Формула счастья – рецепт беды
Шрифт:
Не совсем восстановивший дыхание Женя с ненавистью посмотрел на Оховенко и вышел. Иван двинулся за ним.
– Скажи, Гангстер, зачем тебе это? Только не надо говорить, что ты тут ни при чем. Я никогда не поверю, что Ирина сама начала принимать наркотики. К сожалению, невозможно доказать, что ты подсыпал ей амфетамин в вино.
– Что ты мелешь, Яков? – сказал Оховенко. – Я спасал Ирину от нее самой. А к Дмитрию ее положил, потому что он мой друг и ей было бы обеспечено хорошее лечение. В приличную клинику я ее, увы, по причине затруднений
– Сука ты, Артур, решил завещание Николая Арсеньевича заполучить. Не выйдет.
– Откуда узнал про Гангстера?
– Какая разница? Ничего у тебя не выйдет, Ирину психопаткой не признают. Поднимать шум, объявлять ее наркоманкой ты не станешь, невыгодно. – Яков Борисович засмеялся. – Дело и деньги, которые оставляет Ирине Николай Арсеньевич, тогда перешли бы к тебе. Но нужно это делать сейчас. Ты предложил Ирине внести в завещание небольшое дополнение: Женька все получает только по достижении двадцати двух лет, к тому времени когда закончит университет.
– Умный ты, Яков Борисович, но помешать мне не сможешь.
– Женька не пойдет в армию, а поживет у моих знакомых. Ведь он должен умереть после того, как Ирину признают недееспособной и ты станешь его опекуном. Убивать тебе ее нельзя, а вот убрать сына – самое разумное. Но пока у тебя нет свидетельства о ее недееспособности, Женьку ты не тронешь. Или будешь делать все, чтобы отравить ему жизнь. Я вмешался, и Ирина очень скоро будет здорова. Разведется с тобой, и у них с сыном все будет хорошо. Это я говорю тебе для того, чтоб не дурил. Если с ее головы или с головы Женьки упадет хотя бы…
– Сука! – Артур сделал шаг вперед. Стоявший рядом с Яковом Борисовичем парень загородил его собой. – Зря ты влез в это, – прошептал Оховенко, – зря, Марковский.
В комнату вошли Женя и Иван.
– Я вернусь, – посмотрев на Артура, пообещал Женя, – и набью тебе морду. Попробуй только обидеть маму. – Он вышел.
Иван следом.
– Жизни не хватит дождаться такого знаменательного события. – Оховенко рассмеялся, потом сказал Якову Борисовичу: – Предлагаю все пополам.
– Жаль, я не захватил с собой диктофон, – ответил тот, – очень торопился. – И вышел вместе с телохранителем.
– Хватит, Евгений, – строго говорил Яков Борисович. – Лить слезы – привилегия женщин. Позволю себе спросить – какого хрена ты бросил университет?
– Мама, – всхлипнул Женя, – она…
– Понятно. И ты решил назло всем, и в первую очередь себе, уйти в армию. Но как же вы, молодой человек, забыли, что по осени вас уже забраковали и признали негодным для прохождения воинской службы. Конечно, вы бы пошли по инстанциям и доказали, что абсолютно здоровы и мама со своим мужем просто купили вам белый билет. Но во-первых, вы бы подвели маму. Про Артура я молчу. Про тех, кто брал деньги, тоже. Но я хочу спросить: чем вызван ваш патриотический порыв?
Женя опустил голову.
– Сильным хочу быть, – прошептал он.
– Я так и думал.
– Я хочу убить Артура. – Женя поднял голову.
– Похвальное желание, – насмешливо улыбнулся Яков Борисович, – но невыполнимое. У Артура черный пояс по карате. Я не разбираюсь в стилях, но в драке я его видел. Очень опасен.
– А почему вы назвали его гангстером?
– Значит, услышал. Артур сидел в тюрьме и получил там кличку Гангстер. Правда, судимость давно погашена. Поэтому никто и не знал о его второй жизни.
– Второй жизни?
– Он поддерживает связь с уголовниками. Об этом я и подумал сразу, когда понял, что Ирина у его друга в психушке. Недалеко от Соснового Бора есть неврологическая клиника. Сейчас там уже образовался поселок Умный. Твоя мама находилась там. Она нуждается в лечении. И слава богу, что болезнь не запущена. Через пару недель она вернется домой. Но тебе сейчас лучше быть подальше. Я говорил с Ириной, она очень переживает, что тогда наговорила тебе лишнего. За тобой приглядывать мне некогда. Как ты смотришь на поездку в Сибирь? Там сейчас тридцать пять – сорок два мороза. Не то что у нас. Там узнаешь себе цену.
– Вы серьезно?
– Вполне.
– Но куда именно вы хотите меня отправить?
– Знакомые у меня там есть, поживешь у них. Сейчас тебя отвезут к деду, а я пошлю за билетом. Давай паспорт.
– Но у меня нет никаких вещей. В вязаной шапочке там будет, наверное, хорошо.
– Успокойся. – Марковский похлопал его по плечу. – Все, что надо, будет на месте. Иван, отвези его…
– Я бы хотел увидеть маму, – тихо проговорил Женя.
– Сейчас это ни к чему, – сказал Яков Борисович. – Вернешься, тогда и увидитесь. А сейчас к деду.
– Но дедушка в больнице.
– Вот туда и поедете. Сейчас надо навестить твою маму и узнать, как там и что.
– А можно и я с вами?
– Слушай, парень, – Марковский сердито посмотрел на него, – пора становиться мужчиной. Знаешь, он улыбнулся, – мне понравилось, что ты сказал Артуру: – «Я вернусь, чтобы набить тебе морду». Надеюсь, это не лепет обиженного ребенка. Я дам тебе возможность стать мужиком. А с Артуром я разберусь.
– Яков Борисович, – нерешительно спросил Женя, – а вы кто? Я слышал, что вы адвокат, но…
– И адвокат тоже, – засмеялся Марковский. – Почему тебя вдруг это заинтересовало?
– Почему вы мне помогаете?
– Дедушка твой помог мне однажды. А долг, как известно, платежом красен. Впрочем, ты попозже обо всем узнаешь.
– А ты что думал? – сердито поинтересовался Дмитрий. – Я тебя предупреждал. Хорошо, что без милиции обошлось, а то бы и тебе, и мне хана. И комиссии тоже. Ты на что рассчитывал-то? И меня подставил.
– Я тебе сколько бабок отвалил? – зло спросил Оховенко. – Но откуда Яшка узнал про судимость? Я был уверен, что и менты наши не в курсе. Я же погасил судимость еще там, в Твери. Странно.