Фраер вору не товарищ !
Шрифт:
– То-то я смотрю, лицо знакомое!
– Неприметный прям влюбился. Обхаживал, как павлин, заглядывая в глаза и надеясь на ответные чувства, только что не расцеловал.
– Куда сейчас?
Андрей пожал плечами. Он не смог бы ответить на этот вопрос, даже если бы ему за это впаяли новый срок. Неприметный всунул клешню ему под руку, прижался и задрожал от возбуждения.
– Пойдем! Я отведу!
– заговорил горячо и убежденно.
– Хорошее спокойное место. Никаких ментов. С работкой поможем. Жить будешь от пуза. Я же тебя помню. Ты из-за дружка залетел. Мы таких, как ты, уважаем.
Андрей
Из-за двери туалетной кабинки слышались характерные рвотные звуки. Затем прошумел поток спускаемой воды. Бухнула дверца, из кабинки вывалилась раздрызганная Люська и упала на умывальник. Посмотрела на себя в зеркало. Видок был ужасный. Волосы растрепаны и взлохмачены, тушь потекла длинными и витиеватыми разводами, помада смазалась темными полосами по щекам. Раскрытые глаза прозрачны и пусты. Все лицо мокрое и опухшее, словно она не просыхала неделю.
– Ну и рожа!
– с отвращением констатировала Люська, открыла кран и, зачерпнув горсть воды обеими ладонями, выплеснула её себе на лицо. Смыла тушь и помаду, пригладила волосы и немного стала похожа на человека.
Кое-как приведя себе в порядок, она вывалилась из туалета в вестибюль, чуть не налетев на женщину, идущую навстречу, шуганула её в сторону и метнулась к двери в зал. Попав с первого раза в дверной проем, поковыляла к своему столику, задевая бедрами стулья с посетителями. Мужчины недовольно оборачивались, но увидев взбалмошную красотку, снисходительно улыбались.
– Ну что, протрезвела или нет?
– усмехнулся Махров, глядя на раздрызганную и взлохмаченную Люську, словно выпавшую из мусоросборного контейнера.
– Глянь, Сергеич, не качается даже, - хмыкнул Витек, подъедая остатки блюд. Люська ничего не ела, а только пила, соревнуясь с Толиком. Тот, чтобы не отстать от нее, тоже не налегал на еду. Махров, вечно беспокоящийся о своей внешности, для сохранения формы старался не переедать. Вот Витек, которого проблемы внешности мало волновали, и управился с закусками один. Он был этим очень доволен, сладко причмокивал и облизывался, как кот.
– Ты выиграла, Люсь, я сдаюсь, - засмеялся Толик.
– Ящик "Курвы" за мной.
Но настроение у Люськи заметно упало. Ее показное разгульное состояние сменилось на мрачное, и внутри стал давить камень унылой и беспричинной тоски. Она схватила свою сумочку, висевшую на спинке стула.
– Все! Я поехала!
– заявила она.
– Мне все это осточертело! Спать хочу. Устала. Целый день на ногах.
Она дернулась к выходу. Махров сжал её локоть одной левой.
– Со мной сидела, со мной и уйдешь!
– прошипел он.
– Ты и так уже показала себя во всем блеске. Такой отвратительной рожи я ещё у тебя не видел. Садись, молчи и жди, когда я соберусь уходить.
– Я не могу здесь больше, - пискнула она.
– Мне плохо. Я домой хочу.
– Мы ещё даже ужин не закончили, - вякнул Витек.
– Посиди со мною, Люся, - добродушно сказал Толик, уверенный, что произвел на неё неизгладимое впечатление.
– Я тебя потом домой отвезу, в постельку баиньки положу, сказочку почитаю.
Люська с такой злостью посмотрела на него, что он даже отпрянул и виновато пожал плечами.
– Да пошел ты, козел!
– внятно сказала она.
– Я твою бандитскую харю видеть не хочу, тем более у себя дома. Опротивели вы мне все! И ты, и ты, и ты!
– Потише, Люся, не кричи так!
– со злостью проговорил Махров, клещами вцепившись в её локоть.
– Ты же не на базаре! Могут подумать черт знает что!
– Мне плевать!
– огрызнулась она.
– Пусти! Больно! Я сказала, домой хочу!
– Да проваливай!
– рявкнул он.
– Катись! Убирайся! Тварь!
Махров оттолкнул её. Она зацепилась ногой за столик и грохнулась на пол. Стала с трудом подниматься на ноги, Толик бросился ей помогать. Она со злостью оттолкнула его, поднялась сама.
– Люська, ты сильно перебрала, - заплетающимся языком бормотал Толик.
– Пойдем, я отвезу тебя домой.
Махров кивнул Витьку.
– Отвезти?
– спросил он, продолжая аппетитно чавкать.
– Давай! И назад быстрей.
Витек вылез из-за стола, обхватил Люську за талию, потащил на выход. Она вырывалась, ругаясь на весь зал, у самых дверей вступила в перепалку с парнем-швейцаром, заехала ему сумочкой. Витек с трудом вытолкал её на улицу, дотащил до стоянки, силой запихнул на заднее сиденье "мерседеса".
– Отстань!
– кричала Люська и вытаскивала из сумочки ключи от "Шкоды".
– Я сама поеду! Где моя машина?
– Еще чего!
– буркнул Витек, включая зажигание.
– В таком состоянии за руль. Нам только твоего трупа не хватало. Хоронить потом...
– А сам садишься!
– Люська немного успокоилась и прилегла, растянувшись на сиденье.
– А я сколько не выпью и все как стеклышко.
– Витек дернул ручку передач.
"Мерс" вылетел задом со стоянки, развернулся и пошел под сто по пустым ночным улицам, поднимая фонтаны брызг из луж. Витек не обращал внимания на светофоры и проскакивал перекрестки, даже не притормаживая.
Пока Люська в течение всего вечера отбивалась от приставаний навязчивых мужчин, соревнуясь с Толиком в опрокидывании рюмок, а Махров открывал для себя неизвестные стороны личной жизни Груздя, лучшая люськина подруга Таня Верескова напропалую кутила с ним в другом заведении. Расположенный в соседнем районе ресторан "У Мартына" отличался от "Ночных огней" большей строгостью нравов и не позволял себе вольности вроде канкана голых девиц, чтобы не отвлекать мужчин от созерцания своих спутниц. Вот Валера и пялился весь вечер на Танькины прелести, вываливающиеся из выреза на груди, подогревая здоровый мужской интерес бодрящим вином. Чтобы гостям не было скучно слушать друг друга, хозяева ресторана предложили им эстрадную диву с низким голосом и высокой грудью, на которую спокойно можно было бы положить ноты.