Фотографическая карточка
Шрифт:
— Спроси об этом у нее самой.
— Неужели ты думаешь, что я не спрашивала? Она не хочет говорить со мной об этом. Бесси сказала только то, что ее отец умер, а мать жива. Я не сомневаюсь, что ты можешь кое-что поведать о ее матери.
— Сейчас же ступай спать, — холодно произнес мистер Фосдайк. — Ты понятия не имеешь, о чем болтаешь, а если когда-нибудь и узнаешь, то тем хуже для тебя. Ступай спать, говорю тебе, и прикуси свой язык.
На несколько секунд миссис Фосдайк оторопела от грозного тона супруга, но потом оправилась:
— Похоже, тебе все о ней известно. Что ж, в таком случае
— Это не твой дом! — закричал Джон Фосдайк, совершенно выйдя из себя. — И это мне решать, кому в нем жить, а кому — нет. И еще, кажется, я начинаю понимать, как мужчина может забыться до того, чтобы поднять руку на женщину!
Миссис Фосдайк была не робкого десятка, но эта тирада заставила ее поспешно удалиться. Хотя Джон и одержал победу на сей раз, он знал, что это ни к чему не приведет. Его жена легко могла сделать пребывание Бесси в Дайке невыносимым, и не только своими притеснениями: она могла пустить слух, что он покровительствует Бесси и что она живет у них по его приказанию. Что же тогда будет с репутацией бедной девушки? Все станут ее избегать, а миссис Фосдайк прослывет мученицей… И городской секретарь в этот миг проклял свою супругу.
А между тем она была женщиной весьма добродетельной и вовсе не капризной, но Тотердель… Он внушил миссис Фосдайк, что Бесси Хайд — незаконнорожденная дочь Джона и он покровительствует ее матери.
Когда Фосдайк приехал, Бесси показалась ему очень грустной. Она сослалась на головную боль и рано ушла спать. Джон Фосдайк из этого заключил, что его жена начала досаждать девушке, но оказался несправедлив к миссис Фосдайк: Бесси не на что было пожаловаться, кроме бесконечных расспросов о ее происхождении. Хозяйка Дайка приберегла весь свой гнев для мужа.
У Бесси Хайд и без того хватало поводов для расстройства. Девушка дала Филиппу Сомсу ответ на вопрос, заданный ей на крикетном поле, и теперь жалела об этом. Она сказала Филиппу, что не может быть его женой, не открыв своей тайны, — а на это она не решится.
«Послушайте, моя дорогая, — упорствовал тогда Филипп, — я не верю, что вы могли сделать нечто дурное. Просто скажите мне, что вы не запятнали своей репутации и что никто не имеет оснований презирать вас, и я больше не стану ни о чем спрашивать. Оставьте при себе эту тайну, которая кажется вам такой страшной, и поверьте, придет время, когда мы с вами посмеемся над ней».
Но Бесси лишь печально склонила голову и отказалась дать такое заверение Филиппу Сомсу. Тогда он обнял ее, торжественно поцеловал в лоб и понуро удалился. Бесси же пошла в свою комнату и, расплакавшись, все спрашивала себя, могла ли она чувствовать себя несчастнее, если бы открыла своему обожателю ужасную тайну. Он, может быть, не решился бы жениться на ней, но по крайней мере пожалел бы ее. Она хотела посоветоваться обо всем с Фосдайком, но его не было в Дайке в те злополучные три дня. Теперь уже поздно. Как пущенная стрела, сказанное слово не вернешь назад: Бесси отказала Филиппу Сомсу, и он подарил ей прощальный поцелуй. Девушка полагала, что теперь она должна оставить Дайк. Мисс Хайд была не в силах видеться с Филиппом, особенно теперь, когда он знал, что в ее жизни произошло нечто постыдное.
Пока
Городской секретарь не меньше Бесси желал поговорить с ней наедине, и после завтрака на следующее утро, не обращая внимания на дурное настроение жены, невозмутимо произнес:
— Бесси, пойдемте в сад, мне нужно кое-что сказать вам.
— А мне вам, мистер Фосдайк, — ответила она робко.
— Кому же из нас начать? — спросил Фосдайк, когда они дошли до розария и сели на скамейку.
— Я прежде выслушаю вас, — предложила мисс Хайд.
— Очень хорошо, я буду краток. Поверьте, я искренне сожалею, что должен вам это сказать, но мне ничего больше не остается. Мне кажется, Бесси, вам надо оставить Дайк: этот старый дурак Тотердель так настроил миссис Фосдайк, что вы не сможете здесь больше оставаться. Она не досаждала вам?
— Нет, миссис Фосдайк лишь проявляла любопытство относительно моей прошлой жизни, — ответила Бесси, склонив голову, — но по-прежнему оставалась добра ко мне.
— Так что же вы хотели мне сказать? — спросил Джон Фосдайк.
— То же, что и вы: я желаю оставить Дайк. Вы знаете обо мне все, мистер Фосдайк, — продолжала девушка, и краска бросилась ей в лицо, — вы были так добры ко мне, что я не могу не сказать вам: во время вашего отсутствия мистер Сомс сделал мне предложение.
— Милая моя, как я рад! Это же просто прекрасно! Он сможет хорошо вас обеспечить, к тому же во всем Бомборо не найти другого такого же славного парня. Вы можете гордиться, что заслужили его любовь.
— Но… но вы знаете, что я не могла согласиться, — ответила Бесси, и слезы заблестели у нее на глазах.
— Боже мой! Неужели вы отказали лучшему жениху во всем городе?
— Как же я могла поступить иначе? У меня не хватило мужества поведать ему мою печальную историю… Вы ведь знаете, мистер Фосдайк, я не могла этого сделать.
— Я не совсем понимаю почему. Происхождением вас попрекала злая пуританка — ваша тетка. Я посоветовал вам молчать, потому что иначе вы не получили бы места. Теперь отвечайте мне, что вы сказали Филиппу Сомсу? Вы думаете, что его любовь искренна?
— Я поведала ему, — ответила Бесси, — о своем настоящем положении здесь, в Дайке, сказала, что я вам не родственница, не приемная дочь, как думают в Бомборо, а просто компаньонка миссис Фосдайк.
— И что же он?
— Филипп заявил, что ему это безразлично, что он готов жениться на мне. Тогда мне пришлось уверить его, что это невозможно.
— В этом я не соглашусь с вами, милая Бесси. Если Филипп Сомс вам нравится, так почему же не выйти за него? Я не думаю, что ваше прошлое может что-то для него изменить. Вы совершенно правы в том, что он должен узнать вашу историю, и если он повторит свое предложение, то ваша судьба будет устроена. А открыть тайну Сомсу — уже мое дело.