Формула тьмы и света
Шрифт:
Шар был непроницаем.
Но Ольшес не привык отступать. К тому же он и не мог этого сделать. Наверху, в Столице, тысячи крыланов превратились в бродячие тела. А если шар, налопавшись как следует, расширит сферу своей интересной деятельности? Если он способен распространить свою власть на всю планету? Нет, такой вариант Даниила Петровича не устраивал.
А значит, необходимо было шарик усмирить. Не мытьем, так катаньем.
Ольшес улыбнулся, представив, как он входит в эту комнатушку с огромной кувалдой в руках и с размаху врезает по шару... Простенько, но мило.
Даниил Петрович осторожно приблизился к сияющему диву и обошел его вокруг.
На треноге позади шара он увидел листок.
Темно-желтый листок, на котором красовались три ряда отчетливых знаков.
Даниил Петрович присел на корточки и принялся рассматривать написанное.
Прикоснуться к листку он пока не решался. Слишком велика была исходящая от него сила, и слишком непонятной, чуждой казалась эта сила инспектору-особисту. А Клавдий, потомок тех, кто эту мощь создал, не обладал умениями предков и помочь Ольшесу не мог.
Так что инспектор должен был рассчитывать только на себя.
Даниил Петрович уселся на пол перед треногой в позе лотоса и погрузился в медитацию.
...Прошло около трех часов. Наконец инспектор Ольшес медленно встал и покачал головой. Не слишком много ему удалось узнать. Но кое-что...
Он снова всмотрелся в начертанную на желтом плотном листке трехрядную формулу, явно перенасыщенную дополнительными, малозначащими символами. Зачем они тут?
И наконец инспектор понял.
– Вот как, - спокойно сказал он, беря листок и проводя пальцем по темным знакам.
– Вот, значит, как.
– Он бросил взгляд на подпрыгивающего До-Сона.
– Ты, конечно, об этом и не подозревал, ушастик. И, кстати, интересно, какую часть формулы ты сумел так оригинально использовать?
Но ответить на вопрос инспектора было некому. Впрочем, он и не ждал ответа.
Сунув листок во внутренний карман, Даниил Петрович направился к выходу в кабинет. Он хотел задать несколько вопросов Клавдию, прежде чем приступать к дальнейшим действиям.
Формула, начертанная на листке, служила как тьме, так и свету.
Все зависело от того, как ее прочитать.
Создать такую двойную конструкцию могли только очень сильные и очень знающие умы, не боящиеся к тому же возможной двойственности результата, поскольку для них не существовало разницы между добром и злом. Они обращались равно и к тьме, и к свету, ища нечто третье.
Такие формулы были большой редкостью, насколько знал Даниил Петрович. Более того, знал он это исключительно теоретически. Видеть подобную формулу ему ни разу не приходилось. И, само собой, не приходилось работать с чем-либо подобным.
Так что инспектор обязан был проявить предельную осторожность. Дабы не повернуть события в еще худшую сторону.
Клавдий, обернувшийся толстой лепешкой, расположился неподалеку от письменного стола До-Сона. Едва инспектор шагнул в кабинет, как негуманоид заговорил:
– У вас в руках то главное, ради чего я сюда явился.
– В кармане, - уточнил Даниил Петрович.
Издав странный звук,
– И вы не знаете, что с этим делать.
– А кстати, - сказал Ольшес, - если вы знакомы с Учением, то должны уже понимать, что врать - нельзя.
– В чем вы видите ложь?
– Клавдий был явно удивлен.
– В том, что вы меня уверяли - вы не владеете практически ничем из умений предков. Но это не так, и вы сами прекрасно это знаете.
Негуманоид довольно долго молчал. Инспектор ждал. Ему было очень любопытно, к чему приведет Клавдия очередная активизация умственной деятельности.
– Да, - произнес наконец Клавдий.
– Я думаю, дело именно в этом.
– В чем?
– Теперь настала очередь инспектора удивляться.
– В Лабиринте, - пояснил негуманоид.
– Я прошел через Лабиринт Кармы. Правда, я ничего не увидел, но я там был.
– Лабиринт...
– Ольшес запнулся.
Он отлично знал эту историю. На одной из далеких планет, название которой он забыл, потому что оно его совершенно не интересовало, был обнаружен некий лабиринт... и в нем потерялись туристы... а потом лабиринт разрезали на части, ни с кем не посоветовавшись, не подумав как следует... Да, туристов извлекли. Но когда в Управлении начали исследовать камни, доставленные с места происшествия, в дело внезапно вмешались адепты Дхарма-центра. Они затребовали все материалы, и больше о том странном лабиринте в Управлении никто никогда не упоминал.
А теперь Клавдий говорит о Лабиринте Кармы...
– Вы хотите сказать, что ваши способности проявились после пребывания в Лабиринте?
– спросил Даниил Петрович.
– Не совсем так, - возразил Клавдий.
– Кое-что я, безусловно, знал и умел, и, как вы совершенно справедливо заметили, просто не желал в этом признаваться. Но кое-что действительно проявилось после того, как я провалился в Лабиринт. Прежде во мне этого не было.
– О чем вы?
– резко произнес Ольшес, которому надоела манера негуманоида говорить загадками.
– Извините, - понял его Клавдий.
– Извините. Просто мне необходимо было все это осмыслить. В общем, во мне родилось желание помогать другим.
Ольшес озадаченно уставился на пушистую рыжую лепешку.
– Вы хотите сказать... да ну, не может быть! Вы что, ни разу в жизни никому не помогали?
– Нет, не помогал, - грустно ответил Клавдий.
– И никто из представителей нашей расы этого не делал. Нам такое и в мысли не приходило. Мы всегда делали только то, что было полезно для нас самих.
– И вы говорите, что знакомы с Учением, суть которого - польза для других? Как же вы умудрились...
– Теперь я и сам этого не понимаю, - признался Клавдий.
– Вот как-то умудрились. Ладно, не стоит тратить время на академические обсуждения. Вы уже разобрались, как До-Сон использовал формулу?
– Нет.
– Он взял первые части каждой из трех строк. И приготовил зелье, которым пользовались на этой планете в незапамятные времена, чтобы оглушить охотников, лишить их страха перед добычей.