Фрагмент

Тома Луи

— Я не знаю.

Она прислонилась к дверному косяку. Свой ужас она поборола, но все еще была бледна.

— Ты должен подойти к телефону.

Морис поспешил к двери, но по дороге остановился и спросил:

— Кто звонит?

— Какой-то мужчина.

Морис стоял, как застывший, и безотчетно бормотал про себя:

— Этого не может быть! Он не мог умереть!

— Иди же скорей, — настаивала Изабель, — ты сам убедишься, что это правда.

Она увлекла его из кабинета, но сама встала в некотором отдалении от телефона,

как будто он вызывал у нее страх.

Морис взял трубку.

— Хэлло!

— Ну, наконец-то! — отозвался мужской голос таким тоном, который Морису сразу же не понравился. — Вы мсье Латель?

— Да, дочь сказала мне, что…

— Один момент, — невежливо прервал его звонивший. — Вы знали Даниэля Морэ?

— Да, он мой друг.

— Очень хорошо!

Первое впечатление Мориса усилилось. Недружелюбный голос, напоминавший злобный лай, ему совершенно не понравился.

— Кто вы, собственно говоря? — спросил Морис.

— Комиссар Фушероль из криминальной полиции.

Звонивший с такой гордостью произнес эти слова, будто это был громкий титул, дающий права на многие привилегии.

— Даниэль Морэ убит, — продолжал Фушероль. — Я нахожусь сейчас в его квартире и хотел бы как можно скорее встретиться и поговорить с вами.

После долгой паузы, показавшейся ему вечностью, Морис процедил сквозь зубы:

— Хорошо, я сейчас приеду, — и повесил трубку.

Видимо, он повторил слова комиссара вслух, ибо Изабель, стоявшая неподвижно, спросила:

— Убит? Кем же? Почему?

— Я не знаю.

Морис с трудом поднялся.

— Я должен ехать.

— А меня оставишь здесь? Совсем одну?

Изабель чувствовала страх перед тайной смерти, с которой она встретилась впервые. Когда умерла ее мать, она была слишком мала и не поняла того, что произошло.

— Позвони подруге, чтобы она составила тебе компанию. Или Жан-Люку, — сказал Морис.

— Попробую. Не знаю, застану ли я его.

Пока она звонила, Морис пошел в спальню переодеться. Милорд следовал за ним. Когда он был готов и вышел в переднюю, Изабель уже ожидала его. Она надела серую замшевую куртку.

— Я тоже ухожу, — сказала она. — Жан-Люк ждет меня в кафе. Мы вместе там и перекусим.

Они быстро сошли по лестнице. С каштана в саду облетали коричневые листья. Пестрой мозаикой они покрывали газоны. Трава была засохшей. Тусклые солнечные лучи пронзали старые лозы Монмартра, освещая маленький зеленый островок, который каким-то чудом не пал жертвой прогресса.

Изабель схватила отца за руку:

— Не могу понять, как это случилось.

Тот пожал плечами. Ему это тоже было непонятно.

— И почему он счел нужным позвонить именно тебе?

— Потому что я был его другом.

Они вышли на улицу Кошуа.

— Хочешь, я подвезу тебя? — спросил Морис.

— Нет, спасибо, лучше я пройдусь пешком.

Она пошла в сторону улицы Лепик. Морис посмотрел ей вслед, открыл дверцу машины

и сел в мягкое водительское кресло. Он любил удобные машины, старые дома, полные углов и закоулков, и больше всего — живописный квартал холма, с которым было связано так много воспоминаний… Даниэль, тот любил спортивные автомобили и новомодные здания. Нет, теперь Даниэль уже ничего не любит.

Морис тронулся с места. Он свернул сначала на улицу Жозефа Местра, затем на улицу Коленкура. У его ног лежало старое Монмартрское кладбище с живописным беспорядком могильных памятников, как тихий остров среди водоворота жизни. Где будет похоронен Даниэль?

Внезапно Морис очутился в потоке интенсивного движения на площади Клиши. Он механически управлял машиной, но мысли его витали далеко.

Он, как и Даниэль, «убил» так много людей на страницах своих криминальных романов, что понятие «убийство» не вызывало в нем страха. Однако теперь это слово обрело свое настоящее ужасающее значение. Убийство!

ГЛАВА 3

Многоэтажный дом с белым фасадом был похож на продолговатый кусок сахара. Он был почти в три раза выше своего соседа. Морис Латель взглянул на четырнадцатый этаж. Там человек расстался с жизнью. Больше ему не придется сесть за руль своей голубой спортивной машины, которая стоит у соседней бензозаправочной станции в ожидании своего владельца.

Быстрым шагом Морис пересек холл и минутой позже поднялся на лифте на четырнадцатый этаж, где стояли на посту двое полицейских. Морис назвал свое имя.

— Меня пригласил комиссар Фушероль.

Один из полицейских вошел в квартиру, из которой доносились шаги и приглушенные голоса. Его коллега зевал и чесал затылок. Морис был не в состоянии мыслить ясно. Его сердце сильно колотилось.

Дверь открылась, и вышел человек с большим фотоаппаратом в руке. Другой следовал за ним с врачебным чемоданчиком. Затем вновь появился полицейский.

— Пожалуйста, входите, — сказал он.

Морис взял шляпу в руку и медленными шагами вошел в квартиру. Там двое санитаров держали носилки. Они были покрыты покрывалом, под которым обрисовывались контуры тела, высокий, толстый человеке красным лицом вопросительно смотрел на Мориса.

— Латель, — сказал тот приглушенным голосом.

— Комиссар Фушероль.

Полицейские санитары поставили носилки, и комиссар откинул покрывало. Лицо Даниэля, казалось, было вылеплено из серой глины, а брови и ресницы словно приклеены для сходства с живым. Толстым указательным пальцем Фушероль указал на кровавую рану на шее.

— Убит выстрелом в затылок, как при расстреле.

Морис был вынужден опереться о спинку кресла. Он смотрел на застывший облик своего друга и тщетно искал признаки жизни в этой неподвижной маске. Он был уже подготовлен к подобному зрелищу, но тем не менее, взглянув на покойника, чуть не упал в обморок.