова раскалывалась, грудь холодела от чьих-то прикосновений. Духи, духи, духи… Они витали над горами трупов, но он не увидел и капли крови, от этого его страх усиливался, и генерал посиневшими губами шептал: крови! Крови! Это был сон, но он по-настоящему мучился, когда отходил от ночного кошмара на холодном кухонном полу. Потом пришла Светлана, о которой сейчас спросил Антон.
Какое он имеет право! Дробов побледнел еще больше, устремив на Антона гневный взгляд. Потом внезапно обмяк и тяжело опустился в кресло. Дрожащей рукой налив минеральной воды, залпом выпил. С минуту сидел неподвижно. Потом посмотрел на часы и вяло произнес:
– Ее там нет. Скоро ты увидишь ее по телевизору.
Хотя не было в этой фразе ничего зловещего, Антон все же уловил тоскливую интонацию. Он подался вперед, но генерал остановил его жестом руки.
– Сиди тихо, солдат. Уже скоро. – Теперь Дробов обращался к нему на «ты».
Антон выпрямился. Мощное дыхание телохранителя все так же слышалось от двери, до которой около пяти с половиной – шести метров, что равносильно и десяти, и ста метрам: расстояние велико, он не сможет атаковать охранника. Для рывка или броска назад требовалось около полутора секунд. Именно за это время опытные телохранители успевают выхватить пистолет и сделать прицельный выстрел. Пока Антон будет возиться со штаниной и кобурой, охранник выпустит в него всю обойму, перезарядит пистолет и снова опустошит. «А спина у меня широкая». Неожиданно он вспомнил слова Юли, когда примерял рубашку ее отца: «Ты какой-то ненормально мощный». Так что – ни выстрелить, ни напасть. Пока охранник за спиной, считай, что оружия вообще нет. И что остается делать? Только ждать.
Сиди тихо, солдат. Уже скоро.
Что скоро? Непонятно, но долго ждать он не намерен. В его положении имелись два варианта: либо дождаться, когда охранник выйдет из кабинета, либо подстеречь приблизившегося Дробова, тогда появится возможность побороться с генералом. Придется молниеносно развернуть его лицом к телохранителю и встать за его спиной. Прицельного выстрела у охранника не получится, он будет действовать сообразно обстановке, вариантов у него масса, на то он и телохранитель. И все же время он потеряет, а в этот отрезок можно будет вооружиться и самому.