Формула порока
Шрифт:
– Отрицательно.
– Бывают ли случаи употребления спиртных напитков вами и вашими сослуживцами на работе в рабочее время?
– Только после окончания рабочей смены. Даже праздники и дни рождения у нас категорически предписывается справлять дома или в кафе, – встал на защиту родного предприятия грузчик.
– Но после смены случаются употребления спиртного на работе?
– Если две смены подряд работаю, мне разрешено употребить горькую после второго дня, чтоб исключить прогул во второй день. У нас в магазине с этим крайне
Владимир улыбнулся витиеватости своей правдивой фразы, которая в то же время помогла уйти от конкретного положительного ответа.
– Теперь я понимаю, почему терапевту медицинской комиссии райвоенкомата вы сказали, что четыре или пять дней в неделю употребляете спиртосодержащие изделия.
Настала очередь удивляться Владимиру, и сухость во рту как рукой сняло, утомлённости и след простыл. Со слов заведующей выходило, что то, о чём он говорил на медкомиссии менее часа назад, уже известно заведующей отделением наркологического диспансера.
«Странно, быстро же работает система оповещения. Получается, я под колпаком у Мюллера!» – думал изумлённый Владимир.
Его слух обострился. Чуть опустив плечи, он принялся вспоминать, что ещё мог наговорить медикам военкомата.
– Значит, после второй рабочей смены и по выходным дням вы употребляете спиртное?
– В основном, – ответил сокрушённо Владимир.
– Что же вы предпочитаете пить?
– Пиво.
Раздался телефонный звонок, и Зоя Степановна, медленно снимая бежевую трубку, торопливо закончила беседу:
– Давайте считать, что наше с вами знакомство состоялось. Вашим лечащим доктором назначается Татьяна Павловна, а сейчас обратитесь к сёстрам, они укажут вашу койку.
Заведующая лечебным отделением кивнула Владимиру и повернулась к одному из двух телефонов:
– Алло, слушаю вас внимательно.
Из кабинета его проводила улыбка Аллы Пугачёвой, наблюдавшей за допросом с крупногабаритного цветастого рекламного плаката, прикреплённого скотчем к стене рядом с новой, изящной, сверкающей белизной дверью.
Владимир присел на кровать с панцирной пружинной сеткой, и она тут же прогнулась, приняв форму гамака.
«Этим инвентарём только позвоночники калечить», – возмущённо успел подумать новоиспечённый обитатель второй палаты.
Сразу же он услышал металлический женский голос:
– В отделении обед.
Дважды повторялось объявление, и как оказалось впоследствии, все сообщения в отделении повторялись репродукторами дважды.
Один из обитателей палаты с пасмурным лицом любезно предложил показать дорогу в общепит. Но Владимир предварительно зашёл в сестринскую комнату – узнать, имеет ли он право идти со всеми вместе на обед. Ведь при расчёте количества пайков его скромную персону учесть могли лишь опытные предсказатели. Владимир получил исчерпывающий ответ: он и должен идти на обед вместе со всеми в целях соблюдения режима учреждения.
Он размышлял: «Только высший разум мог
В старой гнутой алюминиевой миске бултыхалась баланда, состав которой определить смогла бы только самая тщательная химическая экспертиза. Под почти прозрачной жидкостью на дне миски обнаруживался ил жёлто-коричневого цвета, однако у жидкости было существенное преимущество: она ощущалась горячей. От супа, а это оказался именно он, пахло паром. Владимир влил в себя дюжину ложек горячей поверхностной жижи, но воздержался от риска употребить осадок, прилипший вскоре ко дну миски.
Следующим номером изысканного обеда являлась традиционная английская овсянка, и она тоже оказалась огнедышащей. По запаху Владимир предположил, что вкус ему вряд ли понравится. Кашу он даже ложкой потрогать воздержался. Просто посидел рядом с остывающей тарелкой, и под его тяжёлым пристальным взглядом при естественном остывании горячая каша перевоплотилась в холодный блин. Почему-то вспомнился ветеран-алкоголик в приёмном покое, который безгранично расточал чистосердечные похвалы и благодарности персоналу бесплатного чудодейственного учреждения.
«Лихая им досталась доля», – думал Владимир о прежних поколениях.
То, что в меню назвалось чаем, оказалось жидкостью тоже высокотемпературной. Владимир почувствовал облегчение после горячего наваристого бульона, поэтому и чаю суждено было отправиться в засыхающий, как пустыня Сахара, желудок. Этот орган пылал и просил воды даже настойчивее, чем когда-то батальоны просили огня.
Он вернулся на койку после обильной трапезы и вспомнил насыщенный вчерашний вечер, астролога Оксану. Обдумывал, что произойдёт, если дальнейшие события пойдут худшим вариантом, предрекаемым строгим седым районным военкомом.
За этими благовидными мыслями его и застала красивая женщина.
– Привет, Володя!
– Салют, – на душе у него скребли пумы и рыси.
– Я принесла один пакет с одеждой и один пакет с едой.
– А с водой?
– Вот двухлитровая бутыль минеральной воды, а лимонад мне посоветовали взять лишь после консультации с врачом. Может, здесь запрещены какие-то напитки, но минводу всегда разрешат. И то вопрос: дозволяется ли газированная вода?
– Спасибо. Забери себе мой паспорт и кошелёк.
– А если тебе что-то потребуется купить?
– Я оставил себе пять червонцев на всякий случай.
– Кстати, в пакете есть и блок сигарет.
– Большое спасибо, всё великолепно, – Владимир сделал паузу, проглатывая холодное содержимое большой пластиковой бутылки и, отведя глаза в сторону одного из двух зарешеченных окон, сказал: – Кормят здесь вполне прилично. Воду с сигаретами да что-нибудь домашнее ты мне, надо думать, принесёшь. При лучшем варианте я здесь отдохну неделю или две, а при худшем – могут притормозить.