Фотограф смерти
Шрифт:
– Я подожду.
Ее голос эхом разносится по комнате, в которой уже ничто не напоминает фотостудию. Разве что стены излишне белы. А куда подевалась аппаратура? Елена почти задает вопрос, но в последний миг спохватывается: кто она такая, чтобы спрашивать?
– Садись, – Дмитрий указывает на табурет. – Я сейчас.
Он отсутствует целую вечность, а возвращается с кипой фотографий, которые швыряет на колени.
Снимки великолепны. Елена никогда не думала, что она настолько красива.
– Спасибо.
Ответа
– Здесь не все, – говорит он и ладонями накрывает Еленины руки. – Но уже скоро.
Она наклоняется. Целует, преодолевая странную брезгливость, – ей нравится Дмитрий! Ей нравится!
Нравится.
У него вялые губы и мокрый язык. Но руки нежны.
Все хорошо. Замечательно.
Снимки рассыпаются по полу черно-белыми квадратами. Десятки Елен глядят в потолок, а одна, настоящая, думает, что с этого дня все изменится.
Она права.
Уже на рассвете, сбегая из квартиры – ей не стыдно, ничуть не стыдно, – Елена вспоминает, что среди прочих фотографий не было одной, последней, где она, Елена, в особом платье.
Наверное, придется возвращаться. Но это же хорошо. Не правда ли?
Адама подняли, дали умыться, повели. Конвоировал Степан, медбрат меланхоличного облика и с военной выправкой. Он шел медленно, но Адам все равно не успевал. Мышечный тонус не восстановился, да и координация в пространстве оставляла желать лучшего. Мир виделся искаженным, как будто смотрел Адам через дверной глазок. И линза согнула Всеславин кабинет, размазав края и выпятив центральную часть. Стол стал огромен, стул – почти неразличим. Лицо Всеславы в фокусе, как и руки, и коробок диктофона. Беседа записывается? Зачем?
– Здравствуй, Адам. Как ты себя чувствуешь?
Адам садится. Кресло чересчур мягкое, чтобы сидеть ровно, приходится прикладывать усилия.
– Наверное, ты и сам понимаешь, что нам надо поговорить, – мягко замечает Всеслава.
– Да.
– Вот и хорошо.
Молчание. Часы на стене двигаются беззвучно. Адам не видит стрелок, но движение ощущает. Звуки в нынешнем мировосприятии остры. Чем его накачали? И как долго вещество будет выводиться из организма?
– Итак, Адам, расскажи, куда ты шел? – Щелкнули пальцы, блеснуло кольцо.
– Она умерла?
– Кто?
– Вы знаете.
Она знает, но отрицает очевидное. Словесное фехтование только началось, но будет длиться долго. И Всеслава настроилась на ожидание.
– Отчего она умерла?
– Ты что-то видел? Что именно?
– Я видел, как она умерла.
– Кто?
Круговорот вопросов и возвращение к исходной точке.
– Так кто умер, Адам?
Тишина. Муха жужжит. Или кондиционер. Скорее муха, потому что с кондиционером Адаму не было бы жарко. А ему жарко. И пот градинами катится по шее.
– Никто
– Нет.
Был прыжок и куст, затрещавший под весом тела. Ветки наклонились до земли. Женщина раскрыла рот, словно пыталась проглотить звезду.
– Значит, вчера ты видел, как кто-то умер, так?
– Да.
– Каким образом? Адам, – Всеслава отодвигает бумаги. Бланки не заполнены, но подписаны и заверены лиловыми кругами печати. – Мне необходимо знать, что ты видел.
Молчание неконструктивно. Молчание будет расценено как вызов, Адам же просто хочет упорядочить факты.
– Она спрыгнула с крыши.
– Она… она… Антонина? Я угадала. Да, вижу, что угадала. Только, пожалуйста, не делай поспешных выводов, хорошо? Здесь ты лишь с ней и разговаривал. И со мной. Я жива. Антонина…
– Она умерла.
– Нет, – возразила Всеслава и выдавила улыбку. – Антонина тоже жива. И вполне здорова…
– Или в тяжелом состоянии.
– Адам, ну почему вы так упрямы? – пальцы-пауки касаются друг друга. Сплетаются. Расплетаются. Меняют рисунок живых иероглифов, в котором прячется истина.
– Я в состоянии диагностировать наступление…
– Нет, – жестче, злее. – Вы ничего не в состоянии диагностировать. Вы больны. Вы страдаете галлюцинациями. А галлюцинации бывают весьма убедительны.
Она лжет. Ей выгодно скрыть смерть пациентки, поскольку расследование выявит связь с родственниками потерпевшей.
– Вы мне не верите? Не верите, – Всеслава пожала плечами. – Я понимаю, что ваша реальность для вас вполне материальна, но хотя бы выслушайте.
– Я слушаю.
Слова – информация. Сопоставление информации способствует выявлению логических дыр на разных уровнях. Следовательно, чем больше информации поступает, тем выше достоверность анализа.
– Антонина покинула территорию клиники в шесть двадцать три, о чем имеется соответствующая отметка в журнале регистрации посетителей.
Не существует неизменяемой документации.
– Ее не было здесь, Адам. И падения не было.
– И тумана?
– Туман был, – неохотно согласилась Всеслава. – Из-за него камеры слежения и не сработали, как полагается. Но и только. Тебя обнаружили у корпуса. Ты ломал кусты. Кричал. Пришлось тебя… успокоить. А теперь ты говоришь о смерти. Это меня волнует.
Информации мало. Версия Всеславы на первый взгляд непротиворечива. И на второй тоже. Но нулевую гипотезу тоже нельзя опровергнуть.
Адам задумался. Думать получалось туго, и кольцо отвлекало, поблескивая стеклянным глазом.
– Я хочу увидеть н… Антонину.
Имя чужое.
– Понимаю, – Всеслава расцепила пальцы, чтобы потереть ими виски. – Но к сожалению, ничем помочь не могу. Ее родственники категорически против.
Отговорка? Факт? Опасно подтягивать факты под теорию.