Фотография с прицелом (сборник)

Пронин Виктор Алексеевич

– Вы спрашиваете о последних нескольких днях?

– Да. Постарайтесь охватить трое-четверо суток.

– Докладываю. Я не задумывался о возможных переменах в поведении моих подследственных. Но сейчас, после ваших наводящих вопросов, могу сказать, что перемены действительно произошли.

– В чем они заключались?

– Ребята

как бы перестали ожидать в моих вопросах подлянку. Появилась этакая нотка. Мол, а так ли уж важно все то, о чем вы нас спрашиваете, уважаемый Павел Николаевич?

– В их настроении появилась снисходительность, да?

– Да, можно сказать и так. Чем это объясняется?

– Их навестил адвокат.

– И что он им сказал? – спросил Пафнутьев почти неслышным голосом.

Он начал понимать суть происходящего.

– Он им сказал именно те слова, о которых вы только что подумали, Павел Николаевич.

– Неужели это возможно? – мертвым голосом спросил Пафнутьев.

– Это не просто возможно, но и уже состоялось. Остался бумажный шелест – что-то подписать, заверить, согласовать.

– После этого они выйдут на свободу?! – вскричал Пафнутьев.

– Истек срок давности, – ответил прокурор. – Можно было бы устроить суд, но я подумал, что незачем лишний раз позориться перед людьми. Проведем все это в закрытом режиме.

– Они выйдут на свободу, – чуть слышно повторил Пафнутьев, уже без вопроса, потрясенно.

– Выйдут, – подтвердил прокурор. – На полных, совершенно законных основаниях. Со всех организаций, где они работали последние десять лет, пришли прекрасные характеристики. Мол, отличные работники, активисты, даже в художественной самодеятельности участвовали, что-то там на сцене изображали, в образ входили, пели, плясали. А то, что с ними случилось десять лет назад, – несчастный случай. Все они искренне, до самой глубины души раскаиваются в содеянном.

– Надо же, –

пробормотал Пафнутьев. – А вот интересно, на бис их вызывали благодарные зрители?

– А это имеет значение? – Прокурор нахмурился и заявил: – Какие-то шуточки у тебя, Паша, запредельные.

– Никаких шуточек. Может быть, наша прокуратура выступит с инициативой?

– Какой?

– Присвоить всем троим звание народных артистов! Медальку какую-нибудь выхлопотать.

– Так!.. Я чувствую, Паша, что у тебя есть мысль. Поделись с руководством.

– Трупы будут.

– Еще?

– Вот только сейчас и пойдут.

– Кто пойдет?! – уже не сдерживаясь, прокричал Алексей Федорович.

– Трупы пойдут.

– Косяком? – спросил прокурор и недобро усмехнулся.

Пафнутьев повертел ладонью в воздухе и ответил раздумчиво:

– Сдается мне, что небольшой такой косячок все-таки будет.

– Хотелось бы знать, трупы сами пойдут? – проговорил прокурор, уже явно куражась. – Или добрые люди поведут их под руки?

– Как получится, Алексей Федорович. – Пафнутьев встал и придвинул свой стул к столу. – По-разному может обернуться.

– Ладно, Паша. Поговорили мы с тобой. Иди-ка ты отдыхать. А то что-то заговариваться начал. В свое оправдание могу сказать, что не я принимал это решение. Так сказал закон.

– Привет закону! – заявил Пафнутьев и прощально махнул рукой уже из коридора.

На скамейке, напротив своего кабинета, Павел увидел привычную уже, чуть сутуловатую фигуру Евдокии Ивановны. Увидев его, женщина поднялась, сделала шаг навстречу и остановилась как раз перед дверью.

– Здравствуйте, Евдокия Ивановна! – радостно приветствовал ее Пафнутьев. – Рад видеть вас в добром здравии! Что случилось хорошего в вашей жизни?