Fortuna Caeca Est (Судьбы судебный приговор). Книга 1.

Северная Изольда

— Ну да. — Протянула она тихо, уводя взгляд в сторону. Что сказать, с этими словами Беллы было трудно поспорить. Но… сын, серьезно?! — Прости, что лезу не в свои дела, но… ваш сын… он…

— Я растила Ская одна. — Ответила глухо гостья, пряча свои прекрасные глаза. — Энгер пробыл со мной после рождения мальчика не больше двух месяцев. Я еще не успела полностью восстановиться после тяжелых родов, а тут эта новость… я не знаю, как я выжила после того, как узнала про… про их поражение. — Она шмыгнула носом, словно готова была расплакаться. — Боги, я его на коленях просила не уходить. Я умоляла его остаться с нами! Если не ради меня, то ради сына. — Тонкие пальцы левой руки впились в мягкие

подлокотники кресла, когда она нарочито пафосно произнесла: — Но это же Энгер, магистр, прославленный боевой маг, подчиняющийся лишь королю и его приесту. Он… всегда был невероятно гордым. Честь и долг ставил превыше всего, и… ну, нам, женщинам, это довольно трудно понять. Мужчины. — Белла горько усмехнулась, делая новый глоток из чашки. — Скай уже давно вырос. Он очень талантлив, некоторые сравнивают его с отцом… а он ведь даже не знает, как его отец выглядит. Потому… я никогда не прощу ни судьбу, ни богов, ни каждого проклятого «хозяина» моего мужчины. Они отняли у меня все, чем я жила. И если бы не Скай… не думаю, что сейчас сидела бы здесь.

Михаэль сглотнула после этих слов, обхватывая свою шею. Видимо, о хороших отношениях можно и не мечтать, женщина изначально настроена не самым дружелюбным образом по отношению к господину Энгера. Собственно, не без причин, но все же…

— А у вас там с этим все серьезно, да? — Нужно было срочно менять эту катастрофически опасную тему. — Ну, с отношениями.

— Серьезно? — Ее новая горькая усмешка сказала все лучше слов. — Заключая союз, женщина и мужчина принадлежат только друг другу. Они становятся действительно половинами одного целого. Если союз одобрен небесами, то наша создательница благословит пару потомством.

— То есть… у вас никогда не может быть потомства на стороне? Случайно?

— Нет. Это дико. — Поморщилась Белла. — Но именно поэтому мы… вымираем. После того, как практически все наши мужчины ушли на ту войну… Мы под угрозой исчезновения, как вида, если говорит грубым языком фактов.

— Это просто… ужасно. — Все что могла выговорить Михаэль.

— На самом деле, самое ужасное то, что мы теряем чистоту своей крови. Не трудно догадаться, что многие из наших женщин предпочли заключить союз с представителями… других рас, нежели оставаться в одиночестве.

— Чистокровные… то есть их не осталось?

— Только наша королева и семья Приеста.

— Семья… — Кажется, ее реакция удивила Беллу.

— Младшие брат и сестра повелителя. — Объяснила женщина. — Они были слишком малы, когда произошло… то, что произошло.

— А его отец… — Глухо произнесла Миша, разглядывая светлый ворс ковра.

— Великий Гарон к тому времени ушел в вечность. Счастливец… он не увидел падение своего наследника. — В голосе гостьи звенела сталь. — Его младший сын… Сэвидж, теперь занимает место своего старшего брата. Слава богам, они не отняли у нас хотя бы его. Он — защита и надежда рода… Небеса, он ведь так рвался на ту войну. А наш повелитель… он словно понимал, знал наперед… — Тяжело вздохнув, Белла подняла взгляд на напряженную «управляющую». — Не знаю, почему рассказываю тебе все это… — Когда Миша не ответила, продолжая мрачно разглядывать однотонный ковер, не представляющий из себя во все времена что-то достойное такого пристального внимания, Белла откашлялась. — Что ж, я благодарна за твое гостеприимство. Вероятно… мне лучше уйти. Эти воспоминания… мне нужно немного прийти в себя. И я все еще прошу тебя насчет письма…

Недоуменно нахмурившись, Белла прислушалась к тихому бормотанию девушки.

— Три, два, один…

— Госпожа, я не смогу предоставить тебе сегодня эти отчеты. — Раздался в фойе усталый голос Энгера. Уже через секунду мужчина проходил через

двери гостиной. — Не пытаюсь оправдаться, но сегодня выдался… — Судя по тому, как внезапно оборвалась его речь, сопровождаясь резким выдохом, словно Ворону с силой ударили под дых, мужчина заметил ту, о встрече с которой мог только мечтать.

— К дьяволу отчеты, Энгер. — Миша прочистила горло, поднимаясь с кресла. Естественно, никто из этих двоих не обратил на ее передвижение в сторону дверей никакого внимания. Мужчина и женщина смотрели лишь друг на друга. — Кстати. — Она остановилась на пороге, поворачиваясь к паре. — Будет лучше, если вы займете одну из дальних комнат. Ну, вы понимаете.

Возможно, ее слова так до них и не дошли, она и не пыталась дождаться какого-то ответа, прекрасно понимая, что ее присутствие сейчас крайне нежелательно. Им явно есть что сказать друг другу, и этот разговор должен проходить без посторонних свидетелей.

А она…

На этот раз Миша была очень рада наличию перил на лестнице, ведущей на второй этаж. Потому что обрушившиеся на нее неожиданным ураганом новости действительно грозили сбить с ног. Кажется, появление здесь Беллы каким-то магическим образом заставило мир остановиться и завертеться с удвоенной силой, но уже в обратную сторону.

Но что поразило Михаэль больше известий о сыне Энгера и семье Дэймоса, оставшихся на их родине, так это слова Беллы, касающиеся непосредственно ее, Миши. Все сказанное этой женщиной, теперь пыталось уложиться в голове и казалось таким… логичным, на самом деле. Теперь-то она могла себе признаться, что поначалу, желая отказаться от чести быть хозяйкой темных, она думала прежде всего именно о себе. Это были далеко не благородные порывы души, вроде рьяного несогласия с причиной их рабства. Сам факт того, что их клеймили на всю вечность, и что они обязаны подчиняться людям, ее не смущал. Ее беспокоила лишь собственная персона и то, что с появлением таких опасных чудовищ в ее жизни возникнут ненужные проблемы. Она хотела от этого отгородиться.

Боги, она была такой эгоисткой, даже не задумываясь над тем, что все это время в своих руках держала чужие жизни и управляла ими. Она ведь никогда не думала об ответственности, которую несет перед теми, у кого судьба украла их родных и близких. И если судьба была понятием абстрактным и безликим, то она — хозяйка, госпожа — была достаточно материальна, чтобы стать объектом ненависти. Не судьба забрала у Беллы мужа, или у семьи Дэймоса их старшего брата. Это была она, Михаэль Джелли, которая очень легко свыклась с ролью вершительницы чужих жизней.

Чем она отличается от всех остальных господ, эксплуатирующих своих темных рабов? Ее попытки проявлять уважение и дружелюбие к своим слугам походили больше на подслащивание пилюли.

В конце концов, кто вообще дал ей право распоряжаться чужими судьбами? Боги? А с какой, собственно, стати?!

Закрывая за собой дверь собственной комнаты, Михаэль не могла понять только одного, почему осознание масштабов собственных, порой необдуманных поступков пришло настолько поздно. Неужели для этого ей нужна была наглядная демонстрация чужих страданий?

Теос… кем бы эта богиня не была, в расчетливости и жестокости она не уступит и властителям преисподней. Она наказывала не только воинов, якобы «посягнувших» на народы, находящиеся под ее покровительством. Она наказывала всю расу и каждого в отдельности. Причины… Миша была уверена, что для столь жестокого проклятья должны были быть причины посерьезнее тех, о которых она знала. Люди, убивающие друг друга, — в порядке вещей, тогда как темный, поднявший руку на человека, автоматически становится рабом последнего? Такая божественная философия ей была не совсем понятна.