Форпост
Шрифт:
– Ты видишь все насквозь! – восхитился Джон. – Но тогда ты видишь, и какого красавчика я к тебе привел… У него, уверен, даже носки еще пахнут прачечной.
Серегин зарделся, одновременно прикинув в уме, что тяга к чистоплотности и в самом деле родилась у него с первым криком…
– Вы точно не обманете меня с расчетом?
– Когда я кого-то обманывал? – возмутился Джон.
– Ха-ха! – сказала Хелен.
– Обычно ты врешь, как телевизор.
– Ничего
– Как насчет предоплаты? – последовал жесткий вопрос, и рука хозяйки недвусмысленно отставила в сторону недопитый бокал. – Я верю людям на слово, когда в залог они оставляют деньги.
– Согласен, ничто так не укрепляет веру в человека, как депозит!
– Джон, не глядя, вытащил из бумажника пять сотен.
Серегин удивился вдвойне: и щедрости Джона, и мизерности аванса.
– Это… неплохой старт, - к повторному его удивлению, благосклонно кивнула Хелен, опять потянувшись к бокалу.
– Засим, - перешел Джон на начально изученный старославянский, - вынужден вас оставить. После поднял беспечный взор на Хелен: - Думаю, парень поживет у тебя… Полагаю, вам надо присмотреться друг к другу…
– Триста долларов в месяц, - мгновенно отреагировала Хелен.
– И – опять разумная цифра! – столь же оперативно откликнулся пройдоха. – Но этот расчет – позже. Завтра я попытаюсь устроить его к Худому Биллу. На работу. Конечно, когда ходишь на работу, зарабатывать некогда… Но!
– если выгорит с Биллом, отдай ему свою тачку, она все равно стоит без дела, а ему добираться без машины на западную сторону Бруклина, как грешнику на небеса…
Хелен открыла рот для ответа с меркантильной подоплекой, но Джон тут же упредил ее молниеносной скороговоркой:
– Машину он приведет в порядок бесплатно, я же устраиваю его в автосервис…
Рот Хелен беспомощно закрылся. Закрылась и дверь за Джоном.
Серегин поднял глаза на Хелен, увидев перед собой лишь пустующий стул. Невеста уже сидела за компьютером, вперившись в экран монитора и, казалось, забыла не только о своем обретенном постояльце, но и обо всем окружающем ее мире.
Серегин допил шампанское. Потер ладонью лоб. И только сейчас понял, что находится в Америке – стране сумасшедших людей, стремительного темпа столь же безумной жизни и парадоксальных коллизий. Ничего подобного в России с ним произойти бы не могло. Здесь же все случившееся казалось закономерным бытовым эпизодом.
Он преисполнился острой благодарностью к Джону и восхищению перед ним. А… вдруг – эти пятьсот долларов, без торга выложенных на стол, являли собой
Уже к ночи, когда он стал засыпать, в его комнату явилась Хелен.
Сбросила с себя тапочки и халат. Сказала ровным голосом:
– Это бывает нечасто, но сегодня мне требуется секс. – И – непринужденно отбросила в сторону укрывавшее Серегина одеяло.
КИРЬЯН КИЗЬЯКОВ. 20-Й ВЕК. ПЯТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ
Директор училища, орденоносец, герой войны, судя по слухам, происходил из бывших , - то ли разночинцев, то ли дворян. На публике – с учителями и с учениками держался одинаково сухо и отчужденно. В нем определенно был стержень, закаленный многими испытаниями, и это мгновенно чувствовал каждый, невольно проникаясь к этому молчаливому и замкнутому человеку уважением. Однорукий, с подоткнутым рукавом, глубоким шрамом на виске, бритый наголо, в стареньком, но прилежно отглаженном костюме с орденской планкой, он сидел за своим столом напротив вызванных в его кабинет Федора и Кирьяна, говоря ровным терпеливым голосом:
– Ночью была ограблена почта, вскрыт сейф. Милиция подозревает в совершенном вашего товарища. Если у вас есть какие-нибудь сведения… В общем, думайте сами. Я не призываю вас к доносительству, но обязан предупредить: обстоятельства способны сложиться так, что вы можете быть признаны соучастниками…
Разговор этот, чувствовалось по всему, был директору неприятен, да и Кирьян, клявший в душе подлеца Арсения, удручался и пыхтел досадливо в понимании невозможности своего признания, но тут слезливо и раскаянно запричитал простодушный Федя:
– Да спали ж мы, когда Сенька в городе колобродил! Как только от моих из села возвернулись, сразу с дороги в постель – умаялись на перекладных! Где ж нам видеть его, лиходея, во снах, что ли?
Директор дернул щекой досадливо, не поднимая глаз, проронил:
– Я вас предупредил. И еще: что за разговоры о религии вы вели с милицией? У вас что, головы из чурбаков сделаны? Вы не понимаете, что теперь будет ставиться вопрос о непринятии вас в комсомол? А без партии и комсомола вы – ничто. Так что, если еще один раз услышу…
– Я просто сказал правду, - обронил Кирьян.
– Какую правду?
– Что православный…
– Так вот держи эту правду при себе! – Директор взглянул на него отчужденно, долго, но и искру сочувствия уловил Кирьян в его глазах. Или – показалось? – И не вякай не к месту… дурак! Агитатор сопливый… Вон пошли, оба!
– Ох, Кирьяша, директор-то прав, - лепетал Федя, едва поспевая за другом по лестнице, ведущей в класс. – Нечего нам веру свою на вид невежам выставлять, только глумление с того будет и досада, укороти язык…