Форс-мажор (сборник)
Шрифт:
– Закуси, – Владимир Леонидович протянул мне розетку с солеными орешками.
Я зацепил щепоть орешков и кинул в рот.
Орехи показались мне до отвращения безвкусными. Настолько, что захотелось запить их водкой. Но Владимир Леонидович больше мне не наливал. Может быть, потому что я расколотил свой стакан?
– Мы через свою службу проверили твою жену, Петр Леонидович.
– Настю? – уточнил я.
Как будто у меня еще и другая была.
– Настю, – подтвердил Ворный. – Так вот, мы не нашли на нее никаких данных. Понимаешь? Вообще никаких.
– Не понимаю, –
– Такого человека не существует.
Я саркастически усмехнулся.
– Мы живем вместе уже более двух лет. Я вижу ее каждый день… За исключением тех, что провожу в командировках.
– И что ты знаешь о ней?
– Все.
– Ее полное имя?
– Анастасия Викторовна Лунина.
– Сколько ей лет?
– Тридцать четыре. Она на пять лет моложе меня.
– Кто ее родители?
– Отец – врач-педиатр, мать преподает литературу в младших классах.
– Ты встречался с ними?
– Нет.
– Почему?
– Они живут где-то на Аляске.
– Это не причина для того, чтобы не встречаться с родителями.
– Это не мои родители.
– А Настя не говорила, почему она не хочет видеться со своими родителями? Может быть, они в ссоре?
– Нет… Не знаю.
– Ладно, – Владимир Леонидович обошел стол и сел в кресло. – Ты никогда не предлагал Насте съездить вместе с тобой в Россию?
– Предлагал.
– И что?
– Она отказалась.
– У нее много дел?
– Нет, она просто не хочет сюда ехать.
– А чем она вообще занимается?
– Она дизайнер. Разрабатывает новые модели оформления жилых помещений.
– Она работает дома?
– Да.
– А ее коллеги по работе к вам заходят?
– Нет.
– Какая у нее любимая еда?
Казалось бы, простой вопрос майора Ворного поставил меня в тупик.
– Не знаю… Обычно она меня спрашивает, что бы я хотел на обед или на ужин.
– Где вы познакомились?
– На концерте.
– Джаз?
– Классика. Скрипичный концерт.
– Кто выступал?
– Нано-реплика Иегуди Менухина. – Мне надоело отвечать на казавшиеся совершенно бессмысленными вопросы Ворного. Я чувствовал нарастающее раздражение и злость. – К чему вообще этот допрос?
Владимир Леонидович пригубил водку из стакана.
– Имени Анастасии Викторовны Луниной нет ни в одной из проверенных нами баз данных. Не зарегистрировано ее рождение. У нее нет родителей. Она никогда не ходила в школу. Не получала какое-либо специальное образование. Никогда не обращалась за помощью к врачу. Не делала крупных покупок. Даже билет на тот концерт, где вы встретились, она не покупала. Женщины по имени Анастасия Викторовна Лунина не существует.
Ворный снова глотнул водки.
– Хочешь сказать, я живу с мужиком?
Если бы Владимир Леонидович сообщил мне, что моя жена на самом деле трансвестит, прежде занимавший призовые места в силовом троеборье и сменивший пол всего за неделю до нашей первой встречи, я бы, наверное, удивился, но не расстроился. Все равно хуже, чем сейчас, быть уже не могло.
– Похоже, ты живешь с нано-репликой. Такой же, как Иегуди Менухин, на концерте
– Ты просто не понимаешь, о чем говоришь, – я наклонился и прижал пальцы к вискам.
– Почему же. Вы там у себя, в закордонье, давно уже начали воскрешать мертвецов, создавая их нано-реплики. В «Диккенс Уорде» я сам видел нано-реплику Чарльза Диккенса. Выглядит как живой.
– Нано-реплики великих людей всего лишь воспроизводят внешнее сходство с оригиналом и некоторые способности, которыми они обладали при жизни. Нано-реплика Менухина может с точностью до ноты воспроизвести любое из произведений, исполненных великим скрипачом при жизни. Нано-реплика Пикассо с точностью до штриха воспроизведет любую из существующих картин великого художника. Но это только копии оригиналов, не способные к самостоятельному творчеству. Они не могут создать ничего принципиально нового, потому что действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Нано-реплика Диккенса не может написать ни единой строчки, которой нет в произведениях ее прототипа. Можно сказать, что это роботы, созданные из плоти и крови.
– И почти ничем не отличающиеся от живых людей, – добавил Ворный. – Единственный их недостаток, они не могут существовать вне информационного поля, которое не только заставляет миллиарды уинов сохранять форму тел нано-реплик, но и руководит всеми их действиями.
– Да, это так, – кивнул я.
– Ну? – пристально посмотрел на меня Владимир Леонидович.
– Нет, – скорее не протестующе, а испуганно затряс головой я. – Нет! – я не хотел, не мог согласиться с той мыслью, к которой подвел меня майор Ворный. – Настя живой человек!
– Она жива ровно настолько, насколько ты готов в это поверить.
– Нано-реплики не способны принимать самостоятельные решения. Они лишены индивидуальности.
– А что, если кто-то просто хочет убедить нас в этом? Чтобы усыпить нашу бдительность. Для того и выставляются напоказ нано-реплики известных людей, похожие на заводные куклы. А тем временем безукоризненно выполненные нано-твари постепенно заменяют живых людей.
– Не называй мою жену тварью, – не очень убедительно и совсем не агрессивно попросил я.
– Так ты согласен с тем, что она не человек?
– Нет.
Майор Ворный внезапно расслабился и будто оплыл в кресле. Даже лицо его утратило обычно присущую ему резкость черт.
– А ведь скоро, может, будет поздно, – тихо произнес он.
– Что?
Я только делал вид, что мне непонятно, о чем говорит майор Ворный. На самом деле я все давно уже понял.
– Нас хотят выжить с этой планеты, Петр Леонидович.
– Кто?
– Да какая разница! Главное, что мы… То есть вы, закордонники, даже не хотите сопротивляться. Вам на все наплевать, кроме собственного комфорта и удовольствия. Ты ведь и сам занимаешься проблемами экологии только потому, что это греет твое эго. Фактически вас купили с потрохами за вкусную еду, бытовые удобства и гарантированное здоровье. Точно так же когда-то белые поселенцы в Америке покупали у индейцев их земли за низки стеклянных бус и карманные зеркальца.