Фортификатор
Шрифт:
Предпоследний пехотинец умирает молча. Словно он чертовски устал меня тут защищать. Я лишь замечаю, что его глаза вспучились и вылезли из орбит, как переваренное и треснувшее в воде яйцо. На бордовом лице, со слезающей толстыми ломтями кожей, это смотрится устрашающе.
На последнего надежды нет никакой, я даже не удивляюсь, что он смог убить всего одного, прежде чем погиб сам. В ДОТ врываются мародеры. Всего пять, замечательная система будто напоминает, что находиться здесь могут всего шестеро. Я бью первого прикладом по голове, отчего тот отлетает, и добиваю выстрелом из бластера. Начинаю работать прикладом и экзоскелетом,
Ничего, пока терпимо. Броня худо-бедно справляется. Тут еще на выручку приходит пушка. После ее работы вражеская армия снова не досчитывается двоих. Теперь пушка — мой единственный помощник. Понимаю, что дольше тянуть нельзя и мысленно активирую способность «Скала». В ту же секунду я превращаюсь в подобие статуи. ДОТ опять наполняется пятеркой мародеров, которые пытаются выжечь меня с лица земли, но я держусь.
Шесть секунд, в течение которых мне не наносят почти никакого вреда, проносятся как один миг. За это время пушка успевает выстрелить и почти перезарядиться. Я, оживая, сразу активирую «Броневика». Движения становятся медленными и неуклюжими, но защита все еще позволяет оставаться в строю. Пока я пытаюсь медленно отбиваться, пушка выстреливает дважды. Эх, если бы был зазор хотя бы в несколько секунд между парой десантных ботов, может, я и справился.
Чудовищная боль заполняет все тело, каждую его частичку. Кажется, что я сгораю изнутри. То, чему недавно я противился больше всего, теперь становится самым страстным желанием. Умереть, чтобы не чувствовать эту безумную, сводящую с ума боль. На меня наплывает темнота, обволакивающая и добрая. Да, теперь легче. Теперь намного легче…
Глава 8
Я осознавал себя. Это было самое главное. Я знал кто я, откуда и как здесь очутился. Точнее сказать, что произошло перед тем, как мне пришлось окунуться в темноту. Не так все плохо, как рассказывал дядя Игорь. Я справился с легкой паникой, решив для себя вопрос, волнующий каждого — что будет после смерти. После моей смерти был Я.
Плохо другое, что больше не было ничего. Словно меня заперли в большом черном помещении без мебели. Шаришь, шаришь, но ничего нет. Кстати, а я могу передвигаться или нет? Вопрос. Богом я ощущал себя недолго. Голос робота ознаменовал собой начало новой жизни и невероятной боли.
Считывание информации с центрального сервера.
Реконструкция объекта 3.18922, логин «Фортификатор», начата.
Происходит формирование скелета.
Звук собственного крика заполнил все сознание. Сознание рисковало расколоться на части. С каждой новой секундой я все больше чувствовал конечности, с той лишь поправкой, что создавалось ощущение, будто их облили горючей смесью и подожгли. А потом пришли ОНИ.
— Ты за показателями следи. У него сейчас от мозга жаркое останется.
— Да ладно, это же девиант. Одним больше, одним меньше.
Но стало все же ощутимо лучше. Теперь была просто боль.
— Переключай! Марк, ты спишь, что ли?
Происходит образование живой ткани.
— Нет, извини. Просто… от меня девушка ушла.
— Плюнь, когда вернешься, они за тобой толпами бегать будут. С такими-то деньгами.
— Наверное, —
— Тебе оклад подняли на тридцать четыре процента.
— Всех денег не заработаешь.
— Извини, мне кажется, возвращаться обратно и работать за гроши глупо. Лучше попахать несколько лет и жить до конца жизни припеваючи. Скажи, когда все.
— … Все.
Происходит рост кожного покрова.
— Надо было приколоться и сделать его черным, — хохотнул первый.
— Ага, потом бы огреб по полной, — отозвался Марк.
— Все равно протокол нарушаем, разговаривать же нельзя. А то, не дай бог, игроки что поймут.
— Так-то правильно, кстати.
— Да ладно, ты брось. Это девиант, тем более пункта А. Он еще несколько раз к нам попадет, и все. Живой труп.
— Это понятно, но все же. Мало ли. Ты, кстати, связь отключил?
— Ага, поддакнул первый. Опять неполадки на линии, — спародировал он механический голос системы. — Ну а что, нечего им нас слушать. Ближе к вечеру включу.
— Ну, вроде все.
— Ага. Вижу.
Реконструкция завершена.
Тело сотрясло, точно от электрического разряда, и легкие судорожно втянули сухой воздух. В глаза ударил яркий свет.
— Марк, смотри какой прыткий. Руками от света закрывается.
— Щас я его успокою немного.
Плечо укололо жало шприца. Вновь приобретенные мышцы безвольно расслабились. Глаза плотно стянули повязкой, и я снова остался в темноте. С той лишь разницей, что пришло понимание — у меня есть тело. Нахожусь, судя по всему, в лаборатории.
Тело подняли и куда-то переложили. Не очень приятно чувствовать себя статистом, когда с тобой так бесцеремонно обращаются. Но были более насущные проблемы, чем мысленно возмущаться (язык после укола тоже отказывался слушаться) — я слышал, как с шипением закрылась пневмокапсула.
Дело в том, что меня куда-то собирались отправить. Причем на очень большой скорости. Это плохо. Я не поступил в космолетчики как раз из-за одной небольшой особенности организма. Псевдокинетозом. Почему псевдо? Потому что в отличие от обычной болезни укачивания, формальных признаков у меня не было. Но вот стоило на любом средстве передвижения превысить порог четыреста километров в час, как начинало мутить со страшной силой. Пришлось вместо мечты о сине-черной бархатной форме и золотых звездах на погонах идти в впс-ники.
А теперь… я даже не представлял, что со мной будет. Стоило умереть, чтобы сразу после возрождения испытать на прочность вестибулярный аппарат. Я слышал сигнал отсчета. Три, два, один, пуск.
И ничего. Я знал, что капсула летит с невероятной скоростью, чувствовал, но ничего плохого со мной не случилось. Странно. Вряд ли со мной произошли какие-то поразительные изменения, хотя… тело же другое, молодое, здоровое. Скорее всего, убрали все негативные эффекты, которые были.
Всего каких-то секунд сорок, и скорость начала снижаться. Наконец раздался характерный щелчок, и капсула открылась. Чьи-то мощные руки легко подхватили меня и молчаливо перенесли в другое помещение. На запястье приклеили какой-то ярлык… Додумать не успел, потому что транспортер, в который меня впихнули, поднялся в воздух и полетел.