Форсайт
Шрифт:
Но я был уверен, что все (кроме, может быть, маленьких детей) помнят, что когда-то испытывали форсайты и уже попадали в этот мир.
Судя по Мише – нет.
Пока он был в форсайте, я говорил с тем самым нахальным, но дружелюбным подростком, нашедшим меня в Москве.
А когда форсайт кончился, это словно бы стал другой Михаил. Никогда сюда не попадавший и даже не знающий слова «форсайт».
И, конечно, не подозревающий, кто я такой, как он меня спас от варга…
Как для него все это выглядит? Он спокойно сидел в своем укрытии… а потом рядом оказался мрачный незнакомый дядька лет на десять
Может быть, он даже понимает, что умирал и ожил в промежутке?
Между прочим, он только с виду неуклюжий и толстый. Он в этом мире непрерывно выживает. Достал где-то крутую пушку и с легкостью с ней управляется. Он тут хозяин, а я гость.
Незваный.
– Я пойду, – сказал я. – Спасибо еще раз, что спас.
– От чего спас? – спросил он подозрительно.
– От кого. От варга. За мной гнался.
Миша поднял руку, осмотрел ее. Оттянул подол футболки, рваной и окровавленной. Потрогал шею. Нахмурился.
– Ты что, в отражения смотрел, дебила кусок? – выкрикнул Миша.
– Так вышло! – пятясь к двери, сказал я. – Спасибо, провожать не надо, от всей души признателен…
Миша рывком преодолел пару метров до прилавка, схватил свой «хвлар» и спустил с предохранителя. Несколько секунд я был почти уверен, что сейчас из меня сделают решето.
– Вали отсюда, дебил!
Я решил, что повышение от куска до цельного дебила – хороший знак. И свалил.
Дверь была не заперта и выходила прямо на улицу. Я выскочил в ночь – мрачную ночь Мира После, когда облака не гаснут до конца, но светятся слабо-слабо, тревожным багровым мерцанием.
На тротуаре валялась туша варга. Кое-где она выглядела потрепанной, не то поеденная кем-то, не то с вырезанными кусочками. Не удивлюсь, если среди жителей этой Москвы найдутся любители пожарить себе на ужин свежей волчатины.
А еще я заметил скрюченную кисть руки, вцепившуюся в шерсть варга. Похоже, когда неубиваемый юноша Михаил регенерировал, оторванная рука осталась тут как ненужная запчасть.
Куда идти?
В метро?
Я там бывал в самом первом форсайте. Ничего опасного и ничего интересного: темные туннели, подернутые ржавчиной рельсы, вода (некоторые туннели наверняка затоплены полностью), редкие лампочки… да, как и везде, иногда попадаются светящиеся. Я там даже крыс не видел.
Хотя это как раз странно.
Может быть, спуститься на станцию? Или пройтись по домам, в большинстве подъезды открыты. Выберу пустую квартиру, там и пережду ночь.
Я решил, что это оптимально. И быстро зашагал назад, к ближайшему дому. Холодно, черт, в помещении как-то получше было. Почему тут небо всегда затянуто облаками? Даже если бы случилась ядерная война, облака не висели бы вечно. И почему они светятся красным, даже ночью? Радиация такой силы всех бы тут давно убила.
Подъезд, у которого днем сидела девочка со свечой, казался пустым, но я дошел до следующего. Интересно, кто она такая? Местная сумасшедшая? Малолетняя проститутка? Какая-нибудь религиозная фанатичка?
Ничего я про этот мир не знаю. И никто не знает, информации слишком мало, форсайты случайны и часто противоречат друг другу.
Я зашел в подъезд, достал из внешнего кармана рюкзака фонарик, подсветил. На первом этаже все двери были выбиты, причем
Меня, как ни странно, это вполне устраивало.
Кто станет проверять уже разграбленную квартиру?
Квартира попалась малогабаритная, но трехкомнатная. Я прошел в самую дальнюю и крохотную комнатку, это оказалась детская. На стенах плакаты – судя по полуголым красоткам и воинственным супергероям, тут жил подросток на самой грани детства и юности, когда еще смотришь про Человека-паука, но заглядываешься больше на его подругу. На окне снаружи, что для первого этажа неудивительно, имелась решетка. Но какая-то хитрая, правильная: внутрь квартиры выходило нечто вроде засова, позволяющего одним рывком ее сбросить. Сделано это явно было с целью пожарной безопасности, но мне давало запасной выход.
Вместо стекол оконная рама была затянута плотной пленкой, в нескольких местах прорвавшейся. Письменный стол занесло легким снежком, на улице он днем тает, но в квартирах попадается. Я постоял, поводил пальцем, рисуя рожицы. Наткнулся на заиндевелую ручку, на цветной ластик в виде ананаса. Взял, поднес к лицу, понюхал.
Уловил слабый-слабый запах, так и не выветрившийся до конца.
Мне вдруг стало безумно грустно.
Я представил людей, которые тут жили. Мама-папа-сын. Обычная семья, окраина Москвы, непрестижный первый этаж. Но квартира уютная, наверное, у них все было хорошо.
А потом что-то случилось.
Может быть, они не погибли? Уехали в какой-нибудь маленький город или село? Я знал, что во всех форсайтах, во всех уголках света мир изменился. Но, наверное, выжить в селе проще, чем в мертвом мегаполисе. Тут, конечно, дофига магазинов и складов, а жителей осталось мало, но что-то не видно толп мародеров из окрестных селений.
Я решил верить в то, что обитатели квартиры уехали.
Дверь детской я подпер тяжелым комодом, на пол набросал постельное белье и одежду из шкафов, соорудив пусть холодное, но мягкое гнездо. Лег, переключил фонарик на рассеянный режим: маленькую светодиодную панель. Снял берцы и потер левую щиколотку. Для разнообразия она не болела.
Уже после этого открыл рюкзак.
Ну да, в укрытии Михаила я времени зря не терял. Тушенка, свечи, спички… плотно сжатые рулоны туалетной бумаги.
А еще книжка. Нет, скорее пухлый ежедневник, качественный, с обложкой то ли кожаной, то ли «под кожу», с золотым обрезом на страницах. Я заинтересованно раскрыл его и прочитал на первой странице:
«То, что тут написано, очень важно! Меня зовут Михаил Нестеров. Мне шестнадцать лет. Если я жив, верните мне эти записи. Если я мертв, то прочитайте».
Вряд ли обычный подросток начал бы свой дневник такими словами. Да я вообще не думаю, что мальчишка мог вести дневник, это уж скорее занятие для девочек.
Возможно, тут что-то очень важное. К примеру, дневник начат после апокалипсиса. Что мне это дает?
То, что его следует ожидать в ближайшие год-два.
В общем, стоило прочитать. В нормальной ситуации я бы даже размышлять не стал.
Но парень меня спас, без всяких сомнений.
Как-то очень некрасиво получается.
Я достал из рюкзака бутылку «Мартеля», из-за которой едва не стал жертвой варга. Говорила мне мама, алкоголь – зло… Сорвал закатку из фольги, вынул пробку, понюхал.