Формула первой любви

Лубенец Светлана

На всякий случай она обернулась, чтобы удостовериться в отсутствии слежки, и увидела, что посреди туалета стоит и с интересом смотрит на нее тот самый взъерошенный младшеклассник в смешных джинсиках, с вышитым на коленке улыбающимся паучком.

— Иди отсюда, — ласково попросила его Люда, но парнишка не двинулся с места.

— Ну? Чего тебе надо? — спросила она его.

— Это наш туалет! — важно сообщил ей «паучок». — И девчонкам сюда нельзя.

— У меня важное дело на улице, а школа закрыта, —

вынуждена была объяснить ему Люда, так как боялась, как бы он не позвал охранника. — Как же мне выйти?

— Не знаю. Все равно девчонкам сюда нельзя, — упрямился парнишка. — И я про тебя все расскажу.

Люда сначала хотела спрыгнуть с подоконника на кафель туалета и надрать мальчишке уши, но потом решила использовать другую тактику.

— Я только что хотела тебя попросить мне помочь, — сказала она с легким презрением в голосе, — но раз ты такая ябеда, то я справлюсь и без тебя.

Эта незамысловатая уловка произвела должное впечатление. «Паучок» тут же очень заинтересованно спросил:

— А как помочь?

— Так ты же ябеда! — усмехнулась Люда.

— Никакая и не ябеда, просто девчонки в мальчишеский туалет не ходят. — Он подошел поближе к окну. — Так что я должен делать?

— Я сейчас спрыгну вниз, — сказала Люда, — а ты потом сбросишь мне обе эти сумки. Идет?

— Ты украла чужую сумку! — восхитился «паучок». Похоже, эта история стала ему здорово нравиться. — А чью? Ты мне можешь сказать?

— Вот когда ты сбросишь мне вниз сумки, тогда я тебе скажу, у кого я одну из них украла. Годится? — спросила Люда, начиная уже терять терпение.

— Годится! — обрадованно согласился малыш, предвкушая, как будет рассказывать эту историю в классе.

Люда отвернулась от «паучка» и, оттолкнувшись от подоконника, прыгнула вниз, стараясь не попасть на выложенную кирпичами окантовку клумбы. Она все-таки задела кроссовкой угол кирпича и оторвала липучку, но в остальном приземление оказалось удачным. Люда поднялась на ноги, отряхнулась и крикнула «паучку»:

— Кидай!

— Нет, ты сначала скажи, у кого украла сумку! — ответил хитрый мальчишка.

— У Сереги Николаева из 9-го «Б», — рассмеялась Люда.

Серегу Николаева боялась вся школа, и «паучок» от страха тут же сбросил на землю обе сумки.

Люда подняла их и задумалась. Ну прыгнула — и что дальше? Исмаилов может быть где угодно. Он вполне мог уже успеть впрыгнуть в проходящий мимо автобус и уехать куда глаза глядят, хоть в аэропорт Пулково.

Ни на что особенно не надеясь, Люда решила поискать его в старом сквере на другой стороне улицы. Сквер был таким заросшим и неухоженным, что в нем побаивались гулять молодые мамашки с детьми и бабульки с внучатами, зато на сдвинутых в кусты ржавых качалках любили тусоваться подростки двух соседних школ.

Пройдя несколько аллей и свернув к

бывшему детскому городку, Люда увидела сквозь почти уже прозрачные ветви кустов чью-то сгорбленную спину. Похоже на толстовку Сеймура. Он даже куртку не взял в гардеробе. Люда раздвинула ветки. Точно. Это он. Сидит на поваленной, полусгнившей деревянной горке. Она нашла проход между кустами, перелезла через ржавого козлика, бывшего когда-то веселой изогнутой лесенкой, и опустилась на грязную деревяшку рядом с Исмаиловым. Он даже не пошевелился.

— Я принесла твою сумку, — сказала Люда. — Жаль, не знала, что ты без куртки.

— Да провались она… — задушевно проронил он, а потом развернулся к однокласснице и, облизнув сухие губы, спросил: — Ты меня презираешь?

— Надя только хотела сказать, что твоя мать пришла к директору. Вот и все, — ушла от ответа Люда.

— Да?! — вскочил с горки Сеймур. — А что она там несла насчет того, что все про меня знает?

Люда пожала плечами.

— Что она вам еще сказала? — Исмаилов приблизил свое лицо к Людиному, ладони его сжались в кулаки, и девочке показалось, что сейчас он влепит пощечину и ей. Она зажмурилась и пробормотала:

— Ничего она не говорила. Она только плакала.

Сеймур отодвинулся от нее, тяжело вздохнул и обхватил голову руками.

— Ну… не хотел я… — взвыл он. — Можешь ты мне поверить? Я извинюсь… Просто она сказала про мать, и я подумал, что она действительно все знает…

— Да что такое ужасное с тобой произошло, что и знать никому нельзя? — рассердилась наконец Люда. — Что ты нагнетаешь атмосферу? Может, все вовсе и не так страшно, как ты тут изображаешь? Внимание к себе привлечь хочешь, да?

— Дура! — крикнул Сеймур.

— Ну и ладно! — Люда встала с горки. — Ну и оставайся тут один, самый умный! Больно надо мне с тобой возиться!

Она говорила ему совсем не то, что думала и чувствовала. Ей очень хотелось с ним возиться. Хотелось обнять Сеймура, гладить, как маленького, по волосам и говорить всякие глупые утешительные слова… И даже поцеловать в бледные щеки, чтобы поскорей растаяли осколки зеркала тролля.

Но оказалось, что выбранная ею тактика была единственно правильной.

— Подожди. — Исмаилов схватил ее за руку. — Я скажу… А то ты непонятно что обо мне думаешь…

Люда ничего не ответила. Сеймур усадил ее обратно на горку, сел рядом, немного помолчал, видимо собираясь с силами, и спросил:

— Ты знаешь, какая у Элеоноры фамилия?

— Вроде бы… Михайлова… кажется… Она же у нас не преподает, поэтому я не точно… А что?

— Михайловой она была в прошлом учебном году. А с этого августа она… — Исмаилова…

— Не может быть… В холле на первом этаже на стенде «Наша школа» написаны все фамилии учителей. Там нет Исмаиловой…