Формула Вечности

Шалыгин Вячеслав Владимирович

– Пока трудно сказать, – ответил Островский. – Что было дальше?

– Ничего, – адвокат развел руками. – После сайгонского провала я ни разу не слышал о подобных инцидентах и потому постарался забыть о нем. Скорее всего, предатель больше не светился, а своего подручного, Хамелеона, он наверняка уничтожил.

– Ну что же, – размышляя вслух, сказал Джонатан, – в целом все сходится. Да, у предателя мог быть и прирученный Хамелеон, но могло быть и как сегодня.

– А как сегодня? – Мартов уставился на Джонатана, ответа не дождался и перевел взгляд на бригадира: – Что стряслось?

– Мы думаем, Андрюша, что среди нас есть метис, – коротко пояснил Островский. – Помесь Вечного и Хамелеона в равных пропорциях. Как он мог

появиться на свет, то есть как его родители могли найти общий язык вопреки инстинкту гнева, нам пока неясно, и почему его таланты вместо простой суммы образовали произведение, нам непонятно, но факт, как говорится, налицо.

– Разрешите внести поправку, Всеволод Семенович, – вмешался Джонатан. – Я говорил, что у меня тоже имеются новости, так вот… Все оказалось гораздо сложнее, бригадир. Похоже, мы отстаем от жизни не по дням, а по минутам. Кроме Туманова и неизвестного Врага-метиса, в игре снова появился наш старый знакомый – Хамелеон Владимир Храмовников. С ним случилось то же самое, что и с Тумановым. Он вернулся, грубо говоря, с того света и теперь желает отомстить Врагу. Прямо с нами связываться он не желает, но тоже намерен ущучить Врага. То есть фактически он на нашей стороне.

– Хамелеон стал бессмертным? Вот так фокус!

– Плохо дело, – Мартов хмуро уставился на багровеющий за окном закат. – Насколько я знаю историю Цеха, Вечность редко меняла правила игры, но все же такое случалось неоднократно и ни к чему хорошему не приводило.

– О чем ты? – удивился Островский.

– О балансе сил, бригадир. Способности бессмертных и Хамелеонов не всегда были настолько различны, как сейчас. То есть… как до последнего времени. Когда-то давно мы играли на равных, а давным-давно Хамелеоны даже имели преимущество – серьезные пси-способности, которые делали их очень грозными врагами. Но постепенно Хамелеоны утратили гипнотический дар, и установился нынешний расклад сил – в нашу пользу, но, честно говоря, несправедливый. Если теперь распределение способностей снова корректируется Вечностью и Хамелеоны получили бессмертие, мы будем вынуждены вести с ними борьбу на равных, а «судить» наш бой будут Враг и Туманов.

– Так себе рефери, – заметил Джонатан. – Слишком пристрастные.

– У Вечности свои понятия об идеальном соотношении сил и судействе.

– Очень может быть, – сказал Островский. – Но хотелось бы узнать поточнее.

– Нет ничего проще – убейте девицу и подежурьте пару часиков у ее смертного одра. Оживет – значит, все верно, нет – будем искать причину дальше.

– Циник ты, Андрюша.

– Я бессмертный, – Мартов пожал плечами и поднял фляжку. – Выпить хотите?

– Зачем Вечности сначала вводить в игру Туманова, а затем насылать на него метиса и менять правила в отношении Хамелеонов? – усомнился Джонатан.

– А кто сказал, что Туманова в дело ввела Вечность? – неожиданно спросил Мартов. – Нет, Джонатан. С чьей подачи он появился, не знаю, но Вечность лишь сделала ответный ход. Кстати сказать, и рождение Врага было ответным ходом Вечности, только не знаю, на какой ход неизвестного соперника. Мы все пешки в чьей-то мудреной шахматной партии, господа. Только пешки. Давайте за это и выпьем.

ЧАСТЬ II

Ледяная кровь

На фоне архитектурных шедевров прошлого и поблекших от времени вывесок, которыми изобиловали улочки старого города, глянцевый плакат с эмблемой юбилейных, двадцатых, Олимпийских игр выглядел как цветной телевизор на полке со средневековыми книгами. Нет, не прогрессивно. Неуместно. Да и текст: «Мюнхен 1972. Добро пожаловать!» казался нелепым. Какой, к черту, Мюнхен, когда вокруг цветет и пахнет обласканная жарким майским ветром величественная, романтичная и прекрасная Барселона?! Как можно думать о чем-то постороннем, прогуливаясь по этим улицам и площадям, любуясь дворцами, парками и соборами,

вдыхая этот волшебный средиземноморский воздух и буквально утопая в истории? Какие другие праздники жизни можно себе представить, попав на Ла Рамбла? Как заставить себя переключиться на посторонние проблемы или новости, окунувшись в богемную атмосферу многочисленных антикварных лавок, ресторанов и кафе района Ла Рибера?

Шуйский немного отстал от группы престарелых, но по-детски любознательных американских туристов и придержал за рукав Мартынова. Бригадир поднял на шефа вопросительный взгляд, но мастер уставился мимо него, на тараторящего, как пулемет, гида, игнорируя немой вопрос подчиненного. Мартынов понял мастера без слов и тоже с деланым интересом прислушался к тому, что говорит экскурсовод.

– Дамы и господа, мы находимся неподалеку от исторического центра Барселоны, на знаменитом проспекте Ла Рамбла. Он начинается от площади Каталонии и спускается к порту, минуя смотровую площадку «Колумб». Улица традиционно изобилует лавками, кафе и гостиницами. Справа от Ла Рамбла находится район Эл Равал, наиболее примечательными строениями которого являются культурный центр Антик Оспитал де ла Санта Креу пятнадцатого века и римская церковь одиннадцатого века Сант Пау дел Камп…

– В начале двенадцатого закончена, – негромко пробормотал Мартынов, взглядом указывая на ближайшее кафе: – Вон там хорошее заведение. Давно не был.

– В двенадцатом бенедиктинцы закончили весь монастырь, церковь чуть раньше, – также вполголоса возразил Шуйский. – Предлагаю зайти в следующее, ближе к Сан Жозеп, там уютнее.

– Сначала надо отвязаться от гида и обмануть топтунов.

– Ничего не надо, – Шуйский едва заметно покачал головой. – Просто состроим озабоченные физиономии и пойдем, куда нам захочется. У меня хорошая легенда. У вас, кстати сказать, тоже. Топтуны уверены, что вы главный резидент ЦРУ в Барселоне, а я ваш куратор.

– Куратор в составе туристической группы? Белыми нитками шито. Уж простите за откровенность.

– Полно вам, сеньор Мартинес, – Шуйский усмехнулся. – Давайте дослушаем нашего гида и, когда группа двинется дальше, отправимся по своим делам.

– Слева вы можете увидеть величественные строения древнего Барри Готик, – продолжал распыляться гид, – то есть Готического Квартала, который также является частью старого города, в пределах которого Барселона располагалась до конца прошлого века. Готический Квартал представляет собой средневековый архитектурный ансамбль, который до середины девятнадцатого века был окружен крепостными стенами. По лабиринту старинных улиц мы можем выйти к кафедральному собору, начало строительства которого датируется тринадцатым веком. Неподалеку от него находится площадь Пласа дел Рей с построенным в готическом стиле комплексом зданий Палау Мажор – исторической резиденции каталонских королей. Дамы и господа, предлагаю пройти немного дальше…

– Пора, – решил Шуйский и легонько подтолкнул бригадира в сторону примеченного кафе.

Топтуны, как и полагал мастер, маневр отследили, но не предприняли ничего, чтобы вернуть в стадо внезапно отколовшихся туристов. Вечные неторопливо, почти вразвалочку, дошли до дверей кафе, так же неспешно выбрали подходящий столик у окна и уселись спиной к остальным посетителям, всем своим видом изображая, что, кроме кофе и вида на рынок Ла Бокерия, в этом местечке их не интересует ровным счетом ничего.

– Как вам удалось обмануть фалангистов? – Мартынов взглядом указал на переминающихся в теньке неподалеку от ресторанчика агентов «наружки». – Вы въехали в страну по американскому паспорту?

– У меня много паспортов, – Шуйский пожал плечами. – В век тотального шпионажа это обычная практика.

– У каудильо хорошие спецслужбы, – с сомнением произнес бригадир. – Вы уверены, что они не знают, откуда вы приехали на самом деле?

– А вы знаете? – Шуйский усмехнулся.

– Думаю, да.