Фортуна Эрика Минца
Шрифт:
"Отдаться? — удивился Эрик такой откровенности. — Серьезно? Она сказала "отдаться"?"
У девушки-офицера были приятные черты лица, полные губы и, кажется, совсем светлые волосы.
— Отлично, — кивнул Эрик. — Значит, следующий круг за тобой! Что будешь пить?
— То же, что и ты, — указала она на бутылку и наконец села за столик.
— Идет.
Эрик встал, сходил к барной стойке, вернулся с бутылкой для Марисы.
— Не знаю, что это за пиво, — прокомментировал он, выставляя бутылку перед девушкой, — но
Посидели молча. Если честно, Эрик и так был не в лучшей форме, а сейчас и вовсе растерялся. Он не знал, о чем говорить. Чувствовал неловкость и скованность, и, прежде всего, он вообще не понимал, что здесь происходит, и чего хочет Мариса. Это дружеский жест с ее стороны, или девушка его клеит? А может быть, и не клеит, а только знакомится без каких-либо планов на будущее…
— Извини, — сказал после пары минут молчания, — я просто… Я просто не знаю, как себя вести, о чем с тобой говорить.
Эрик сказал правду. Тот опыт, который он приобрел несколько дней назад на Фронтире, явно не подходил к этой ситуации, а другого — у него вообще не было.
— Ты что никогда не ухаживал за девушками? — кажется он смог ее удивить.
— Ну, почему никогда, — усмехнулся Эрик. — Три раза. С одной устраивал спарринги в академии, с другой поговорил пять минут, но так ничего ей и не сказал… Ну и были еще две девушки, три дня назад на Фронтире…
— Серьезно? — прищурилась Мариса. — Инструктор нужен?
— Сочту за честь.
Все-таки честность — лучшая политика. Она выручила его и на этот раз.
— Ну, тогда, начнем с азов. Это ты провел атаку на "Хадж"?
— "Хадж" — это "носитель"? Да, я.
— Ну, если это был ты, — улыбнулась Мариса, — то ты, Эрик, самый крутой сукин сын из всех, кого я знаю.
— Понимаешь, — криво усмехнулся Эрик, — не чувствую я в себе никакой крутизны.
Он сказал правду. Не чувствует. Растерянность чувствует, а крутизну — нет. Наверное, все это случилось с ним слишком быстро. Не переварил пока.
— А ты почувствуй! — наставительно подняла палец вверх Мариса. — Почувствуй и дай почувствовать мне. Девушка должна знать, с кем имеет дело. Я-то знаю, допустим, но другие-то — нет!
— Я так не умею, — Эрик снова не знал, что говорить и что делать.
Просто наваждение какое-то, честное слово. Сопляк и есть сопляк, будь он хоть трижды герой войны.
— Тяжелый случай… А, скажи, если я тебя приглашу… Не сейчас, конечно, а после третьего или четвертого круга, ты пойдешь со мной? Я к тому спрашиваю, что дурой себя чувствовать не хочется.
"Издевается? Или интересуется на полном серьезе?"
— Если пригласишь, пойду.
Эрик знал, что пойдет. Сейчас, здесь, он вдруг понял, что ужасно хочет близости. И не из-за секса, если что — хотя и секс ему бы точно не помешал, — просто ему нужно было человеческое тепло. Вот еще минуту назад он об этом не знал и не думал, а сейчас вдруг понял. Нельзя
— Я бы и сам напросился, если бы не боялся получить по морде, — добавил вдогон.
И опять сущая правда, потому что, если не кривить душой, он ее боялся. Хотел и боялся, и одно другому никак не противоречило.
— А я думала, что ты ничего не боишься.
Сейчас он ее наконец вспомнил. Видел среди других офицеров в день, когда Моргенштерн дал ему добро. Красивая девушка. И молодая. Ненамного старше его. Как Анна, наверное. Но Анна к нему так никогда не придет, а он не подойдет к ней.
— Ты ошибалась…
— Давай выпьем чего-нибудь покрепче, — предложила Мариса, — я схожу за виски… Ты ведь пьешь виски? Вернусь, и ты расскажешь, что почувствовал, когда ракеты пошли.
— Облегчение, — ответил он раньше, чем она успела встать из-за стола.
— Что? — не поняла Мариса.
— Я почувствовал облегчение, — вот это и была та самая правда, в которой он боялся признаться даже самому себе. — Я сделал все, что должен был. Выполнил приказ. Не подвел. Не струсил. Не оплошал… Ни одной ошибки… Прошел через пояс… Потом "подпрыжок"… Маневры уклонения… Нас халиф задел лазерами, да и осколков прилетело… Вот это было страшно. Подумал вдруг, что не успею, что все напрасно… А вот после пусков, все… Там уже стало неважно, живой или нет… Перегрузки были очень сильные, просто жить не хотелось… и еще этот говенный "белый шум"… Но пока не произвел пуск, должен был терпеть… Терпеть… Терпеть… Терпеть… А потом выстрелил, и все… Ни долга, ни ответственности, ничего…
Он говорил и говорил. Не задумываясь, не подыскивая слов, не заканчивая предложений. Говорил и понимал, что вот она вся правда про Эрика Минца, человека без имени, без рода и племени. Всю жизнь он только и делал, что выживал. Боролся за место под солнцем. За лучшую долю. За надежду. И вдруг все это пришло. Сразу вдруг. Офицерское звание, уважение, удача… Вот даже девушек встретил на Фронтире, как раз перед самым сражением… И в результате переспал сразу с двумя! Но об этом он, разумеется, Марисе не рассказал. Хватило ума промолчать. Достало выдержки не похвастаться…
Мариса оказалась замечательной девушкой. Молодая, но понимающая. Хотя кто их знает этих разведчиков, может быть их всех этому учат. Выслушала Эрика от и до. Он, наверное, час говорил без перерыва. Напоила — какие там четыре-пять кругов, а восемь не хотите? — но алкоголь Эрика не брал. Вот она его живучая природа, где ножку подставила! Но Мариса не стала дожимать…
— Пойдем! — встала она из-за стола. — Идти сможешь?
— Я-то смогу, а ты?
— За меня не беспокойся, — улыбнулась улыбкой победителя и пошла вперед. Нормально пошла, даже не покачивалась на ходу, вот что любопытно.