Фортуна на стороне мертвеца
Шрифт:
Вечеринка началась около девяти. В бальном зале играл струнный квартет, официанты бесконечным потоком разносили закуски, работало три бара, два внутри и один на веранде, чтобы никто не стоял в очереди за выпивкой.
Как и в прошлые годы, все прибыли в костюмах. И никаких взятых напрокат костюмов гориллы. Платья и шляпы, черные галстуки и изысканные маски, в основном закрывающие только верхнюю часть лица, чтобы не мешали есть, пить, болтать, курить и так далее.
Я с удивлением узнала, что Уоллес нарядился Дядей Сэмом в красно-сине-белом
– Меня уговорила жена, – признался он, краснея. – Чтобы отпраздновать победу в войне. Она сказала, людей это впечатлит.
– Так и есть, дядя Харри, – подтвердила Ребекка, наградив его сдержанной улыбкой.
Уоллес улыбнулся в ответ, но слегка кривовато.
– Вскоре после полуночи Абигейл собрала всех в кабинете на втором этаже. Раньше там был кабинет Ала, – объяснил он. – Когда мы вошли, то обнаружили, что все задрапировано черным бархатом. И полки, и почти вся мебель. Стол Ала был покрыт безвкусным шелком, посередине лежал нелепый хрустальный шар. А прямо в кресле Ала сидела та женщина. Просто смехотворно.
– Это было ужасно, – добавила Ребекка. – Отвратительно.
– Что за женщина? – осведомилась мисс Пентикост.
– Ну, это был спиритический сеанс, – продолжил Уоллес. – Абигейл пригласила свою «духовную наставницу» – это ее слова, не мои. Та женщина собиралась предсказывать судьбу, гадать на картах таро и говорить с мертвыми.
Мисс Пентикост слегка подалась вперед.
– И как звали гадалку?
– Белестрад. – Уоллес прожевал фамилию и буквально выплюнул ее. – Ариэль Белестрад.
Вот оно. Имя из газетной вырезки, которое я обвела красным. Крючок, которым притянуло мисс Пентикост к этому делу.
Белестрад входила в список людей, чьи имена я высматривала в прессе. Она гадала многим представителям элиты и периодически появлялась в газетах, хотя обычно на страницах светской хроники, и то мимоходом.
В нашем архиве на третьем этаже хранились две коробки, целиком посвященные ей. Почему мисс Пентикост так интересовали передвижения женщины, которая фактически ничем не отличалась от Мадам Фортуны, только работала на другом поле? Понятия не имею. Я научилась не задавать вопросов, когда дело касается причуд мисс Пентикост. Она расскажет, когда сочтет нужным.
Я уже упоминала, насколько это меня раздражает?
Я заметила признаки оживления на лице мисс Пентикост – едва заметно поднятые брови и блеск в глазах цвета зимнего неба, плюс напряженные пальцы.
– Белестрад, вероятно, не настоящее имя, – пробормотал Уоллес. – С такими типами ни в чем нельзя быть уверенным.
– С такими типами? – поддела его мисс Пентикост.
– Шарлатанами. Мошенниками, – ощерился Уоллес.
– Бекка считает, что она не обманывает, – с презрением высказался Рэндольф.
– Я никогда такого не говорила, – возразила его сестра. – Никогда. Я лишь сказала… Что у нее хорошо получается.
Мисс Пентикост снова подняла
– Чем именно мисс Белестрад занималась на вечеринке?
Все трое угомонились и принялись описывать события, которые выглядели более уместными для цирка на сельской ярмарке. Она предсказывала судьбу женам, и в одном случае вытащила на свет божий новость о пока еще не объявленной беременности. Потом пришел черед гадания на картах таро. К тому времени подключились и некоторые мужчины. Белестрад объявила, что один немолодой джентльмен планирует уйти на пенсию, чем удивила его боссов.
Кульминация наступила, когда выключили электрическое освещение. Комнату освещал только огонь в камине. Ночь была холодной, а отопление в кабинет не провели. Гадалка попросила кого-нибудь вызваться добровольцем. Никто не вышел, и тогда Белестрад позвала Ребекку.
– Давай, девочка. Я чувствую, что кое-кто хочет с тобой поговорить, – объявила она.
– Она велела мне сесть напротив нее, – сказала нам Ребекка. – Затем попросила взять ее за руки, я подчинилась, и тогда она положила мои ладони на хрустальный шар.
Свет погас, осталась только пара свечей на столе. Медиум закрыла глаза и велела мне сделать то же самое. После долгой минуты неловкого молчания голова Белестрад откинулась назад, и гадалка заговорила низким и зычным голосом: «Я чувствую дух… Рядом тот, кто умер прямо в этой комнате. И он еще здесь».
А потом ее голос снова изменился. Стал еще более низким и грубым.
– Все ошалели, – сказал Рэндольф.
– Почему? – спросила мисс Пентикост.
– Потому что это был отцовский голос, – ответила Ребекка, и ее голос дрогнул. – Совершенно точно его голос.
– И что он сказал?
Ребекка закрыла глаза, припоминая.
– «Кто здесь? Кто это? Здесь темно. Я ничего не вижу. Я чую запах лаванды, „Белой орхидеи“. Это ты, Бекка? Духи из того пузырька, который ты украла?»
Ребекка поежилась.
– Это существенная деталь? – спросила мисс Пентикост.
– Да. Когда я была маленькой, одна подруга подговорила меня украсть пузырек «Белой орхидеи» с прилавка в универмаге. Мне было ужасно стыдно, и позже я призналась отцу. Он обещал никому не говорить и заставил заплатить магазину. Я… Я до сих пор пользуюсь этими духами.
Мисс Пентикост выждала немного, а потом спросила:
– И что было дальше?
– Кажется… Кажется, я что-то сказала. Я не… не помню что.
– Ты сказала: «Папа? Это ты?» – подсказал Рэндольф, уставившись в пол и явно стыдясь сестры.
А глаза Уоллеса налились злостью.
Ребекка продолжила:
– А потом он… она… сказала что-то вроде «Мне так одиноко. Хочу уйти отсюда. Хочу покоя. Прошу тебя, позволь мне покоиться с миром». И тут мама спросила из-за моей спины: «О чем ты, Алли? Как мы можем помочь тебе упокоиться с миром?», а он… ясновидящая и говорит: «Не выдавай меня. Не выдавай меня, любовь моя».