Fortuna Caeca Est (Судьбы судебный приговор)
Шрифт:
Напряженной тишине, нарушаемой лишь мерным гулом детских голосов, не суждено было долго продлиться.
— Где она? — Громогласный вопрос Фрэда, быстро спускающегося с лестницы, заставил Энгера вздрогнуть. Не то что бы он испугался мужчины или же его присутствие было неожиданностью (все же, когда Ворон узнал последние новости, касающиеся не нападения, а тяжелого состояния миссис Джелли, он сделал так, чтобы обещание, данное некогда госпожой, было исполнено — Фрэд находился рядом со своей женой в тяжелое для их семьи время). И казалось теперь, когда кризис прошел, отец Михаэль был намерен услышать
Что ж, человек достоин уважения: молчаливый и рассудительный обычно, теперь Фрэд готов был вытрясти из Энгеру душу, если это понадобиться, чтобы получить ответ. И его явно не заботил тот факт, что силы не равны.
— Сейчас вам лучше позаботиться о своей супруге…
— Я знаю, что для меня и моей семьи лучше. — Мужчина остановился в метре от Ворона, пытаясь сохранять спокойствие. — С моей супругой все в порядке, что я не могу сказать о своей дочери, потому что ее здесь нет!
— И вы должны понять, что это было не моим решением. — На полтона повысил голос Энгер. — Не я хозяин в этом доме, вам ли не знать.
Кажется, его слова достигли Фрэда, взгляд которого из откровенно требовательного стал потерянным.
— Как… как давно она ушла? — Мужчина выругался, явно понимая, что хочет услышать ответ совсем на другой вопрос. — Что с ней? У тебя должны быть хоть какие-то… догадки. Нэнси и я… нам сейчас нужно хоть что-то.
Догадки? Будь он проклят, но они были. И им сейчас меньше всего было нужно, чтобы Энгер эти догадки озвучивал.
— Вам все же стоит подняться к своей жене. — Проговорил как можно более ровно Ворон, заглядывая в карие глаза. — Она сейчас нуждается в вашей поддержке и помощи. И вы можете ей дать это. В отличие от своей дочери. Ее судьба сейчас не в ваших руках… мне жаль.
Фрэд никогда не был дураком, он быстро и верно истолковал услышанные слова. Его и без того мрачное лицо, стало просто каменным, а дыхание замерло в груди. Определенно, когда мужчина спускался сюда по лестнице, он готовил себя к тому, что может услышать именно это. Очевидно, он подготовил себя не достаточно.
И как бы Энгер не хотел убрать ужас и боль с его лица подбадривающими словами, которые бы начинали с ничего не значащего «возможно», он промолчал, зная, как надежда бывает губительна.
Два часа на холоде среди безжалостных врагов? Когда речь идет о молодой девушке, не отличающейся силой и опытом? Поведение Дэймоса, который исчез сразу же после того, как императорское семейство оказалось в безопасности? Всё это вкупе перечеркивает любое «возможно», не оставляя места надежде.
47 глава
Когда-то давным-давно, лет тринадцать назад она сильно заболела. Миша помнила это время… дело было жарким летом, все дети, как и полагается в эту пору, брали свое от щедрого солнца, купаясь в тепле и яркой зелени лугов, а она слегла с высокой температурой, жуткой слабостью и болью, прожигающей до костей. Маленьким ребенком она подошла к осознанию понятия смерти вплотную в тот раз. Определенно, ее родители считали так же.
Чудо случилось, она выздоровела, но речь сейчас не о том…
Сейчас
Это стало очевидно, когда Михаэль пришла в себя после того оглушительного удара о землю, чувствуя боль и привкус крови на языке. В бездне темноты закрытых век Миша вспомнила последние секунды. Ту жуткую мясорубку, которую только безумец мог бы назвать битвой. Красное заполнило собой все поле зрения — одежда врагов и кровь… Так много убитых и раненных. Вопли страха, крики команд и стоны молитв смешались в звучный марш Смерти, несущейся на них на бледном коне.
Тогда Мише стал предельно ясен масштаб ее глупости и детской наивности. И смысл слов Дэймоса дошел до нее лишь тогда. Она ничего не могла сделать. Что-то изменить? Ее силы, определенно, было для этого недостаточно. Недостаточно даже для того, чтобы сохранить свою жизнь.
Когда к быстро сокращающемуся людскому войску присоединились фамильяры, всего несколько десятков сильных опытных воинов, она, как и каждый человек на стене, вознесли богам благодарность. Как оказалось — преждевременно. Появившихся союзников было слишком мало, чтобы перевесить силу тысячи безжалостных головорезов.
И теперь… это. Кажется, она была нужна врагу живой. Не зная, стоит ли добавлять «к сожалению» Миша открыла глаза, распрямляясь на стуле, к которому была привязана. Затекшая шея вспыхнула болью, как и плечи. Подвигав запястьями, которые были крепко закреплены грубой веревкой у нее за спиной, девушка быстро осмотрелась.
И да, теперь она была уверена, что выжила «к сожалению».
— И почему я не удивлена? — Прохрипела Михаэль, еле шевеля обмороженными сухими губами.
— Потому что мы к этому шли все это время. — Ответил Александр Грэд, закидывая ногу на ногу.
Занимающий стул, что стоял напротив нее, парень выглядел немного взволнованным и нервным. Ему явно не приходилось еще сталкиваться с чем-то подобным и потому сейчас, пытаясь выдать откровенный страх за развязность, младший из Грэдов кривовато улыбался.
В наступившей паузе, Михаэль изучила взглядом помещение, в котором оказалась. Обшитое металлическими пластинами оно было небольшим, но и не слишком маленьким. Лишенным всякой мебели кроме их стульев. Никаких окон. Комната освещалась лишь десятком масляных ламп, огни которых теперь плясали на зеркальной поверхности стен.
— Это все… твой папаша, да? — Боль в горле совершенно не располагала к разговору.
— Мой отец мне доверяет. Я здесь, чтобы закончить его дело. Но если честно, я и сам хотел этого. — Голос Александра отдавался от стен холодным эхом. — В тот раз… когда ты себе позволила выставить нас посмешищем… С тех пор я мечтал о расплате. Славно, долго ждать не пришлось. Возможно, тебе это знание уже не пригодиться, но Грэды никогда не тянут с местью.
— Ладно… это очень лестно. Такое внимание с вашей стороны. — Протянула Миша, разминая шею, стараясь выглядеть максимально беззаботно, игнорируя тот факт, что этот парень настроен всерьез. И, к сожалению, не на разговоры. — Но что-то мне подсказывает, что все это было затеяно не ради меня.