Фракция
Шрифт:
Одевшись, еще до приема пищи мы с корейцем все же заглянули в его апартаменты. Платон уже сам выбрался из целебного саркофага и сейчас, оперевшись на перила террасы летающего храма, смотрел на городской пейзаж Иштара с высоты птичьего полета.
Человек, Платон, 142 уровень (Ранг: Ратник V ступени)
Сейчас, после процедуры восстановления тела в целебном саркофаге, он выглядит уже совсем не тем дряхлым стариком, каким я его запомнил в подземелье. Высокий лоб, широкие плечи и ныне дряблые мышцы. Сразу видно, что он от рождения был коренастым, но кригеры изрядно подпортили ему здоровье. Не будь
Платон обернулся, когда мы вышли на террасу. Я замер, не понимая, что именно меня удивляет в чертах лица узника.
— Джон? — кореец остановился в дверях, уловив странную атмосферу. — Пожалуй, завтрак на троих попрошу прямо сюда принести. Парни, вы пока хоть за стол присядьте! А то пялитесь друг на друга, как пара голубков.
Мы оба сели за стол, не произнеся ни слова. Где я раньше видел это лицо? Точно не личное знакомство и не сообщество Искателей Истины. Не попадался мне Платон и после того, как я стал Пробужденным. Мир Фризе? Нереально. Никто, кроме меня, не смог бы добраться до Земли сквозь Бездну.
Старик довольно скалится, говоря на английском.
— В подземелье ты не сказал, что являешься патриархом, даже не рода, а целого русского клана, — Платон кашляет, тайком поглядывая на меня. — Никогда о вас не слышал. Клан Голд?! Построили целый город, да и храм ваш, как мне кажется, имеет максимальный радиус действия. Финансы, люди, нужные знания…
Пока старик бухтел, оба моих сознания перелопачивали память в поисках того, где именно я видел Платона. Шапочное знакомство? Нет. Ни до Чернобыля, ни после моего возвращения на Землю. Знания из тех времен, когда я еще не был Пробужденным. Похоже, что да. Детство? Период моей жизни с Клементиной и Велерадом? В точку! Старая книга, картинки на ней, Велерад читает хроники прошлого.
— Аристокл, — от произнесенного мной имени речь старика сбивается. — Но как? Вы же умерли две тысячи лет назад, в конце пятой Битвы за Будущее мира Земли!
— Не знаю о ком вы, Джон, — взгляд Платона тверд. — Меня зовут Сами Назари, а не то, как вы там меня назвали. Платон — мой ник.
— Нет, я не ошибся! — не с тем информационным массивом, который Велерад перерыл в поиске следов тайных входов в Колыбель Цивилизаций. — Я видел картины, статуи и даже барельефы с вашим объемным изображением. При рождении родители в Афинах дали вам имя Аристокл. Позже вы получили прозвище Платон, «за широкий как плато лоб». Или широкие плечи?! Точно не помню. Вы не просто Пробужденный с ником Платон в мире Земли. Вы тот самый Платон из Древней Греции, что работал на союз Олимпийских Богов. Участник пятой Битвы за Будущее мира Земли.
Как же удивительно могут сложиться обстоятельства. В плену кригеров оказался сам Платон! В свое время он считался гением мысли. Родился в 427 до н. э. и официально умер в 347 до н. э. То есть прожил аж целых 80 лет, что было очень и очень много для времен Древней Греции!
Помню, как злобно язвил Велерад, читая историю этого философа. Платон является автором знаменитого «Платоновского корпуса (Corpus Platonicum)», состоящего из рассказов в форме диалогов об идее идеального государства, в котором аристократия и монархия в виде власти меньшинства превозносятся, а демократия и тирания считаются худшими
Но не в корпусе дело. Платон также является автором термина эйдос, идеи о бессмертии души, дуализма души и физического тела, учение о познании сущности бытия, «неписанного учения». Во всех трудах Платона прослеживалась мысль о том, что душа человека зачем-то приходит на Землю и плоть — не более чем ее инструмент.
Помню точно строки, от которых Велерад плевался, едва прочитав их. Потом весь день ходил хмурым, выливая свое негодование на нас с Клео.
— «Бытием в подлинном смысле слова можно назвать только абсолютные сущности, сохраняющие своё бытие безотносительно пространства и времени». Это же ваши слова, мистер Аристокл?
Старик покачал головой и глянул на входящую на террасу обслугу, принесшую завтрак.
— Вы меня с кем-то путаете, молодой человек. А сейчас я предлагаю всем нам перейти к завтраку.
— Нет, определенно не путаю, — не позволю сбить меня с мысли. — В тот момент, когда мы здесь, на террасе, с вами увиделись, вы внимательно наблюдали за моими микродвижениями. Моргание глаз, движение пальцев, дыхание, и всё это чтобы оценить скорость моего восприятия. Оно оказалось существенно выше вашего, а значит по балансу характеристик я превосхожу вас, несмотря на то, что мы оба Ратники. Эта реакция — не прирожденный инстинкт, а то, чему Дворцы из Титардо учат своих вассалов. Вы удивлены тем, что я Пробужденный, хотя у меня теперь и нет ника над головой. Совсем, как у кригеров.
Платон хмыкнул, приглашая Джинрога к столу. Глава клана замялся, видя начавшийся спор.
— Джон?
— Этот человек — Платон. Тот самый Платон из Древней Греции, живший 2400 лет назад. Вассал Олимпийского Союза Дворцов.
Кореец притих, не решаясь садиться. Старик секунду медлил с ответом, уже взяв в руки столовые приборы.
— Мистер Голд…
— Вы сейчас снова солжете.
Старик притих, а я внимательно смотрю за его реакцией.
— Кригеры — те же твари, — Платон молчит, а я слежу за глазами. — Даже хуже людоедов.
— Согласен.
— Но так уж сложилось, что мое тело несет в себе частицу их силы. Я чувствую ваши эмоции, мистер Аристокл. Вы сильно испугались в тот момент, когда я назвал вас по имени. Потом снова испугались, когда речь зашла об олимпийцах и прошлой эпохе. Но стоило мне упомянуть ваше изречение о сущности бытия, как вас прошиб холодный пот, словно вы вспомнили нечто такое, чего боитесь.
Ни я, ни Джин к завтраку не притронулись. Услышав последний аргумент, старик положил нож и вилку обратно на стол.
— Знаешь, каково это — оказаться душой в филактерии на долгих 2400 лет? — Платон с ненавистью выплевывал слова. — Очнуться в камере возрождения и узнать, что почти никого из твоих знакомых уже нет в живых? Императоры из Олимпии! Только горстка из них до сих пор жива. Не будь у меня врожденных черт души усиленной воли и крепкого сосуда души, я бы умер уже спустя сотню лет дремы. Но я выжил, черт их всех дери! И когда у меня встал выбор, идти под крыло Дворцов или доживать отпущенное время по своему усмотрению, я выбрал последнее.