Форточка (приквелл)
Шрифт:
– Похоже, шкура неубитого медведя оказалась чересчур маленькой.
– Просто хомячок какой-то, – засмеялся Никита.
Двенадцатый век. День сорок девятый.
Скворцов сидел на крылечке, пил клюквенный морс, и просматривал стопочку книг по истории. Школьный курс, насколько он помнил, излагал этот период немного по-другому.
– Не хотел в политику лезть, так этот Коробов все равно сделал «подарок». Все бы ему завиральные свои идеи чужими руками осуществлять. Уже успел закладок налепить. Маньяк «добрых» дел, – ворчал
Комбат громко ругался на двух бойцов, уронивших ящик с патронами. Рядом стояла, пританцовывая, Ольга, с интересом запоминая новые ругательства.
Погода стояла замечательная. Южный ветер, сменивший западный, разогнал тучи и принес тепло. Но комары донимали даже днем. «Загорел, обветрил, все равно кусают», – жаловался сам себе Василий, – «Чистюля, мыло надо поберечь. Ольга натерлась травками, и комары не беспокоят.»
Легкая на помине, Ольга подошла к Василию, тихонько проговаривая ругательства, с комбатовскими интонациями.
– У тебя память хорошая? – поинтересовался Василий.
– Да, – радостно сообщила Ольга, – я у местных новую песню вчера слышала, хочешь спою?
– Хочу, но не сейчас, вечером.
– Правильно. Это вечерняя песня, – хитро улыбнулась она.
– Я тебе сейчас назову слова. Это специальный мужской язык. Говорить на нем женщинам нельзя.
Глава 9.
Ночь после дележа.
Дружеские, сердечные отношения часто дают сбой, не выдерживая испытания дележа материальных благ.
Седьмого ноября все компаньоны, включая американку Полину, отдыхали от утомительных поездок. Ближе к вечеру созвонились и договорились об утренней встрече восьмого.
8 ноября 2007 года
Полина сразу взяла быка за рога, начала с баланса доходов и расходов. В этой части творился полный бардак. Только к вечеру подвели итоги и смогли определиться по резервам золота, денег и возможным поступлениям. Огромные денежные средства застряли в 1894 году. Изъять их оттуда было практически невозможно. Доступ туда мог прекратиться в ближайшие дни. Предложение остаться в девятнадцатом веке богатым человеком не принял никто.
Расставаться с имеющимися на руках средствами, чтобы потом «честно» поделить, никто не захотел. Полина и Китин младший успели получить основную часть золота в США. Их положение было превосходно. Девяносто процентов «живых» денег осталось у них. В России деньги, золото, винтовки и «лифты» оказались в руках молодого поколения семьи Коробовых. Основные деньги и золото аккумулировали Никита и Светлана. Света занималась снабжением двенадцатого века, а Никита торговыми операциями с 1894 годом. В руках Валерия осталось двенадцать тысяч винтовок. Коробовы владели большинством машин с «лифтами». Сам изобретатель «лифта», Китин старший, остался с тремя установками в активе. Один старый «лифт» и два маленьких, для связи с ближними, нестабильными, переходами. Практически с чего Китин начинал, к тому и пришел.
Все разругались вдрызг. Китин старший обозвал Полину хищницей. Светлана с Валентином еще намедни холодно смотрели друг на друга. До обоих доходили
Про Пал Палыча и Владимира Филипповича никто не вспоминал. Они работали за спасибо, сейчас не нужны.
В конце дня решили разделить оставшиеся девять точек доступа в прошлое. То, что пока никому не принадлежит. Разделили на троих. По «учредителям». Китин, Коробов и Югин. Наследником Югина признали его внука. Полина, таким образом, получила три точки доступа. Китин старший в перспективе стал богачом, Коробов и Полина заказали ему оборудование для контроля состояния точек доступа. Каждый думал не о безопасности, а о браконьерах в «своих» вотчинах.
Ни Светлана, ни Никита не могли возражать против такого раздела. У них не было в руках «лифтов», вернее был «якорь» в С-Петербурге, настроенный на 1894 год. Но все единодушно считали переход туда – билетом в один конец.
Дружные Коробовы ушли вместе. И сразу получили пополнение. Первым их догнал Никита.
– Дядя Володя, я правильно сделал, что не стал деньги в общую копилку отдавать, они нам еще пригодятся?
Подошла Светлана, нежная и светлая девушка, одинокая и обиженная злой судьбой. Посмотрела на Валентина так открыто и доверчиво, что старший Коробов на минуту усомнился, её ли хмурый взгляд видел он мгновение назад.
– Милый, я никогда не верила этим глупым слухам о твоей интрижке со старой кухаркой. Это специально кто-то слухи распускает, хотят нас поссорить. Худая, на шесть с половиной лет старше тебя. Не поверю никогда.
Валентин скривился, ему была неприятна и сама, в чем-то справедливая, оценка Насти, и факт его адюльтера.
– Валюньчик, ты, надеюсь, тоже не поверил глупым слухам обо мне? Сколько лет мне, и сколько штабс-капитану Мышкину!? – решилась сменить одну неприятную тему на другую такую же Светлана, – один деловой ужин, поверь!
Разговор стал для Валентина еще более неприятным. Его лицо читалось, как открытая книга. И буквы, в этой книге, складывались в нехорошие, просто неприличные, для Светланы слова.
– Папа, можно я с вами поеду? Мне еще нужно спросить, что с продуктами, семенами, оборудованием для «крестьян» делать? Деньги от закупок остались, – смущенно защебетала юная «деловая женщина», пытаясь найти поддержку у старика Коробова.
Все пятеро Коробовых поехали на квартиру к Валерию. Тот на целый день оставил Фёклу одну, и теперь чувствовал себя виноватым. Стремился скорее вернуться домой. Фёкла недавно была в церкви, после разговора с попом согласилась обвенчаться с Валерием, их отношения только начали приходить в норму. Раньше, во время визитов Валеры в Таллинн, Фёкла грешила с ним с какой-то безумной смелостью. Не считалась с верой и моралью, любовь для нее заслоняла и разум, и совесть. Как только появилась реальная возможность построить нормальные отношения, вернулись и совесть, и мораль, и вера, и разум. Простое стало сложным, а доступное – запретным.