Фрагмент счастья
Шрифт:
Впрочем, я не один такой несчастный оказался. Аня тоже была грустной и поделилась со мной своими новостями: её родители (отец, в частности) сказали, чтоб она шла учиться на актрису и подавала документы в театральное училище, а Аня хотела заниматься музыкой и написанием стихов. Но её родители (отец, в частности) были против этого, говоря, что ничего хорошего из этого не выйдет, да и заработать она на этом не сможет. В итоге Аня поругалась с отцом и ушла к себе в комнату. Ну, хотя бы я позвонил, и ей это подняло настроение. Я улыбнулся и пообещал в скором времени вернуться… *** Декабрь. Новоминская. Прошло две недели после того, как я вернулся из Краснодара. В первый же день своего приезда, я сообщил своим лучшим друзьям о своём возвращении и они не стали себя долго ждать. Буквально через десять минут у ворот моего дома стоял бритоголовый Вадим, одетый в чёрную кожанку и тёмно-синие джинсы с чёрными берцами и подтяжками на спине, и одетый в скромную одежду из кремового цвета пальто и чёрные штаны Юрик. Последний наверняка возвращался со школы, так как на его плече висела сумка с учебниками, а вот Вадим, видимо, просто решил прогуляться, ибо дома он сидеть не любил. — Зиг Хайль, бандит! — с оскалом хмыкнул Вадим и закурил. — Ну как твои тренировки? — Привет, нацист Каневского района, — поздоровался я с другом и мы обменялись рукопожатиями. — Да нормально, только кулаки у меня болят почему-то. — А-ха-ха-х, а ты их пивом полей, болеть перестанут, а-ха-ха-ха! — Да ну тебя! Привет, Юрок. — Здаров, Артём, — улыбнулся мне кореец и поправил сумку на плече. — Ну что, когда аниме смотреть будем? — Хе-х, вот тебе новость! Не успел приехать, уже на аниме меня зовёшь. — Да блин, просто скучно одному смотреть, а этот писюн не хочет со мной посидеть… Данное обращение было указано в сторону пьющего пиво скинхеду, который со спокойствием на лице сделал три глотка, после чего утёр губы и улыбнулся. — Ты чё, чурка, по яйцу давно не получал? — с ухмылкой оскалился Вадим и навис над Юрием, смотря на него сверху вниз. Вообще Вадим в свои четырнадцать выглядел на все шестнадцать: из нас троих, он был самый высокий, плюс единственный, кто одевался моднее и привлекательнее для девчонок. Он был выше корейца на голову, и это его очень сильно забавляло: Вадим любил смотреть на кого-нибудь сверху. — Забыл, как твои яблочки трещали три дня назад в моей ладони, м? Я могу и повторить… — Пошёл нафиг, расист грёбаный! — испугался Юрий и отскочил на три шага назад, заметив, как зашевелилась правая рука нашего друга-скинхеда. — Оставь мою семью в покое! — А-ха-ха-ха! Чувствую, у кого-то капелька в труселя-то упала. А-ха-ха!!! Юрок обиделся, но всё же улыбнулся, глядя, как Вадим смеётся с его надутой рожи и тыкает в него пальцем. Я не улыбался, но и не чувствовал никакой неприязни, находясь рядом с ними. Хоть Вадим и Юрий были друг другу злейшими врагами (по сектам: Вадим — скинхед, Юрий — иностранец-отаку), это не мешало им дружить и называть друг друга лучшими друзьями. А всякие обращения в виде «чурка» и «расист-националист» были произнесены в дружеском шутливом тоне. Юрий даже в какой-то степени симпатизировал увлечению Вадима и один раз попросил у него берцы с белыми шнурками, чтобы сходить в школу… ну, за что едва не получил по роже от других скинхедов — Вадим подоспел вовремя и спас Юрка. Всё это было в первый день моего приезда… *** Дальше было хуже: на второй день я встал пораньше, попил нараспех чай, оделся и обулся в привычные мне вещи (зелёная куртка с капюшоном и мехом на молниях и гранях капюшона, синие свободные штаны с белой полоской на внешней стороне и чёрные берцы с золотой пряжкой) и вышел в половину седьмого на трассу, тормозя попутку. В этот день мне долго ждать не пришлось — вторая машина заметила меня и притормозила на обочине. Так и я добрался до Стародеревянковской и покинул машину, поблагодарив водителя за помощь. Денег он с меня не взял… В бурсе я сразу же столкнулся с несколькими своими одногруппниками и тут же началась новая атака на меня: ребята в очередной раз с гнилой ухмылкой смотрели на меня, указывали на немодную мою одежду и называли бомжом. Сами-то они были в обтягивающих джинсах, которые обтягивали не только бёдра, но и ягодицы, да и куртки у них были такие же. Я старался не обращать на них внимания и хотел пройти мимо, но они не пускали меня дальше и продолжали нагло смеяться мне в лицо. Тогда я не смог сдержаться и попросту сбросил сумку на пол и оттолкнул её в сторону ногой, ибо понял одно: драка неизбежна. — Ну и что ты сделаешь, чмо? — гнильно ухмыльнулся мой одногруппник. Другие противно загоготали. — Давай, а-ха-ха! Поссы в свои штаны, щенок! Бомжик херов! — Себя-то видел? — уже не сдерживаясь, промолвил я. В моей правой руке была зажигалка, которую я сжал пальцами. — По крайней мере, я к твоему гомосячьему прикиду не придираюсь. Он сразу же попробовал меня ударить в лицо, но я успел пригнуться и нанёс ему удар в щеку чуть ниже глаза, отчего его слегка пошатнуло. Дальше подтянулись два его дружка, и оба попытались налететь на меня с двух сторон. Тогда я просто отскочил к стене, чтобы никто не смог напасть на меня сзади, и стал отбиваться от них. Пару раз мне, конечно, прилетело, но и им досталось, ибо я успевал отходить из стороны в сторону, из-за чего их кулаки ударялись о стену. Впрочем, всё это было недолго: в драку вмешался охранник и разогнал нас по разным углам. Потом нас четверых повели до директора, где мы стояли перед сидящим на стуле полным в телосложении человеком с чуть поседевшими волосами и выслушивали нотации. Троица сразу же указала пальцем на меня, мол: виноватый в драке только я — это я подошёл к ним и сразу же начал их бить, а они просто защищались. Я отрицательно покачал головой, но проучившись довольно-таки долго в этом гадюшнике,
NPC
в игре S.T.A.L.K.E.R.: Shadow of Chernobyl. Мне, конечно, тоже промежутками хотелось посидеть и просто уединиться с тем «виртуальным» миром, который существовал только за обратной стороной монитора, но я не стал отвлекать отчима. Большинство из нас время от времени уходит «туда», чтобы суметь восстановить потраченные нервы «здесь». В реальном мире… Комиксы я уже не рисовал. У меня не было ни времени, ни сил, ни желаний. С друзьями тоже видеться стал реже: Вадим полностью влился в ряды скинхедов и постоянно пропадал на очередных вылазках, нападая с другими скинами на кавказцев и гоня их обратно туда, откуда они приехали; Юрий полностью погряз в своём личном «мире», и после учёбы сразу же, не обедая, садился смотреть аниме и никуда не выходил из дома. Я снова остался один… Наедине со своим лучшим другом — собакой Бобчик. В один из этих дней шёл сильный дождь, и я с тоской смотрел в окно, наблюдая, как моя любимая собака мокнет под дождём. Родители взяли с собой младшую сестру и отправились в гости к друзьям. В доме было тихо и темно, лишь в печке потрескивали с приятным звуком дрова, обволакиваемые огнём. Я часто смотрел на огонь и задумывался о многом, что происходит в моей жизни. Одиночество стало моим постоянным спутником на пути к взрослению… Я не сдержался. Сняв ошейник с цепком с мохнатой шеи моего любимого друга, я погладил его по мокрой спине, угостил булкой с маслом и отправился вместе с ним гулять к речке. Под дождём. Куртка-то у меня непромокаемая, так что неприятного ощущения мокроты у меня не будет. Это вошло у меня в привычку — грустным отправляться куда-нибудь ходить, а не сидеть на одном месте. Но сейчас, хлюпая берцами по мягкой грязи и нечистым лужам, я мок под сильным дождём во время прогулки и… слабо улыбался, смотря, с какой радостью моя собака делает длинные прыжки во время пробежки и отряхивается от холодных каплей дождя. Он не такой, как другие… Даже собака может улыбаться и радоваться даже самой мелочи. Он рад, что его отпустили с цепи и позволили просто прогуляться. Если бы все могли радоваться каждой приятной мелочи в своей жизни, это бы изменило их жизнь. В лучшую сторону. А под вечер мы вернулись домой, я взял с собой непромокаемый рюкзак, набил его едой с термосом, в котором был горячий чай, взял с собой походной десантный нож с боевой камуфляжной окраской, на рукояти которого был встроен компас, и отправился вместе со своей собакой в лес, что рос за неширокой рекой. *** — Артём, не отчаивайся, — грустно прошептала Аня, когда мы разговаривали по телефону. Я сидел тем временем у входа в густые рощи и укрывался под хвойными ветвями ели, а у моих ног мирно лежал Бобчик и ждал, когда мы пойдём дальше. — Вместе с дождём пройдёт и твоя тоска, и ты снова сможешь улыбнуться. Попей горячего сладкого чаю, укройся потеплее в одеяло и закрой глаза. А потом попробуй представить себе что-нибудь хорошее и жизнерадостное. Уверена, тебе станет легче. — Спасибо, — с грустной улыбкой ответил я, наслаждаясь хотя бы тем, что могу слышать голос такого же человека, как и я. Аня мне сама позвонила, когда я вместе с Бобчиком перебрался вдоль крепкого камыша и вышел на другую сторону берега. Ей тоже было грустно, и мы разговорились о том, что происходило у неё, а потом — у меня. И поняли друг друга с первых слов. — Я очень рад, что ты позвонила мне. А то я уже готов был идти дальше в лес и там ночевать. — Не вздумай! — девушка поднялась на октаву выше, готовая обругать меня в любую минуту. — Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что в лесу могут водиться дикие звери. Это опасно, Артём! Пожалуйста, не делай этого! — Да шучу я, конечно же дальше бы я не пошёл, — соврал я, не желая причинять девушке боль и вообще нагружать её своим дурным состоянием. — Я просто решил прогуляться, да подумать обо всём случившемся… Эм… Ах, ладно! — Нет-нет, если уж ты начал, то договаривай! Не нужно это держать в себе. — Ань… — я был неуверен в том, что сейчас сделаю, но девушка настояла на своём. — Спасибо тебе огромное! Нет, правда! Если бы ты сейчас не позвонила, я бы точно вернулся домой лишь под утро, а всю ночь бы провёл наедине с дикой природой, под дождём, в обнимку со своей собакой. Правда, спасибо тебе большое! И я вообще рад, что мне посчастливилось с тобой познакомиться. Лишь мысль о том, что я не один такой изгой-отшельник, уже греет меня. Спасибо! — А… Ар… Артём, н-ну л-ладно… — по всей видимости, Аня смутилась от таких слов, но я не мог её увидеть. Быть может, просто растерялась… — П… Просто будь самой и это… улыбайся почаще, пожалуйста. — Улыбаться? — Да, улыбаться! У тебя очень добрая и тёплая улыбка. Правда. Теперь уже растерялся и я. Мне никогда не доводилось слышать подобное в свою сторону. Всю жизнь я только и делал, что слушал насмешки со стороны или видел лицемерие от других к себе. А в словах Ани не было фальши. И мне очень нравилось, что сейчас мы разговариваем и нам никто не мешает. Жаль, что я сейчас не могу её увидеть. Я бы очень хотел побыть с Аней наедине!
====== Глава 7: Глоток откровения ======
(Артём)
Для кого-то это время летело очень быстро, кто-то просто не обращал на него внимания. Для меня оно тянулось со скоростью черепахи на суше. Сидя за последней партой (на камчатке) в классе, я продолжал записывать то, что быстро диктовал мастер по машинным двигателям, и совершенно не обращал внимания на тех, кто сидел и хихикал вместо дела. Некоторые даже запускали в меня бумажки и поначалу я это терпел, но потом сорвался и отправил смятый в комок лист в них. Мастер это заметил и попросил выйти за дверь и не мешать вести урок.
Дни летели чередом «Затролль Артёма так, чтобы он чувствовал себя как в клетке» — пожалуй, именно это я и мог сказать в обвинение тех, кому просто нравилось меня подставлять. В один из дней я сидел на лавке недалеко от бурсы, и до меня подошёл Вадим вместе с другими скинхедами. С ними я не враждовал, но и не дружил с ними. Я их знал чисто как нейтральных жителей Каневского Района и увлечения их не критиковал. Это их право, но я не с ними. Я сам по себе. Я — одиночка! Вадим делал глубокие затяжки от сигареты и монотонно размахивал ей, словно пытаясь обрисовать ту ситуацию, о которой он мне рассказывал. В Каневской намечалась драка с приезжими дагестанцами, и весельчак Вадим тянул и меня с собой. Я промолчал и отрицательно покачал головой, и тогда Вадима отозвали в сторону и что-то тихо ему начали говорить. Тем временем мне позвонила мама, чтобы узнать, в бурсе я или нет. Чёрт, как же голова раскалывается со всем этим! Я так устал от чужого давления, что готов был снова убежать куда-нибудь и остаться наедине с тишиной… С самим собой. — Ну что, Артём? Идём бить чурок? — весело хмыкнул Вадим. Я ещё больше нахмурился и отрицательно покачал головой. — Почему? Вот когда тебе нужна помощь, так я сразу же прихожу и помогаю тебе! А ты? Вот сейчас так сложно всё послать к чертям и пойти повеселиться с другом? — Прости, Вадим, но путь скинхеда — это твой путь. А я человек, который не судит другого человека лишь по расе, — хмуро промолвил я. — Я не стану оспаривать твоё увлечение, но и вступать в него не буду. Я слишком миролюбивый человек… — Тьфу ты! Так и знал, что время только трачу понапрасну. Тебе всегда было похер на своих друзей! И ушёл вместе с остальными скинхедами, послав меня к чёрту. Было очень обидно и больно, но я потушил в себе огонь злобы за услышанные слова и выпустил это через напряжённый выдох. Его понять можно: приезжие однажды армяне изнасиловали тринадцатилетнюю девочку, избили её родителей, после чего собрались и уехали в свою Армению. И Вадим далеко не единственный был, кто с такой ненавистью смотрел на приезжих из других стран. Я его понимал… Но Вадим отказывался понимать моё мировоззрение насчёт всего этого. Что человека судят не по расе, а по его поведению и по его душе. Что не внешность играет роль человека и что именно этот человек может быть тебе и лучшим другом, и кровным братом, и кем угодно, кто поможет в будущем. Я много раз пытался объяснить это Вадиму, но тот полностью привязался к менталитету нацистов со свастикой и нашивкой в виде «14/88» и отказывался это слушать… Вадим считал, что только русские достойны жить в России; остальным тут не место. А я с ним не был согласен. Потому что и среди русских находились твари и похуже… Как мои враги в бурсе — там не было ни одного кавказца и иностранца. Только русские, которые всячески старались надо мной издеваться. Я судил человека не по внешности, а по его поведению и его душе. Жаль, что Вадим перенял жестокость скинхедов. Он становился совершенно другим человеком. Более злым и более холодным. Но в душе я знал, что Вадим тоже испытывает жалость к другим и что тоже хочет, чтобы жестокости в мире не было. Но в какой-то момент ему просто надоело пытаться сделать что-то доброе, и он просто перешёл на плохую сторону, чтобы вершить своё правосудие жестокими методами. Он был не прав, но я его понимал. *** Со всеми этими событиями прошло две недели. Я сдал экзамены к двадцатому декабря и с чистым сердцем ушёл на каникулы. Фух, теперь-то я смогу, наконец, отдохнуть от всего этого бардака. Слава Богу! Даже на сердце чуть-чуть стало легче: я больше не увижу эти гадкие проклятые рожи в этом году. Разве что в следующем, когда приду учиться дальше. А пока можно только радоваться этому и махать рукой, стоя на остановке. Мне повезло: первая проезжающая мимо машина подъехала к обочине, и я вернулся в Новоминскую. Приехав домой, я сразу же налил себе горячего чаю, кинул четыре ложки сахара, размешал и подошёл к приоткрытому окну, глядя на пасмурное небо и глотая горячий напиток. На учёбу мне больше не надо, так что больше нет смысла сидеть вечерами в своей комнате и выполнять задания, которые мне задавали на парах. Можно смело отдыхать и играть в компьютер, а также рисовать комиксы… Но мне почему-то не хотелось ни того, ни другого. За всё время, что я находился тут, я активно разговаривал вечерами с Аней по телефону (или перед сном) и мы активно делились общими новостями и событиями, что пережили в наступивший день. Не знаю, почему, но именно с Аней я мог общаться искренне, открыто и без боязни, что меня могут засмеять или оскорбить лишь потому, что моему собеседнику не понравится мой ответ. Аня принимала меня таким, какой я есть, и я принимал её такой, какой она была. Мы не пытались менять друг друга и не лезли в личное пространство друг друга. Нам хватало и простого общения. Последний экзамен у меня будет двадцать девятого декабря, а до него у меня ещё девять дней свободных, так что я могу пока не думать о том, что будет потом. Мама вместе с сестрой собиралась ехать в Краснодар, так как отчиму не хотелось оставаться одному, и я попросился поехать вместе с ними. Мама, конечно, удивилась, ведь я никогда раньше не просился за компанию, но улыбнулась и кивнула мне. Я этому дико обрадовался и побежал собирать в излюблённый рюкзак свои вещи. Я прекрасно знал, зачем еду в Краснодар, поэтому захватил с собой ещё и губную, чёрного цвета, гармошку. Мало-помалу, но этот инструмент сможет избавить от грусти её. Я в этом уверен. *** Декабрь. Краснодар. Под вечер мы уже были на месте. Отчим встретил нас на вокзале и подошёл к нам. Он уехал за два дня пораньше, ибо его вызвали на работу, и последние два дня я только и делал, что заваривал себе чай и возвращался к компьютеру. Поцеловав маму в щеку, отчим взял тяжёлую сумку с едой и понёс на плече, а я захватил оставшиеся пакеты. Со мной он поздоровался молча, впрочем, как и я с ним. Разговаривать мне пока что совершенно не хотелось, я был и не против находиться в тишине и покое. Доехали до дома отчима мы на машине и, расплатившись за проезд, покинули транспорт и вошли в скромный двор, где рядом с домом отчима проживал армянин средних лет со своей семьёй. Я поздоровался кивком и первым заскочил на порог, ловя брошенные мне ключи и открывая дверь. Фух, как же я давно здесь не был! Вроде две недели прошло, но для меня они показались по настоящему долгими. Удивительно, как же я раньше не обращал на это внимания? Живя своей прошлой жизнью в Новоминской, ещё не поступив на обучение в КАТК, я и не замечал разницу во времени — для меня оно улетало со скоростью света. Какие-то там дни-месяцы-годы — всё пролетело быстро. Лишь две последние недели казались настоящей вечностью. Первым делом мать занялась готовкой, ибо у отчима не было ничего, кроме недоеденной яичницы и пару кусков хлеба, а я сходил в магазин за продуктами. Батя с виноватым лицом стоял рядом с матерью и понурил голову, так как понимал, что его за это обязательно выругают некисло. Сестра же не стала засиживаться на кухне (ибо не хотела работать) и ушла в комнату, где включила «Друзья Ангелов» и, увалившись на мягкий матрас, зашла через телефон в Интернет. Я закончил с чисткой картошки вымыл руки, после чего вздохнул. Дальше им моя помощь уже не нужна, так что мне нет смысла торчать тут. Правда, я ещё немного постоял на кухне, ибо думал, что сейчас заставят работать. Но мама не обращала на меня внимания, принявшись (как я и думал) ругать отчима. Тот хоть и отгавкивался, но было понятно, что ему очень стыдно за это. Посему я и ушёл в комнату, ибо мне тут делать больше нечего. Сестра заняла весь матрас и с улыбкой переписывалась с кем-то в соц. сетях и мне почему-то показалось, что она даже не смотрит в телевизор. — Не трогай! — возмутилась она, когда я потянулся нарочно к пульту. Я убрал руки и молча посмотрел на неё. Ну не смотрит телевизор, зачем тогда он работает? Ай, ладно: женская психика — непреодолимый лабиринт препятствий. Пусть смотрит. Я прилёг на кровать и закрыл глаза, наслаждаясь минутами отдыха после шумной поездки. В электричке было много шуму: пассажиры активно обсуждали свои дела, не боясь доставить своими эмоциональными возгласами остальных; дети начинали кричать, если им что-нибудь не давали; ближе к Титаровке, в вагон зашёл пожилой мужчина с кардионом и заиграл на нём. Нет, музыка у него была действительно красивая, мне очень понравилась, но из-за гама с разных сторон я так и не смог ею насладиться. Деньги ему кинул чисто из понимания и старания за музыку. Ладно, теперь надо позвонить одной девушке и сказать, что я уже приехал. Ведь обещал же и обещание своё сдержал. Набираю номер… — Алло… — послышался грустный женский голос на другой стороне аппарата. Похоже, что-то у неё случилось. — Алло, Ань, привет. Как и обещал — я вернулся, — отметился я по приезду в Краснодар. — Артём, ты? Фух, а я нажала «Ответить», даже не посмотрев на контакт. По голосу я понял, что у девушки тут же поднялось настроение: она повеселела, грустные нотки пропали из её голоса, да и дышать тяжело Аня перестала. Вау! Я не думал, что окажу на кого-то такое влияние. Я был польщён таким событием. — Артём, может мы сегодня прогуляемся? — неуверенно предложила Аня. Я сильно удивился этому: вместо всяких бесед и слов, девушка просто захотела со мной встретиться и поговорить. От такого вопроса я немного растерялся, потому что редко девушки когда предлагали парням выйти на улицу и просто пройтись… Ибо всё время лежали в тёплых кроватях и, не отрываясь, клацали что-то на своём айфоне. И мне очень нравился ход её желаний! Я тоже хотел пройтись, а не сидеть дома как истукан. — С радостью! — искренне улыбнулся я и услышал в трубке воодушевлённый вздох. Ей тоже, по всей видимости, не хотелось оставаться дома. — Во сколько и где? — Мм… Давай около Первомайской Рощи, ближе к девяти? — Хорошо! Я согласен! Мы потом ещё немного поговорили, а затем меня позвали ужинать. Пришлось прервать нашу беседу (я сделал это нехотя, со скрипом зубов) и согласиться на пищу, хоть мне и не особо хотелось кушать. Я с нетерпением ждал, когда можно будет выйти. Дорогу спрошу у отчима, он Краснодар знает как свои пять пальцев. *** Родители, узнав о том, что я собираюсь ближе к девяти уйти прогуляться (я не сказал им, что иду на встречу со своей подругой), всячески попытались меня задержать дома, и тогда я просто обулся в берцы, одел куртку и вышел из дома. Что бы мне сейчас не сказали, дома я не останусь. Ведь Аня ждёт меня у Первомайской Рощи, и я это знаю. И мне плевать, какие будут трудности, пока я буду добираться туда. Я дал слово и я его сдержу. А дорогу к месту назначения спрошу у других людей. Уж они-то точно подскажут. Проходящая мимо девушка объяснила мне как пройти к Первомайской Роще, и я, поблагодарив её, пошёл дальше. Слава Богу, это недалеко от меня! Ну, как недалеко: три километра — и я на месте. Но для меня это пустяк, потому что я ходил и не в такие дали. Если, к примеру, вспомнить леса за речкой Албаши, то там другая история — тридцать километров вдоль реки и пятнадцать в ширину. Я там частенько гулял со своей собакой, представляя себя настоящим лесником, а своего лучшего друга-пса — непоколебимым Мухтаром. До Рощи я следовал пробежкой, не обращая внимания на усталость в ногах: за сегодняшний день я находился достаточно, плюс таскал тяжёлые вещи, поэтому слегка и подустал от всего. Но я не делал широкие шаги, а потому и не сбил дыхание во время бега. Мимо проходящие люди со странным взглядом косились на меня, но я не обращал на них никакого внимания и двигался дальше. Когда перебегал через широкую дорогу, едва не угодил под машину, но мне повезло — успел отскочить в последний момент и рвануть прочь, пока водитель не выбрался из машины и не устроил мне взбучку. Прибежал я очень вовремя и как раз столкнулся лицом к лицу с Аней. Девушка была одета в синие джинсы и коричневую кожаную куртку с мехом на воротнике, а вокруг её шеи был обвязан чёрный шарфик. На её голове была шапка с бубоном, и когда она делала шаги, он забавно качался из стороны в сторону. Аня была ошеломлена, когда узнала, что весь этот путь я преодолел с помощью пробежке, и улыбнулась. Её приятно удивило, что я спешил, дабы не опоздать и успеть вовремя. Там же мы обменялись приветствиями в виде «Давай пятюню» и сразу же пошли в Первомайскую Рощу — в парк, где на входе были разные карусели (закрытые) и небольшая детская площадка с широким фонтаном, а дальше уже шли деревья. Тут было мало народу, что оказалось нам на руку. Уверен, Аня тоже не хотела никакого столпотворения, и мне это было по нраву. Нормальные люди бы, конечно, предпочли бы встретиться в более людном месте, но, а кто сказал, что я нормальный? Я просто человек и Аня, по видимому, точно такая же. Изгои-отшельники по-другому смотрят на те места, где очень мало людей и очень много тишины. Они эти места очень любят. Сначала мы говорили после долгой разлуки (телефонные разговоры не шли в счёт), а потом нас прорвало на искренность. Я рассказал Ане о своих «приключениях» в Новоминской, что произошли со мной за эти две недели. Рассказал про одногруппников своих, с которыми жесть как кровно враждовал; о своих прогулках в безлюдных местах под дождём; о своём холодном молчании и прочем-прочем. Я очень хотел поделиться с ней всем тем, что накопилось у меня в душе. И очень хотел послушать всё то, что накопилось у неё. Аня принялась за рассказ. Пока я был в Новоминской, она поругалась с родителями и полностью погрязла в учёбе. Снова её дни стали такими же мрачными, какими и были до знакомства со мной. Девушка, в свою очередь, тоже слышала насмешки со стороны и издевательства, и пускай она в классе была круглой отличницей и имела твёрдую пятёрку в журнале, поставленную автоматом. Очередной повод для насмешек случился во время разговора с какими-то девчатами. Аня решила уйти к окну, к своему излюблённому месту, но её окликнули трое девчонок. Все они разговаривали очень вульгарно, без капли скромности, на весь коридор орали матом и не стеснялись рассказывать свою интимную жизнь в мельчайших подробностях. С этими же вопросами они докопались и до Ани, но Аня заявила о том, что её интимная жизнь — это её личное, и что на подобные темы она просто не желает разговаривать. И с этого началось масштабное унижение: ей в спину кричали: «Шлюха! Тварь! Шалава! Проститутка!», причём кричали это очень громко, чтобы привлечь к себе внимание других парней, но Аня никак не отреагировала на провокацию, направившись в библиотеку и просидев пару часов там. С родителями ей пришлось долго ходить на ножах и, как я понял, Аня не особо дружит со своими предками. Из её слов я узнал, что отец у неё довольно-таки важная шишка в Краснодаре, а мать работает то ли переводчиком, то ли менеджером крупностроительных филлиалов (я так и не врубился, но переспрашивать не стал), а сама она — единственная в семье дочь. У неё нету ни брата, ни сестры. Даже друзей нету нормальных — только вульгарные, высокомерные и лицемерные личности, с которыми Аня натянуто общается и только потому, что так ей велит отец с матерью. Господи, как же я её понимаю! И меня поражала её стойкость: произойди что подобное в моей жизни, я бы давно сорвался с цепи и убежал бы в лес, чтобы жить одинокой жизнью волка. После рассказа меня мучила дикая злоба по отношению к тем, кто так грязно выражался в сторону Ани. Почему? Почему они оскорбляют человека только за то, что он не хочет говорить о подобном? В чём причина-то? В том, что человек скромен и чист помыслами? Поганые твари! Я всегда ненавидел таких и продолжу ненавидеть до конца своих дней, ибо это настоящий позор для них. Человек, который как шлюха, раздвигающий ноги перед всеми только для того, чтобы всем нравиться — конченое дерьмо, которое и уважать-то незачто! Потому что он никогда не будет интересен как личность, зато полезен в плане «разрядиться» для удовольствия. Тьфу! Мерзость!!! — Да всё в порядке, — улыбнулась Аня и покачала головой. — Я не обращаю на подобные темы внимания. Я просто знаю, что когда-нибудь это закончится, и я смогу обустроить свой домашний уют уже сама. А ради этого можно вытерпеть всё, что угодно. Тебе так не кажется? — Дежавю! — тихо промолвил я, тупо глядя в тёмный сквер, в котором не было видно ничего. — Такое чувство, что ты умеешь читать чужие мысли и умело озвучивать их. — Ну, извини! Просто твои мысли оказались ну слишком интересными. Девушка подмигнула мне, и я ответил ей улыбкой. — Кстати, Ань, мне бы… хотелось извиниться. — За что? — удивилась девушка, не понимая меня. — Ты мне ничего плохого не сделал. — Ну… Как раз-таки сделал… Ну… Ты только не подумай ничего плохого обо мне, просто… Я… Я следил за тобой, вот. И замолчал, краем глаза глядя на девушку и пытаясь прочесть её эмоции, что у меня совершенно не получалось. Аня посмотрела куда-то вдаль и замолчала, а именно это сейчас очень сильно меня убивало. Я понимал, что поступил не совсем хорошо, но у меня были весомые мотивы для этого. Я же следил за ней не для того, чтобы затащить куда-нибудь и изнасиловать. Не для того, чтобы чисто посмеяться над ней. Мне просто хотелось понять, как она ведёт себя, когда меня нет рядом. — Прости, — виновато промолвил я, опустив голову. — Я просто хотел был увериться в тебе. Хотел узнать тебя настоящую. Когда мы купили те диски, я долго думал над тем, что ты мне сказала. Это абсолютная правда, и я с тобой согласен, но… Мне никогда такого не говорили, вот я и… растерялся. Я следил за тобой, чтобы узнать, как ты ведёшь себя без моего присутствия. Я думал, ты начнёшь о случившемся рассказывать всем и вся, будешь трещать по телефону и говорить об этом, а потом смеяться надо мной. Прости, я повёл себя как настоящий идиот. Я просто не знал, как принять то, что произошло. Аня не смотрела на меня и продолжала молчать. Я всегда любил тишину, но в этот момент мне очень хотелось, чтобы её нарушил хоть какой-нибудь звук. Чтобы она не разгоняла кровь в жилах и чтоб не стучало так громко сердце в груди. Чёрт, да я волнуюсь как маленький ребёнок… — Хи-хи! — после длительного молчания Аня, наконец, улыбнулась и тихо, но звонко, рассмеялась. — И это всё? Я немым взглядом уставился на девушку и теперь инициатива молчать оказалась в моихх руках. «И это всё?» — как это понимать? — Ох, Артём, я тебе уже говорила: нет ничего такого в том, что парни смотрят девчачьи мультфильмы, — с улыбкой сказала Аня, повторяя то, что когда-то мне сказала. — Когда я это говорила, я не имела в виду: «Смотри-смотри, а я над тобой посмеюсь за твоей спиной». Вот вспомни про тот диск с сериалом, который ты покупал для своей мамы. Разве это плохо, что женщина смотрит мужские фильмы? Я кивнул, соглашаясь с ней. Ведь в том, что моя мама действительно любит боевики, нет ничего такого. Что там действие основанно на главном герое, а не на главной героине. И правда! — А насчёт слежки — в этом ничего такого нету. Когда ты сказал, что следил за мной, я ненароком подумала нехорошее, а тут — всего лишь хрупкое желание убедиться в том, что над тобой не посмеются. Артём, ты и правда забавный человек! Но что натолкнуло тебя на эту мысль-то? Тебе кто-то сказал об этом? Я отрицательно покачал головой. — Тогда что? Нет, такое я точно сказать не смогу, это не в моих силах… Я же просто умру тут со стыда. — Артём… — Ну… Я тебе отвечу на твой вопрос, но позволь тебя кое о чём спросить… — я неуверенно кашлянул в кулак и продолжил: — Почему ты становишься весёлой, когда я появляюсь? Вот как сегодня: ты была грустной, но стоило тебе узнать, что звоню я, как ты сразу же повеселела. Та же картина была и в школе, когда мы ушли в яблочный сад. Почему? Ведь не потому, что я неместный и мне можно улыбаться без причины. — Ты прав, Артём, я с тобой согласна, — ещё лучезарнее улыбнулась мне Аня, чем ещё больше разбивала во мне уверенность в себе. — Причина у меня
====== Глава 8: Приглашение ======
(Артём)
Обниматься — как же это чудесно! Это не просто ощущение радости, когда обнимаешь подушку или жмёшь одеяло между ног… Нет! Пожалуй, это самое лучшее, что случилось в моей жизни. Я никогда не обнимал девушку… поправка — я никогда не обнимал девушку, которая мне нравится. Почему нравится? А потому что она неиспорчена грязью общества, очень добрая, искренняя и дружелюбная. Потому что в ней присутствует скромность, а также она очень женственна. Тогда-то мы разошлись, ничего дальше не было - так, постояли, поболтали, я проводил её до сквера и пошёл домой. Но факт оставался фактом — мы перешли на более высокий уровень общения. Теперь каждое утро мне звонила Аня и желала мне доброго утра. Впрочем, я делал то же самое.
Но сегодня случилось именно то, что удивило меня в прямом смысле. В обед к нам заскочил мой двоюродный брат Колян и принёс с собой пакет с вкусным печеньем. На мой вопросительный взгляд он ответил с улыбкой и сказал, что соскучился по мне, по моим родителям и что решил этот день посвятить нам. Странно! Я молча сидел за столом, пил горячий чай и подозрительно косился на брата. Что-то тут не то. Вот не может он так взять и забить на свои дела. Если уж Колян здесь, ему определённо что-то от меня нужно. Но Колян рассказывал о случившихся ситуациях, забавных историях и просто о себе. Ещё часа два я буравил его недоверчивым взглядом, после чего плюнул на всё и налил себе ещё чайку: брат действительно приехал до нас, ибо соскучился. Отчим втянулся в разговор с моим братом и вместе с ним активно обсуждал про краснодарские дамбы, которые следует заменить, ибо ситуация с городком под Новороссийском, порядком, пугала его — там же дамбу прорвало, и вода затопила весь город. Уцелели лишь те дома, которые были построены на подъёме горы или на высоком ландшафте. Было видно, что Коляну неприятна эта тема, так как он больше собеседник по новейшим фильмам или по классным машинам. Мама говорила редко, большую часть времени посвящая вязанию шерстяных носков. Когда оба собеседника начинали рассказывать анекдоты, мама подключалась к ним и тоже что-нибудь говорила. Но как только весёлый разговор превращался в нудную философию, она снова возвращалась к своему старому делу. Я молча пил чай и продолжал думать о своём и всеми силами хотел не возвращаться обратно в Новоминскую. Ибо там меня ждёт бурса, там меня ждёт рутиное одиночество и прочее-прочее. С этими мыслями я и не заметил, что Колян приглушил свой рассказ и с лукавой улыбкой посмотрел на меня. Поздно до меня дошло, что брат замыслил вредную пакость. — Кстати, Артём, ну как у тебя там обстоят дела с этой меломанкой? Я не ожидал такой атаки с его стороны, потому вместо слов попросту закашлял, подавившись чаем и нечаянно обжёг губы горячим напитком. — Меломанка? — удивился отчим. Мама тоже отвлеклась от вязания носков. — Ну-ка поподробнее. — А Тёмыч вам разве ничего не рассказывал? — Колян сделал вид, что сильно удивлён, хотя на самом деле просто играл свою излюблённую роль рассказчика — он прекрасно знал, что я немногословен и что вряд ли бы такое рассказал кому. — Ну, дело было так… Перебивать брата бессмысленно, поэтому я решил сохранять молчание и продолжать пить чай, хмурым взглядом прожигая в Николае дыру. Он заметил моё внимание к себе, и это только добавило ему радости. Словно бутон, раскрывшийся и оживший при свете солнца, он, улыбаясь, жестикулировал руками и в подробностях рассказывал, как я познакомился с Аней и как мы начали дружить. Не всё, конечно, он рассказал, ибо о магазине с дисками и Первоймайской Роще брат не знал, но в остальном парень нехило изучил тему для рассказа. Однако он ничего плохого или фальшивого не рассказал, только правду глаголил. — Короче говоря, Артём её любит, мечтает о ней и каждый день пишет ей письма, —, а вот здесь Колян уже соврал, и этому свидетельствовала злорадная улыбка на его лице. — Как интересно! — с улыбкой промолвила мама и посмотрела на меня. Чёрт, как же неуютно мне при повышенном количестве внимания со стороны. Тем более, я знаю, что сейчас мне начнут говорить. — Артём, познакомь меня с ней! — Зачем? — осторожно поинтересовался я, хоть и понимал, каков будет ответ. — Что значит «зачем»? Должна же я познакомиться с будущей невесткой. Я скорчил физиономию в виде кислой мины и уныло вздохнул. Только не это! Если это приколы, то мне совершенно не смешно. А если они на полном серьёзе к этому меня стараются подтолкнуть, то это ещё больше давит на моё спокойствие. Мама и дальше расспрашивала меня про то, что я чувствую к Ане, как её зовут (Колян-то её имени не знал) и на какой стадии наши отношения. Допив быстренько чай, я схватил зелёную куртку, сунул в карман телефон и поспешил в коридор, на ходу обуваясь в берцы и зашнуровывая их. — Сына, возьми пятьдесят рублей, — крикнул мне вдогонку отчим. — Зачем? — нехотя, спросил я. — Опять твоё «зачем»! Купишь презервативы, а заодно и у нас голова болеть не будет. Чувствую, как во рту становится всё кислее и кислее, а в голову лезут дурацкие мысли от этих разговоров. Да уж, мой батя умеет ляпнуть такое, что перебьёт даже опытного стёбщика Коляна. Однако я не хотел дослушивать, чем же может закончиться моя жизнь, если я не куплю контрацептивы; быстренько завязал шурки и выскочил во двор. Позади послышался приглушённый вздох — мама уже начала наезжать на отчима, твердя ему: «Ни грамма в тебе скромности!». Я думал, что Колян увяжется за мной, но брат никуда не шёл. Походу и правда решил остаться на целый день у меня дома. Хм… Подозрительно! Определённо где-то накосячил. Ибо хорошо я его знаю. Послышался звонок, и я на автомате извлёк мобильник из кармана и нажал кнопку «Вызов». — Привет, Артём. Не занят? Хоть я только что и бежал с кислой миной, но стоило мне услышать её голос, как из головы выпали все нехорошие мысли и я просто улыбнулся. Пожалуй, это единственный на данный момент человек, с которым я готов разговаривать хоть сутками. — День добрый, Анют, — поздоровался я и решил во время разговора прогуляться по тротуару вдоль жилых домов, чтоб развеять окончательно сегодняшний разговор. — Я не занят, только что сбежал из дому и брожу в целях попытаться развлечь себя как-то. — Как интересно! А почему ты сбежал из дому? — Да просто Колян проболтался, что мы… Так, стоп! На этом и закончим! — Что мы… что? — с нескрываемым любопытством заинтересовалась Аня. Вот же ж… — Эм… Ну, мои предки не знали, что я общаюсь с тобой, а брат проболтался. Вот и покатили они с вопросами, как танки на баррикаду. Тьфу ты, бред какой-то говорю… Ну, по крайней мере, интерес девушки смогу увести в нужное для меня русло. — Хи-хи, забавно! Наверняка они подумали, что я твоя девушка, — хихикнула Аня. Я с нарочитым спокойствием закатил глаза и пошёл дальше, делая вид, что что-то пережёвываю, хотя на самом деле это всего лишь моя реакция на то, когда человек смотрит в корень и видит то, что ты пытаешься скрыть. Эх… Она догадалась! *** Но старую тему с названием: «Я твой мэн, а ты моя вумэн!» мы отложили, как только встретились недалеко от Первомайской Рощи. Я вообще шёл туда с целью прогуляться и разрядить свой напряжённый мозг, но когда Аня предложила это одиночное бродяжничество превратить в совместную прогулку, я сразу же согласился. Правда, мне было понемногу неуютно сначала, ибо девушка оказалась очень проницательной и с хитрым взглядом смотрела на меня, когда я рассказывал свой сегодняшний день, но потом я всё-таки смог отвести от себя её внимание и мы разговорились о её делах в школе. В этот раз Аня порадовала меня хорошими новостями: в школе стало спокойнее; ребят, желающих пообщаться с Аней, меньше, а об успеваемости и вообще можно было не беспокоиться — последнюю контрольную девушка написала на пятёрку. С такой блестящей характеристикой, путь в науку ей обеспечен с красным дипломом. С моей-то учёбой мне пришлось помалкивать и всего лишь слушать свою собеседницу. Мои «гуси» гелево-красного цвета в дневничке можно было смело ставить в духовку и зажаривать с яблоком, ибо выше тройки я редко приносил что домой. В большем количестве стояли «н-ки», но это можно было объяснить тем, что в бурсе я появлялся с редкостью, ибо не желал находиться в том обществе, в котором мне были не рады и которому не рад был я. Но всё хорошее когда-нибудь, да заканчивается… — Тренька… — разочарованно вздохнул я, когда на телефоне заиграла мелодия Газманова. Она каждый раз играла, как только время близилось к четырём часам вечера. — Прости, но у меня нету сейчас свободного времени. Может, как-нибудь попозже встретимся? — Ну-у… — Аня сделала вид, что нахмурилась, но самом деле это было всего лишь задумчивое лицо. — А можно я с тобой пойду? Просто не хочу идти домой, хочу посмотреть что-нибудь интересное. — Ох, интересная, однако, картина будет, в которой Артём летает из одного угла в другой, — негромко засмеялся я, всплеснув руками. — Ну… Я даже не знаю. Вряд ли это красиво смотрится. — Ничего, я люблю боевики, — возразила Аня и улыбчиво подмигнула мне. — Буду держать за тебя кулаки и верить в твою победу. Вот именно этого мне и не хотелось. Потому что я никогда не представлял себя со стороны и не мог действовать так, чтобы не выделяться какими-нибудь идиотскими способами. Почему-то я был уверен, что сегодня обязательно налажаю, тем более в присутствии Ани. Тем более, что тренер наверняка рассердится, увидев, что я хитрю и не занимаюсь в полную силу. Не хотелось мне, чтобы кто-то со стороны на меня смотрел… тем более, девушка. Тем более, Аня. Я не смогу сосредоточиться на занятии. Но Аня умоляюще смотрела на меня, и я не смог отказать ей в её просьбе. Надеюсь, я не оплошаю… *** Не оплошаю — подразумевается, не сделаю ничего такого, о чём буду жалеть и думать долгое время. К сожалению, удача в этот раз была не на моей стороне, и я изрядно потрепался, пока пытался кое-как задобрить её, лишь бы она помогла мне сегодня. Но удача — та ещё стерва! Аня находилась в актовом зале, где были размещены красивые картины известных художников. Девушка очень любила художественное искусство и не могла представить свою жизнь без рисования чего-либо. Но это не помешало ей смотреть через приоткрытую дверь, как я прохожу тренировки и какой я, оказывается, очень «сильный» юноша. И это ещё слабо сказано. Дядя Ваня был в бодром духе и не стал ругаться за то, что я опоздал, однако добавил ложку дёгтя в мой сладкий мёд, дав мне задание пробежать несколько кругов вокруг зала в быстром темпе. Остальные уже занимались подъёмом на турниках и отжиманиями на полу. Поначалу я был рад тому, что мне сказали бегать, но потом тренер решил, что этого недостаточно, и вместо отдыха я сразу же приступил к тем же процедурам, которые проходили другие. Вспотел я быстро, ибо пока другим давалось время отдыха, мне не давалось ничего, или тренеру просто хотелось потешить себя и других. Тоже мне, нашли источник смеха! Разозлиться-то я разозлился, но не показывал виду, ибо старался сохранять каменное спокойствие и молчание. На все команды отвечал кивком головы или просто молчал, приступая к заданию. Потом начались бои в спарринге, и меня поставили с опытными ребятами, которые не первый год занимаются в дяди Вани рукопашным боем. Я и этому был рад: заранее договорившись с «дедами», чтобы сильно не прикладывались по мне, я просто атаковал их, получал несильно по роже боксёрскими перчатками и снова вступал в бой. Правда ребятам было скучно, ибо они хотели хорошего боя и отличного экшна, но я их обломал. И меня можно было понять. Потому я и другие новички не стою и одного опытного бойца в рукопашном бою. Я было уже начал радоваться: дело проходит быстро, матёрые бойцы поддаются мне и это спасает меня от болевого падения на матрасы, но дальше начался настоящий Ад. Тренер внимательно следил за всеми и заметил, что я отлыниваю от поставленной задачи. И тогда я понял, что действительно влип по крупному: моим спарринг-партнёром вызвался быть не кто-либо другой, а сам дядя Ваня. Тогда я уже не смог сдерживать рвущейся наружу тоски и уныло завыл тихо — я знал, что сейчас будет. Первый удар! Второй удар! Тренер хоть и не дрался в полную силу, но доставалось мне прилично. Поначалу я старался в аккурат треснуть его, но тот тут же откидывал меня назад ударом ноги, из-за чего я жёстко приземлялся спиной. Дядя Ваня ходил вокруг меня и со смехом бросал реплики, мол: «Хватит спать, давай вставай!». Я снова вступил в бой и снова потерпел поражение, но на этот раз мне удалось обойти его прямой обманный удар с ноги в ребро и нанести ему удар в челюсть, отчего тот слегка растерялся. Этого мне хватило, чтобы отвесить ему ещё пару ударов и завершить броском на землю… себя. Что за? Дядя Ваня ухмыльнулся и надавил мне локтём на солнечное сплетение, из-за чего я едва не выплюнул оставшийся кислород в лёгких и поймал нехилые звёздочки в голове. Да уж, куда с моей массой до его… — Уже неплохо, мученик, — прыснул тренер и помог мне подняться. Я всё ещё не мог отдышаться после такой атаки. — Если перестанешь вечно закрываться и начнёшь действовать без страха и упрёка, из тебя получится отличный боец. — Кха-кха! Спасибо Вам за поддержку… — откашлявшись, поблагодарил я. Вот так подбодрил, хотя мне не легче от его похвалы. — Я серьёзно, Артём! Ты просто закрываешь своё лицо и тем самым закрываешь себе обзор, из-за чего тебя получается обойти. Попробуй идти в ва-банк! С такой реакцией ты и кобру переплюнешь. Может он и шутил, я не сдержал лёгкой улыбки. Редко кто хвалит меня. Тренер снова встал в боевую стойку и приготовился к бою. Перед тем, как налететь на дядь Ваню, я краем глаза заметил, что Аня внимательно следит за моим боем и показывает мне большой палец. Что ж, когда в тебя верят, тебе не страшен даже такой оппонент, как дядя Ваня. Это окончательно взбодрило меня, и я, утерев пот на лбу рукавом спортивной водолазки, решил использовать совет тренера и расчитывать на реакцию. Но потом я… в общем, на этом моя история и закончилась… Шучу! На самом деле меня просто… потушили. *** Я быстренько вымылся в душевой, утёрся белым полотенцем и выскочил из кабинки, на ходу одеваясь и обуваясь в свои излюблённые берцы с золотой пряжкой. Тренер сильно измотал меня и я был уверен, что проснусь на следующий день с болью в мышцах и наверняка будут болеть гематомы. Но ладно, к этому можно уже и привыкнуть: как-никак, уже который день я прихожу и получаю во время спаррингов. Правда, с тренером я сражался впервые, но этого было предостаточно, чтобы понять, какие пытки ждут меня в дальнейшем. Аня ждала меня в актовом зале. Заметив меня, девушка хотела мне что-то сказать, но осеклась, заметив на моём лице пару гематом. Радость резко сменилась на волнение с небольшим укором, и Аня упёрла руки в бока, дожидаясь, пока я подойду. Чуяла моя душа, что ждут меня далеко не тёплые приветствия, но я привык от опасностей не убегать, а встречать их лицом к лицу. Поэтому смело шёл к своей лучшей подруге. — Что это? — нахмурилась Аня, серьёзно глядя на меня. — Синяк, а что? — решил отшутиться я, за что тут же получил несильный подзатыльник от неё. — Ауч! Да за что? — А уворачиваться нельзя было во время нападения? — Ай! Да я разве виноват, что дядя Ваня так тренирует нас? — Нет. Но ты подставился под удары нарочно, так что… На! Девушка надавила указательным пальцем на мою гематому на щеке и мне пришлось сделать шаг назад. Вот блин! А Аня ещё, оказывается, с характером леди. Чем она недовольна? Тем, что я старался как мог, или тем, что просто споткнулся о матрас во время занятий и упал? Иное дело, что логику девушек я не мог понять никак, поэтому мне и оставалось, что вытянуть вперёд руки и с улыбкой попросить её больше не делать так. Хотя мне в какой-то степени даже нравилось, что девушка так реагирует на мои боевые шрамы. Впрочем, Аня недолго укоряла меня. Закончив с этим, девушка снова улыбнулась и мы вышли из Дворца Спорта в приподнятом настроении. Во время дороги Аня мне рассказала причину своей сердитости на меня. Ну, в этом она была права абсолютно! Я слишком часто сосредотачивался на её внимании, что забывал о своём оппоненте, которому не нравилось моё слепое внимание и который этим пользовался. Аня тоже поняла, что я пытаюсь отвлечься и посмотреть на неё, поэтому после начальных моих занятий с тренером, вновь вернулась к актовому залу, чтобы я больше так не делал. Но я не мог объяснить девушке причину, по которой я не мог сосредоточиться на противнике. Пускай я и не хвастун, но мне очень хотелось видеть в тот момент её реакцию на всё это. — Пф-ф… И куда это ты собрался? — поинтересовалась Аня, когда я сказал «Пока» и двинулся в сторону трамвайной остановки. — Что значит «куда»? Домой, конечно же, — беспечно ответил я, не врубившись в вопрос. Девушка отрицательно покачала головой и сделала пару шагов навстречу мне. — Вот с этим… — она указала на мои гематомы на лице. — … лучше не светиться на улицах, иначе подумают, что дрался с кем. Я изогнул бровь в непонимании и немым взглядом посмотрел в небесно-голубого цвета глаза Ани. Что за бред? У нас в станичке полно таких «шрамовитых», которые чуть ли не при всех ходят с такой красотой на лице (бывало и похуже), и никто им ничего не говорит. Хотя… Даже если это и город — бредовая затея подойти до человека и сказать ему, что гематомы на лице — это подсудное дело. А поэтому я тут же скрестил руки на груди и свысока поглядел на светловолосую девушку, ожидая ответов. Что она задумала? — Ладно уж, намёки я делать не умею, — виновато улыбнулась Аня и решила изменить цель вопроса. Девушка убрала руки за спину и улыбнулась ещё ослепительнее. — Может, зайдёшь ко мне на чай?
====== Глава 9: Рождение чувств ======
(Артём)
Признаться, мне было немного неловко… Да что уж там — я откровенно нервничал и волновался, пока следовал за светловолосой девушкой и думал, что меня может ждать в её доме. Почему-то перед глазами мелькал огромный качёк — то бишь, её отец — который плюнет на всё, возьмёт топор и переломает топорище на мне. Жуть как страшно! Тем более, что я совершенно не знаю, говорила ли Аня обо мне своим родителям или нет.
«Сына, презервативы! Презервативы!»
Воспоминания о своём отчиме всплыли совсем не вовремя. Фантазия у меня была на удивление очень хорошей, и мысли могли нарисовать что угодно, вплоть до… неприличных сцен красочного комикса, и именно это пугало меня больше всего. Ведь мы с Аней хоть и знакомы уже которое время, нельзя было назвать нас парой. Мы всего лишь друзья, не больше. А то, что произошло между нами в Первомайской Роще, ещё не повод думать об отношениях. Я пас!
Аня позвала меня в скромно стоящую пятиэтажку, и я послушно последовал за ней. Первое, что позволило мне остудить свой пыл — это нарисованный на стене х… эм, половой мужской орган. Я сразу же усмехнулся, и мысли у меня сменились на двух моих закадычных друзей, Вадима и Юрия. Были бы они здесь, наверняка бы засмеялись в голос и попробовали сделать селфи, а потом уже и дорисовать остальную часть (ну, эту часть Вадим бы с гордостью взял бы на себя)
— Проходи, Артём! — улыбнулась Аня, открывая дверь скромного помещения.
Как только я переступил порог, в нос сразу же вдарил запах розмарина и палённого воска. А её семья умеет разбираться во вкусе классики. Этот аромат я обожал и ценил вместо тех, что отдавали «вкусом» одеколонов и дешёвого «мыла».
Но вопрос меня продолжал терзать, и я не удержал его.
— Эм… А твои родители меня не поругают?
— Нет, что ты, Артём, — мило улыбнулась мне Аня и сняла куртку, повесив её на вешалку. Я повторил то же самое, только уже со своей курткой. — Это квартира моей бабушки… умершей полгода назад.
Сказав это, девушка вдруг загрустила, но потом тут же отмахнулась и, напялив на губы привычную для меня улыбку, ушла на кухню.
Берцы пришлось оставить в коридоре и вместиться в комнатные тапочки. Что-то Аня не договаривает… Нет, я понимаю, что многие могут реагировать на потерю дорогих им людей так… так… Даже я такой: спроси меня об этом, и я не смогу с абсолютным спокойствием на душе сказать такое. Чёрт, надо извиниться! Не хотел обижать её.
— Я захожу сюда часто. Особенно тогда, когда мне нужен покой. И всё это время я ухаживаю за цветами тут и прибираюсь, — тихо сказала Аня, когда я зашёл вслед за ней на кухню. — Родители мои много работают, им не до… бабушкиной квартиры. Порой мне даже кажется, что они забыли про неё.