Fortuna Caeca Est (Судьбы судебный приговор). Книга 1.

Северная Изольда

Спустя минут пять, сглотнув и одернув рубашку, Миша все же сделала заветный шаг, направляясь вглубь святилища.

— Господин, я не могу пойти с вами. — Раздался голос за ее спиной.

— Как хочешь. — Бросила Михаэль, не оборачиваясь.

— Как хочу? — Тихо и слегка недоуменно переспросил Дракон, провожая Мишу прищуренным взглядом.

В здании не было ни души, ни звука, единственным предметом интерьера была только величественных размеров статуя богини Теос, которая располагалась в самом конце зала, окруженная сотней подтаявших свечей.

Миша осторожно прошла вперед, слушая собственные шаги, которые отдавались эхом от стен, собираясь под куполом.

— Михаэль,

что привело тебя? — Голос раздался в этой тишине непозволительно громко, заставляя вздрогнуть и обернуться. Недоуменно осмотреть всю залу и никого не найти.

— Мне нужны ответы. — Проговорила девушка тихо.

— Ответы на вопросы, которые тебя мучают, можешь найти только ты сама.

— Мои поиски завели меня сюда.

— Девочка. — Возникшая из неоткуда Моргана оказалась прямо перед носом Миши, заставляя ее отшатнутся. — Я понимаю, ты боишься…

— При всем уважении, вы не понимаете. — Выпалила Михаэль, собираясь с мыслями. — Зачем? Почему именно я? — Оглянувшись и удостоверившись, что в храме находится только она, девушка продолжила, понижая голос до яростного шепота. — Почему бы было просто не отдать его в руки той стерве? Все были бы довольны и конец истории. Посмотрите, что происходит теперь. Все ненавидят меня — раз. Я — Генерал, хотя не мыслю себя в этой роли — два. А еще рядом со мной ошивается тот, от которого меня, мягко говоря, в дрожь бросает — три, четыре, пять.

— Ну, вы друг друга стоите. — Рассмеялась жрица, и ее смех звоном бубенцов прокатился по священной тишине храма.

— Я… я не хотела оскорблять вас. — Спохватилась девушка, поднося ладонь к горлу. — Я просто… это все слишком сложно.

— Все в порядке. — Дружелюбная улыбка жрицы была свойственна, скорее, матери, которая пытается успокоить опечаленное, испуганное дитя. — Твой страх обоснован, он логичен, Михаэль. Ты боишься ответственности, осуждения. Ты боишься допустить ошибку. Но эти страхи отступят, если ты вспомнишь о том, что в данный момент находится в твоих руках.

— Мои руки пусты. — Бросила тихо Миша. — Поймите, если на корову надеть седло, она от этого лошадью не станет…

— Не нужно так цинично, дитя. Или ты думаешь, что Теос указала на тебя по глупости? Не ставишь ли ты себя выше богов?

— Простите мою дерзость, но, возможно, богам плохо видно с такой-то высоты. Иного объяснения пока не нахожу.

Моргана покачала головой.

— Все куда серьезнее. Ты не хочешь видеть этого, но совсем скоро то, что сейчас тебе кажется сумрачным и эфемерным, станет очевидным и четким. — Миша мысленно закатила глаза в знаке обреченности. Нравоучения в стиле священнослужителей и проповедников ей сейчас были нужны меньше всего. — … кроме прочего, тебе стоит твердо уяснить одну вещь. Темные — живые существа. Это не вещь, как принято судить в высших заносчивых кругах. Вот одна из многих причин, по которой на твоей руке знак вашей связи. — Моргана схватила ее запястье, поднося его к лицу Миши. — Ты можешь это понять. Для тебя это очевидно, не так ли? То что они дышат, как обычные люди. То, что они чувствуют боль, как ты или я. Им свойственна ненависть, так же как и радость. — Жрица отпустила ее руку. — Они обречены до скончания веков принадлежать тем, кого ненавидят с силой, которая могла бы уже давно испепелить наш мир, если бы была материальна. Озлобленные, проклятые, приговоренные. Навряд ли ты когда-нибудь сможешь постигнуть смысл моих слов, особенно, когда тебя заботит лишь собственная участь. Я и не призываю тебя к жалости, о нет. Я призываю тебя быть сильной, подобно нашим

врагам. Будет непозволительно и кощунственно уступать в силе духа, в мужественности и стойкости тем, кого мы осмелились называть своими рабами. К тому же, у тебя перед глазами находиться такой пример. — Моргана раскованно похлопала ее по плечу. — Вот и все, что тебе нужно, Михаэль. Быть сильной духом. А остальное сделает тот, от кого тебя в дрожь бросает.

Чистый звонкий смех, не свойственный почтенному возрасту, в котором прибывала нынче жрица, вновь раздался в храме. Миша моргнула и за это мгновение темноты великая жрица успела раствориться в воздухе. Буквально, потому что исчезнуть за секунду иным способом нереально.

— Эй! — Вскричала в отчаянии девушка, оглядываясь по сторонам. — Но вы ведь меня даже не выслушали до конца! А как же… Почему всегда так происходит?

Ей красноречиво ответило молчание.

Потоптавшись в нерешительности и глупой надежде еще с минуту, Миша в итоге развернулась, направляясь к выходу. Ее шаги звучали ругательствами и обвинениями в этой благословенной тишине.

Когда она вышла из врат, ее взгляд быстро отыскивал стоящего внизу, перед лестницей в святилище, Дракона. Сейчас это чудовище выглядело безобидно, подкидывая и ловя монету, перекатывая ее между пальцами, пока проходящие мимо люди рассматривали его с очевидным любопытством, которое уже через секунду перетекало в банальную панику.

Дэймос же, кажется, совершенно не обращал на это внимания. Либо из-за иммунитета к чужому интересу, выработавшегося за тысячу лет, либо из-за безразличия ко всему происходящему, которое появилось тогда же.

Миша остановилась, не зная, заметил ли ее мужчина или еще нет, так как пока он никак на ее появление не отреагировал. Она замерла в стороне, глядя на него глазами обычного человека, прохожего, который прибавит шаг, если его взгляд случайно наткнется на мощную фигуру сына Тени.

Она смотрела на Дракона так же как и остальные, и судила о нем так же, согласно каким-то шаблонам, словно читая навешанный ярлык.

Темный, Монстр, Убийца, Проклятый, Раб — краткий набор слов, которыми можно его описать. Ранее.

Неужели слова Морганы так повлияли на нее? Миша не помнит, чтобы особо прислушивалась к чужим советам ранее, но теперь…

Теперь, стоя на той лестнице, она заставила себя посмотреть на него иначе. Не глазами хозяина, который видит в этом существе собственное превосходство, власть, могущество и средство для достижения собственных целей. Она не видела в нем и своего злейшего ненавистного врага, ставшего грязным рабом.

Все было куда серьезнее. Она видела перед собой мужчину, уставшего от мучений, от такой жизни в целом. Перед ней словно стояло само безразличие, заключенное в тело и имеющее собственное имя. Она смотрела на мужчину, который бы с удовольствием умер сотни и сотни лет назад в той битве. Того, кто жестокой волею судьбы в одночасье потерял все, даже самого себя. И который убил бы ее, свою никудышную госпожу, при первой же возможности.

Это осознание заставило Михаэль сглотнуть и протрезветь.

И Дракон выбрал именно этот момент, чтобы кинуть на не свой яркий взгляд. Его красные глаза прищурились, словно он почувствовал ее страх и смятение.

— Твой дом… он далеко отсюда? — Спросила Миша, сбегая со ступеней. И она старалась быть сильной, как и насоветовала жрица. Пусть оценит, она говорит почти без заикания.

— Господин хотел сказать — его дом?

— Мой? — Усмехнулась девушка, засовывая руки в карманы и сжимая их там в кулаки. — Если бы.