Фосфоресценция. О том, что нас поддерживает, когда мир окутывает тьма
Шрифт:
Восхищение, рождающееся во время плавания, пробуждает чувство единения. Совсем как дружба. Мы – сильное и крепкое сообщество, разношерстная команда, связанные общей любовью. Разговоры нашей пестрой публики – куда входят судьи, плотники, модели, священники, врачи, социальные работники и учителя, в возрасте от пятилетних малышей, которые плавают на лодках, до ветеранов за восемьдесят – тоже часть приятного ежедневного ритуала. Мы обсуждаем красоту восхода, погоду, температуру воды, видимость, запах, наличие жалящих медуз, существ, запримеченных нами на океанском дне, необходимость надевать гидрокостюм. И жалуемся на то, как долго местное кафе готовит нам горячие напитки. На следующий день мы продолжаем вести те
В эпоху растущей разобщенности, цифровых отношений и поляризации политических взглядов так здорово пообщаться с разномастной группой людей, – со многими из которых у тебя только одно общее, – и поболтать обо всякой ерунде и чепухе. Спускаясь по ступенькам на южном конце пляжа, я знаю, что перед тем, как ступлю в воду, увижу десятки сияющих лиц и что каждый член нашей группы понимает, как ему повезло разделить этот опыт. Мы частенько устраиваем продажу выпечки или сбор средств в пользу местного серф-клуба или какой-нибудь благотворительной организации. После моего возвращения из больницы члены нашей команды по плаванию многие месяцы оставляли на ступеньках моего дома еду, выгуливали собаку, кормили кота, сажали деревья в саду и выполняли еще кучу других важных дел, без всяких просьб с моей стороны.
Важность ежедневного общения с людьми – в старомодной манере, лицом к лицу – описана и подтверждена исследователями, включая американского социолога Роберта Патнема, который в своей книге 1995 года «Боулинг в одиночестве. Падение и взлет американского общества» (Bowling Alone: The Collapse and Revival of American Community) выражает горькое сожаление об упадке в Америке таких социальных организаций, как церкви, союзы и группы местной общественности. За последние годы резко возросло число людей, у которых нет задушевных друзей, что имеет печальные последствия для нашего здоровья. Изоляцию и одиночество связывают с растущим риском хронических заболеваний и деменции, алкоголизма, проблем со сном, ожирением, диабетом, гипертензии, ухудшения слуха и депрессии.
Коллективистский дух придает нам душевной стойкости и запас жизненных сил, не только укрепляя нашу психику в настоящий момент, но и защищая ее в будущем. В ходе одного из самых продолжительных исследований взрослой жизни людей в истории, Гарвардского исследования развития взрослых, наблюдение за участниками велось на протяжении восьмидесяти лет начиная с 1938 года. По его результатам были сделаны выводы о том, что основным фактором, влияющим на здоровье и счастье, являются социальные контакты и отношения. (Заголовок в недавнем выпуске Harvard Gazette, посвященном полученным данным, гласил «Хорошие гены хорошо, но радость еще лучше».) Руководитель данного исследования, Роберт Уолдинджер, профессор психиатрии в Гарвардской медицинской школе, утверждает, что теперь близким отношениям уделяет намного больше внимания, чем раньше. Еще одно исследование, опубликованное в Australian & New Zealand Journal of Psychiatry в 2017 году, пришло к выводу, что ресурсы, обеспечиваемые социальным единением, могут служить «социальным лекарством» при психологических заболеваниях.
Так почему бы нам всем не попытаться приложить больше усилий и не пробуждать в себе чувство единения? Сделать это трудно, когда ты робеешь, болеешь, печалишься или страдаешь; мое первое побуждение – закрыться на все замки и тихо сидеть в одиночестве. Однако это побуждение не всегда самое здоровое. Чтобы справиться с болью, потерей или травмой или просто удержаться на плаву, когда жизнь пытается утянуть нас на дно, нам необходимо знать, что мы не одиноки.
Важны не только отношения с друзьями или семьей: контакты и общение с людьми, которые живут с вами на одной улице,
Я точно знаю: дни, которые начинаются с будничной болтовни и долгого заплыва в соленой воде, почти всегда проходят лучше, чем те, которые начинаются иначе. Спросите любого серфера или пловца. Память сохраняется в моем сознании и на моей коже (а также, к огромному сожалению визажистов, вынужденных готовить к вечерним съемкам, в виде кругов от очков на глазах). Со мной согласятся многие пловцы: если им не удается поплавать в океане перед работой, то в течение дня они отмечают у себя повышенную раздражительность, нервозность и невозможность сосредоточиться.
Долгий период своей юности я предпочитала искусственный свет солнечному. Но я не была готом, просто любила ночной образ жизни. Я часами танцевала под лазерами и зеркальными дискотечными шарами в блестящих и шумных ночных клубах и складах, освещенных мерцающими лампами. Но снаружи, на широком австралийском побережье, я охотилась на запутавшийся в воде солнечный свет. На выходные мы с друзьями закидывали в машину палатки и уезжали на расстояние нескольких часов от Сиднея, в местечко под названием Сил-Рокс, прибывая туда уже в темноте. На дороге, ведущей прямо к океану, большими белыми буквами было написано «ПОСЛЕДНИЙ РУБЕЖ».
Тамошний пляж был дикий, неосвоенный, изобилующий представителями дикой природы. Мы парковали машины и бежали к черному океану, ныряли и кружились под луной, наблюдали за серебряной, искрящейся лентой фосфоресценции. Наше плескание будоражило крошечных обитателей океана, поглощающих солнечный свет. Мы обнаружили, что за нами тянутся длинные потоки блесток – галактики биолюминесценции. На самом деле это был фитопланктон, который химически реагировал на движение – использовал накопленную энергию от солнца (фотосинтез) для фотогенной химической реакции в случаях, когда его тревожат, – но нам все это казалось волшебством. Этот живой свет стал для меня символом радости и раскрепощенности, и я пыталась искать новые возможности испытать эти чувства, а также соратников, которые любили бы их так же, как я.
Поклонение австралийцев океану заключает в себя несколько священных аспектов. Во-первых, мы тянемся к нему, вглядываясь в его безбрежные просторы, ложимся возле него при любом удобном случае. Во-вторых, это очищающий ритуал ныряния и плескания. В-третьих, погружение в его глубины и попытки проникнуть в его подводные тайны. В-четвертых, уважение серферов к его громовым валам, приливам и вихревым волнам. Хлорированные бассейны никогда не будут обладать такой же притягательностью, как бескрайний голубой океан; огороженные дорожки тоже могут оказывать гипнотическое воздействие, но они такие скучные, а в воде полно химических веществ.
После первой серьезной операции я мечтала снова окунуться в океан. Когда я снова присоединилась к группе Мужественной бухты, то до конца дня просто-таки танцевала. По мере того, как сильнее становились мои плечи, укреплялся и мой разум. Плавание – это форма медитации. Как рассказывала New York Times великолепная Дайана Найад, которая в 2013 году стала первым человеком, переплывшим Флоридский залив от Кубы до США без специальной клетки для защиты от акул, плавание отлично помогает притупить чувства: «Ты остаешься один на один со своими мыслями в очень жестких условиях».