Фрактальные узоры

Ди Филиппо Пол

Кассирше на вид лет пятнадцать. Прикольные у нее сережки — два золотых жука-скарабея ползают вверх-вниз на механических лапках.

— Мир вам, прелестная леди! Как у вас тут насчет старых пластинок для серьезных коллекционеров?

— Чего?

— Я имею в виду виниловые диски.

— ?..

— Ну, такие… на тридцать три оборота в минуту, с аналоговой дорожкой, по которой бежит иголка.

Малышка сердито надувает губы.

— Шутите… Такого не может быть.

— Может, кто другой знает?

Она

пожимает плечами.

— Спросите на складе.

Нахожу дверь, ведущую в заднее помещение, и опрометчиво толкаю ее.

Голые до пояса рабочие, обливаясь потом, орудуют тяжелыми лопатами возле огромной кучи компакт-дисков, наполняя загрузочный бункер, от которого питаются торговые автоматы. Надсмотрщик с черной повязкой на глазу хлещет несчастных бичом по исполосованным спинам. Взгляд его, обращенный ко мне, мечет молнии.

— Чужой! Держи его!

Может быть, я сплю? Тогда это худший кошмар в моей жизни. Захлопываю дверь и пулей лечу к выходу. Ноженьки, родимые, не подведите!

Останавливаюсь, совсем выдохшись, только через несколько кварталов. В жизни столько не бегал. Слава богу, удалось оторваться. Не дай бог попасть в лапы адским легионерам из империи звуКККозаписи!

Прислонившись к стене, перевожу дух и осматриваюсь.

Название улицы кажется мне знакомым. И номер дома… Да здесь же как раз редакция «Магнетик момент»! Ух ты, вот это номер! Значит, будем плыть по течению. Покажусь, порадую народ. Старейший автор, живая энциклопедия рока, прославленный поп-популяризатор собственной персоной!

Перехожу улицу, вхожу в подъезд и поднимаюсь на лифте, который механическим голосом осведомляется, куда меня везти. Попадаю в навороченный холл. За столом шикарная цыпочка — в нижнем белье, ясное дело.

— Мир вам, сеньорита. Не могли бы вы объявить всем и каждому, что преподобный Бипер Уилкинс решил снизойти с заоблачных высот, дабы поприветствовать и продвинуть по пути просветления преданных почитателей?

Цыпочка сверкает на меня глазами и отворачивается. На лице ее плохо скрытое отвращение. Потом нажимает на кнопку и говорит в микрофон:

— Охрана? Еще один явился.

Не успевает она отнять свой наманикюренный пальчик от кнопки, как четверо гуманоидов устрашающего вида в одинаковых костюмах врываются в холл и начинают весьма болезненным способом развлекаться с моими верхними конечностями.

— Эй, — воплю я, — вы что, свиньи, делаете? Отпустите сейчас же! Что я вам сделал? Отвалите, слышите? Я в этой богадельне фигура номер один! Позовите редактора, он вам скажет!

— Все вы так говорите, — ворчит один из громил, сжимая мне шею, как карандаш, двумя пальцами.

— Да кто все?! Мне плевать на этих придурков! Я Бинер Уилкинс, Одинокий Волк, и никогда не путался ни с какими кликами, клаками и группировками…

Как

об стену горох. Охранники, сопя, волокут меня обратно к лифту. В коридоре у дверей офисов уже кучкуются сотрудники, довольные бесплатным развлечением.

— Эмилио! — ору я в последней надежде, узнав в толпе лоснящееся смуглое лицо молодого редактора. — Эмилио Кучильо! Это же я, Бинер!

Он подозрительно оглядывает меня, но не делает никакой попытки сдержать своих горилл.

Я делаю последнюю отчаянную попытку вырваться.

— Ну все, — рычит главный. — Наденьте на него наручники!

На моих запястьях защелкиваются браслеты.

— A-а!!! Пластик… Снимите! Снимите сейчас же! Гады, сволочи!!!

Эмилио уже рядом со мной. Он кивает охранникам.

— Все в порядке, ребята, это ошибка. Ему назначено, пропустите.

Мордовороты неохотно подчиняются. Собрав остатки достоинства, я поправляю бандану и распутываю кожаную бахрому своей куртки.

Эмилио ведет меня в кабинет. Усевшись напротив и облокотившись на стол, он долго вглядывается в мое лицо…

— Да, это и в самом деле ты, — вздыхает он наконец. — Совсем как на той старой фотографии с фестиваля в Вудстоке в шестьдесят девятом, мы ее всегда ставим над твоей колонкой. Помнишь, где ты в толпе и весь в грязи? Подумать только, сам Бинер Уилкинс… Глазам своим не верю. Мы тут в редакции даже иногда спорим, жив ты еще или умер, а обзоры пишет компьютер.

— Как это умер? Вот он я, собственной персоной! Оберегаю свою личную жизнь, только и всего. Кроме того, ваш современный мир мне как-то не по душе… Но послушай, друг, если ты меня сразу не узнал, то почему бросился спасать?

— Ну… Начну с того, что сюда по крайней мере раз в месяц является очередной псих, объявляющий себя Бинером Уилкинсом. Легендарное имя, что поделаешь, оно привлекает к себе всех бунтарей из поколения в поколение. Так что сначала у меня и мысли не возникло, что ты можешь оказаться настоящим. Все дело в наручниках: я сразу вспомнил, что Бинер терпеть не мог — не может — синтетику.

Чуть-чуть успокоившись, позволяю себе расщедриться на похвалу.

— Ну что ж, парень, слава богу, у тебя есть мозги и память в придачу. Мне совсем не улыбалась перспектива поцеловать мостовую.

— Меня просто всегда удивляло, как может человек, вся жизнь которого вращается вокруг старых пластинок, до такой степени ненавидеть пластик. Получается противоречие…

— Я пластинки не ем и на себя не надеваю! Еда и одежда — совсем другое дело.

Эмилио откидывается в кресле, скрестив руки на груди.

— Ну что ж, все к лучшему. Так каким ветром тебя к нам принесло?

Собираясь ответить, я вдруг чувствую такую жажду, будто сижу на песке посреди Сахары. Столько всего за один день…