Фраера
Шрифт:
А Натана Канторовича авторитет пару раз видел. Мастерская ювелира располагалась в «подшефной» авторитету зоне. Одна из бригад Профессора собирала с этого заведения дань.
Босс группировки взял за правило дважды в год проводить своего рода визуальную ревизию. Он инкогнито объезжал «подведомственные» объекты и на глазок пытался определить – соответствует ли выплачиваемый фирмами оброк истинному положению их дел. Если ему что-то не нравилось, предприятие подвергалось более фундаментальной проверке.
Будучи высокого мнения
Вот в такие рейды Канторович и попался Профессору на глаза. Впрочем, ничего особенного из этого поверхностного и одностороннего знакомства авторитет не извлёк…
То, что таинственный Натан работает, как выяснилось, в «зоне ответственности» его группировки и, главное, является ювелиром, вдохновило Профессора. Этого пацана, подумал он, явно так и тянет к золоту!
Авторитет долго размышлял, как обставить операцию. В конце концов он решил действовать «официально», воспользовавшись ксивой сотрудника милиции. Документ был настоящий, выправлен знакомым генералом из питерского ГУВД. К тому же Профессор ни разу не применял корочки по назначению, и ему было неуютно, что башли за них, выходит, плачены зря.
В этом варианте предусматривалось и применение очень изящного, по мнению авторитета, приёма. Все с тем же генералом он договорился, что, в случае необходимости, прокачает клиента на детекторе лжи, который находился в подчинённом этому ментовскому бугру подразделении.
– Подполковник Марков, городское управление внутренних дел, – представился Профессор и, резко выкинув руку, сунул под нос ювелира красную книжечку.
Тот отдёрнул голову, снял очки.
– Канторович Натан Львович. А вас как, простите, звать-величать?
Авторитет вдруг обнаружил, что не помнит, а точнее, не знает, что у него написано в ксиве, и после небольшого замешательства назвался своим собственным именем-отчеством.
– Прошу вас, садитесь, Александр Афанасьевич, – ювелир любезно пододвинул «милиционеру» стул.
Работник мастерской все ещё находился в дверях, и Канторович движением головы выпроводил его.
– Чем обязан?
Авторитет был под следствием только раз в жизни и, будучи полным профаном в искусстве допроса, перешёл к существу дела без всяких ментовских примочек.
– Вы находились во время блокады в Ленинграде?
– Да, – гордо ответил ювелир. – Все девятьсот дней. Работал на оборонном заводе. По броне, как специалист.
– Есть сведения… – Профессор сделал многозначительную паузу, – что вы занимались в то время не только оборонными делами…
Канторович, мгновенно уразумевший, о чем идёт речь, был внутренне потрясён, что, однако, никак не отразилось ни на его лице, ни на речи.
– Я вас не вполне понимаю, Александр Афанасьевич. Если…
– Нами арестована гражданка
Краткая, энергичная речь «подполковника», а, главное, конечно, известие об аресте Алины, давшей к тому же признательные показания, окончательно подорвали душевное равновесие Натана Львовича.
Тем не менее ответ ювелира прозвучал достаточно твёрдо:
– Здесь очевидное недоразумение. Если вы мне предъявляете обвинение, то дальнейшие процессуальные действия я прошу вас проводить в присутствии моего адвоката.
Все предварительные заготовки Профессора, вроде детектора лжи, вдруг показались ему теперь совершенно никчёмной затеей. Неожиданно для самого себя и тем более для ювелира он рванулся с места, схватил Канторовича за волосы, выхватил откуда-то из-под пиджака чудовищных размеров нож, лезвие которого с большим эффектом выскочило из рукоятки, и приставил его к горлу Натана Львовича.
– Я замочил твою Алину и тебя, падло, замочу! – злобно прошипел налётчик, брызгая слюной в лицо несчастному ювелиру. – Где награбленное рыжье, цацки где?
– Хорошо, хорошо, я все скажу… Отпустите меня, прошу вас… – едва слышно произнёс Канторович, до предела запуганный и ошеломлённый внезапным превращением «мента» в бандита.
И он действительно рассказал все как есть. Хотел было в качестве косвенного доказательства своей искренности показать страшному посетителю и листок с описью блокадных ценностей; но что-то его удержало.
Авторитет, выслушав исповедь старого мародёра, нахмурился. Похоже, тот говорил правду.
– А откуда бабки на открытие фирмы взял? – спросил Профессор скорее для проформы.
– Но ведь я пятьдесят пять лет как ювелир! В наследство кое-что получил… Да и развернуться-то как следует я не могу именно из-за недостатка капитала.
Профессор знал из досье, что все это так и есть, но решил довести расследование до конца.
– Закрывай свою лавочку и отпускай персонал, – распорядился он, – будем проводить досмотр.
Не видя больше смысла заниматься этим делом самому, авторитет вызвал спецов по шмону из своей группировки.
За два дня братки перетрясли мастерскую, квартиру и загородный дом Канторовича.
«Клад» не нашли, но изъяли из сейфа десятка два золотых украшений и пять тысяч долларов, а также выгребли из-под камина на даче ещё тридцать штук зелёных.
Рыжье, принадлежащее, как клятвенно уверял ювелир, его клиентам, босс рэкетиров вернул, поскольку совсем не хотел разорения подопечной фирмы.