Фотосессия в жанре ню
Шрифт:
– Да какая уж тут помощь, все, замерзла дивчина в ледышку.
– Как это?
– Как, как… Как в сказке «Морозко»!
Андрей посмотрел в сторону «Скорой» (зад-ние двери фургона были распахнуты, внутри пусто) и перевел взгляд дальше, в поле. Там, оступаясь мимо узкой тропинки, двое дядек в форменных костюмах тащили по снегу носилки, накрытые больничной клеенкой.
Носилки качались, замерзшая до хруста клеенка ерзала, открывая то беломраморное колено, то сизый и острый, как излом водосточной трубы, локоток.
– Кто
– Да кто ж ее знает? Дивчина какая-то, голая, как пупс. Ни вещей при ней, ни документов. – «Командир» сплюнул на снег и потянул на себя автомобильную дверцу. – Все, Вась, погнали, нечего нам тут делать!
Андрей посторонился, пропуская мимо ожившую машину ГАИ, и вновь устремил острый взор в сторону «неотложки», запоми-ная ее номер. Впрочем, необходимости в этом не было: Малинин знал, что по правилам «Скорая» должна доставить тело в ближайший морг. То есть в больничку пригородного поселка Солнечный.
Значит, именно там можно будет посмотреть на замерзшую дивчину поближе.
Только, пожалуй, уже завтра.
И, пожалуй, в компании старой девы-учительницы, а не малолетнего медведя.
Оля проснулась привычно рано, еще не было семи утра. Размотав звукоизолирующий шарфик, она с удовольствием убедилась, что в доме тихо. Ну, почти тихо. В кухне гудел холодильник и поскрипывала открытая форточка, в ванной капал кран.
Оля вышла в прихожую. Ближе к родительской спальне и гостиной, где заночевали станичные родственники, воздух уплотнялся и дрожал от храпа и свиста.
Неслышно ступая босыми ногами, Оля вошла в гостиную и, близоруко щурясь, в полумраке пересчитала холмы и взгорья на полу и диване: раз, два, три, четыре, пять… Шесть! Значит, Любаня вернулась.
Мужчины спали на полу, диван заняли дамы. Прикинув габариты родственниц, Оля определила, что Любаня лежит посередине, между тетей Томой и бабушкой. Переступая через спавших на ковре, она подобралась поближе, дотянулась до нижнего края одеяла, приподняла его, посмотрела и кивнула: да, так и есть. Среднюю пару мясистых белых ног несколько облагородил домашний педикюр. А на ногтях больших пальцев незабываемый французский лак уже смазался! Точно, это Любаня.
Оля пощекотала твердую, как деревянный пестик-толкушка, пятку кузины, но размеренно похрапывавшая Любаня даже не сбилась с ритма. Ничего, проснется и все расскажет о своих вчерашних приключениях! Пусть только попробует не рассказать! У Ольги Павловны не отмолчишься! У нее даже Витька Овчинников отвечает уроки как миленький!
Стараясь не шуметь, Оля приняла душ и навела немудреный утренний марафет. Скромный макияж в стиле ню и сиротский завтрак (кусочек сыра, груша и зеленый чай без сахара) привели в норму и внешность, и настроение.
Предвкушая два-три спокойных часа до пробуждения семейства, Оля с книжкой в руках уютно устроилась
С одиннадцати часов вечера до трех утра ей пять раз звонил коллега по детективному расследованию, майор ФСБ и просто очаровательный мужчина Андрей Малинин! Настоящий русский мачо – с балалайкой и медведем!
Количество и время звонков, определенно, свидетельствовали о том, что его желание связаться с Ольгой Павловной было острым и сильным, как аппендицитная боль. Боже мой, да мачо с медведем провел бессонную ночь, пытаясь ей дозвониться!
Покраснев, Оля дрожащими руками спешно отправила вызов на номер страдальца и, только услышав сердитый медвежий рык, сообразила, что семь часов утра – немного слишком ранний час, чтобы будить после бессонной ночи даже самого очаровательного мужчину.
– Ээээто я, Ольга! – пискнула она в трубку. – Кажется, вы хотели со мной свя-заться?
Неласковый голос довольно-таки бессвязно, но с чувством выразил сожаление о том, что упомянутое желание неожиданно сбылось в столь ранний час. Потом неинформативно помычал, поохал и в конце концов недовольно сказал:
– Ну, ладно. Тогда – через час, на конечной остановке тринадцатого автобуса.
– Что? – насторожилась Оля. – Что будет через час на конечной остановке тринадцатого автобуса?
– Я полагаю, тринадцатый автобус, – весьма ехидно ответил Малинин. – А в автобусе – вы! Если, конечно, вы не предпочтете такси. Если предпочтете – езжайте уж прямо в Солнечный, чтобы мне на развязке не крутиться. Там и встретимся.
– Где – там?
Разговор пошел в таком темпе, что у Оли закружилась голова.
– Да прямо в морге!
– Где?!
– Ну, ладно, для начала – в больнице! У центрального входа.
– Для начала в больнице, а потом – в морге? – слабым голосом повторила Оля, по учительской привычке раскладывая все по полочкам. – Простите, а вы не могли бы озвучить всю программу?
Трубка хмыкнула и передразнила ее цитатой из старой кинокомедии:
– «Пожалуйста, огласите весь список!» То есть вы хотите знать, что будет до морга, а что – после?
«Ну, если после морга еще что-то будет – значит, ты там не останешься!» – обнадежил Ольгу внутренний голос.
Это бодрило, но – слабо.
– А также – что будет, собственно, в морге? – дополнила свой вопрос дотошная Ольга Павловна.
– В морге будет тело, на которое нам с вами надо бы взглянуть, – сказал Малинин. – Я понимаю, что такого рода зрелища вам, должно быть, непривычны, но придется потерпеть и посмотреть. Вдруг вы были с ней знакомы?
– С кем?! – Тут Оля по-настоящему заволновалась.