Форточница
Шрифт:
– Ты уже разочаровала всех нас. Можешь не оправдываться.
«Оправдываться? Вот ещё!» – хмыкнула про себя я.
В конце концов, моё тело – моё дело.
Дальше – больше. Меня отправили в женскую консультацию в смотровой кабинет, где выяснилось, что я… не девственница.
«Э-э…
Пусто.
Я всегда была в здравом уме и ясном сознании. Кроме дядьки Сашки, ко мне никто никогда не приставал с непристойными предложениями.
Вывод один: гинеколог перепутала. Может, у неё в этот момент глазки в кучку сошлись или она вспомнила, как от неё муж ушёл к молодой любовнице. Вот и подсуропила мне…
Но в ещё большее недоумение меня привело другое: откуда к моей девичьей чести такой интерес? Соседка моя, вон, ребёнка в подоле принесла – и ничего. А почто меня-то так пасут? Мне, на минуточку, уже семнадцать. Ещё годик – и тю-тю!
***
Таня, к слову, мне поверила. Именно она встретила меня, рыдающую после тыканья лицом в сугроб, и отвела домой.
– Вечно ты, Наташа, влипаешь в истории, – вздыхала Таня. – Это ж нарочно не придумаешь…
– Ненавижу парней! Ы-ы-ы… – рыдала я.
– Да ладно? Тебя сам Герман Маркелов мордой в сугроб натыкал. Толпы его поклонниц могут только мечтать об этом, – то ли в шутку, то ли всерьёз выдала Таня.
–
– Надо же, Константин Николаевич слетел с пьедестала ненавидимых мужчин?
– Хватит меня уже дразнить! Не видишь, мне плохо? – срывающимся голосом провыла я.
– Эх, да забей ты на них. Зато теперь у тебя иммунитет против маркеловских чар.
Тут Таня была права. С того дня Герман перестал казаться мне красивым. Улыбка эта его белозубая, пластмассовая, и сам он весь фальшивый. Фу! Даром такого не надо! Даже если на коленях приползёт.
Я представила, как Герман по иронии судьбы каким-то чудом влюбляется в меня и умоляет его простить. А я, такая холодная, отвергаю его. На душе как-то сразу стало радостнее.
***
Лина узнала правду не от меня, так что зря Герман с его дружком отмудохали меня.
Ключиком к правде стала всё та же неравнодушная уборщица. Подробностей я не знаю, но через знакомых знакомых Лина узнала эту грязную историю и сложила дважды два: моя олимпийка в тот день была на Эльке, да и ко мне Герман не проявлял ровно никакого интереса. С чего бы ему крутить шашни с серой мышкой? А вот Элька – та ещё вертихвостка.
Так закончилась школьная любовь Германа и Лины. А в новые лучшие подруги Лина избрала себе новенькую по имени Катя.
Передо мной так никто и не извинился. В глазах учителей я так и осталась лживой детдомовской оторвой. По школе расползлись слухи, что я распёха. Обидно, блин. Хоть школу меняй…
Конец ознакомительного фрагмента.