Формула счастья

Хейтон Пола

Анджер предложил Ренате подвезти ее на работу, но она отказалась, ей надо было переодеться, прежде чем явиться на глаза сотрудникам. Прощаясь, они обменялись рукопожатием. Вполне просто и буднично.

И только взбежав по ступенькам на крыльцо дома, Ренате показалось, будто ладонь покалывает, словно через нее пропустили электрический ток. Пли Тео все-таки так действует на нее?..

Примерно то же самое подумал Анджер, когда взялся за руль своего «порше». Пробок и заторов на дороге не оказалось, и он довольно скоро добрался

до студии.

Секретарши в приемной не было, и Тео сразу прошел в кабинет, где последние дни восседал за рабочим столом Бранч. Секунду он стоял, в раздумье оглядывая комнату, потом сбросил пиджак на спинку кресла и засучил рукава рубашки, поднатужившись передвинул стол к окну, высвобождая свободное пространство.

В справочнике нашел нужный телефон. Сначала было занято. Наконец дозвонился. На том конце провода выслушали его заказ, стоимость, время доставки. Обещали исполнить через полчаса, как он и просил.

Довольный, Тео плюхнулся в кресло и положил ноги на подоконник. Мышка-секретарша удивилась столь неожиданной перестановке мебели, но вмешиваться не отважилась. В конце концов — он здесь хозяин. Появится Бранч, пусть сама с ним разбирается.

Секретарша чувствовала, что между Анджером и Бранч что-то не так, а вот что? Обычно столь откровенная Рената, похоже, замкнулась, даже не позвонит, не спросит о делах. Весь их седьмой этаж был в недоумении. Решив выпить чашечку кофе, секретарша отправилась в буфет, поэтому они с Бранч и разминулись.

На пороге своего кабинета Рената остановилась как вкопанная.

— Что это такое? — озадаченно спросила она Анджера.

Тот сразу снял ноги с подоконника, вскочил.

— Небольшая перемена декораций. Вот и все. Как тебе? По-моему, стало просторнее.

Лицо Бранч выглядело по-детски растерянным. Тео сразу отметил эту мягкую беспомощную улыбку, сделавшую Ренату, пожалуй, еще более женственной. Она была в легком костюме, чуть подкрашена, волосы золотистым ореолом светились под лучами солнца, падавшими из окна. Похоже на подсолнух, мелькнуло у него в голове, но Рената сбила его с мысли своим вопросом.

— Что случилось? Какая нужда заставила тебя заниматься моим кабинетом?

— Нашим кабинетом, — хитро сверкнул глазами Тео. — Немного тесновато, но в целом неплохо, а?

— Ты хочешь сказать, мы будем сидеть вместе?

— Ну, особого выбора у нас нет. На повестке дня, прежде всего, снять хороший павильон для рекламщиков, так что пока не до жиру. Ты, может быть, войдешь, а то стоишь на пороге и мешаешь…

Она действительно загораживала спиной вход, где уже грохотали грузчики в комбинезонах, волочившие письменный стол.

— Хотите, мистер, я поставлю на место?

— Нет, не нужно, я займусь этим сам, — улыбнулся Анджер и подписал счет-накладную, не забыв добавить чаевые.

Не обращая внимания на Ренату, Тео придвинул новый стол к стене, теперь они оба стояли друг против друга. На свой, только

что привезенный, он тут же положил пиджак и кейс.

— Лишний стул, надеюсь, в «Трибуне» найдется?

— Тео! — Рената облизала пересохшие губы. — Мы не сможем работать в одном кабинете.

— Это еще почему?

— Ну…

Да потому что невозможно, вот почему. Как ей весь день — и каждый день — видеть непокорный каштановый вихор надо лбом, упрямую складку над переносицей, когда он чем-то озабочен, мощную шею, которой мешает галстук, слышать, как смеется… Как говорится, с глаз долой — из сердца вон.

— Здесь слишком тесно, — проронила она. — В приемной у Энн есть место. Как только она придет, я переберусь туда.

— Не глупи, Рената. Я вовсе не намерен вытеснять тебя. К тому же хозяйке «Трибуны» негоже торчать в приемной. А то, что два руководителя — финансовый и художественный — работают плечом к плечу, наглядный для коллектива пример солидарности. Разве нет? Послушай, я человек без особых претензий. Мне приходилось работать и в более стесненных условиях. — Тео обезоруживающе улыбнулся. — В танке, если тебе известно, вообще минимум пространства.

— В танке? — тупо переспросила она.

— Да, я провел в нем три года!

— Ты?..

— А почему, собственно, это тебя удивляет?

— Я… просто… не могу представить, чтобы кто-то мог тобой командовать.

Как же мало, в сущности, я знаю о Тео, подумала Рената. Скорее всего, и Билли знал о сыне далеко не все. Или не хотел? Или Тео сознательно не шел на контакт, стремясь к полной независимости?

— Билли никогда не упоминал, что ты служил в армии.

Тео пожал плечами.

— С братьями я переписывался, а с отцом мы с детства не были близки… Бог ему судья, хотя и мне тоже… Я виноват не меньше.

Тео отвернулся к окну, забарабанил пальцами по подоконнику, на секунду пожалев, что разоткровенничался. Тот паренек, каким я был, и мой долгий и трудный путь в зрелость не интересуют никого, кроме меня самого. Разве моя бывшая жена не дала мне это ясно понять? С чего же перед Бранч я весь наружу? Да и что она поймет?..

Полуисповедь Анджера поразила Ренату скрытой болью и непохожей на него искренностью.

— Я знаю, Билли был человеком с непростым характером. Но я росла вообще сиротой… Не приведи господи кому бы то ни было пережить приюты и казенное воспитание. А Билли… отнесся ко мне… как бы поточнее выразиться… по-отечески… От него я получила первый в своей жизни подарок, сделавший меня счастливой…

— Рената, послушай, ты… ничего не обязана объяснять.

— Я знаю. Но мне кажется, мы лучше сработаемся, если внесем ясность. — Бранч неуверенно улыбнулась. — Ты ведь сразу дал мне понять, что именно думаешь о женщине, ставшей правой рукой Билли. «Доброжелатели» у меня появились, как только я заняла в «Трибуне» высокий пост. Так что ты меня ничуть не удивил.