Фрактальный принц

Райаниеми Ханну

— Один из вас и есть Жан ле Фламбер, — говорит он им. — Один из вас явился сюда с намерением совершить кражу.

Основатели смотрят на него в ошеломленном молчании. У Читрагупты вырывается смешок. Взгляд Творца не отрывается от фиолетовых завитков осьминога на тарелке. Пеллегрини дарит инспектору мимолетную улыбку. В его груди возникает странное тепло. Этого он никак не ожидал. Воплощение и высококачественная виртуальность имеют свои преимущества и недостатки. Он едва удерживается, чтобы не улыбнуться в ответ.

— Я совершенно

не разбираюсь в этом, — произносит он, указывая вверх.

Небо над ними мерцает нейтринными вспышками районныхкораблей, как и «Дающий бессмертие». Миллионы судов движутся по строго определенным орбитам, переплетающимся наподобие нитей гобелена. Где-то очень далеко слышится ритмичное гудение губернии,искусственного мозга величиной с планету. Губернияприсматривает за своими детьми из тени Меркурия, координирует их действия, направляет и планирует.

На Солнце надет пояс из крошечных светящихся точек: солнцедобывающие машины выкачивают из расплавленных глубин тяжелые элементы и поставляют их на фабрики интеллектуальной материи, расположенные на стационарных орбитах. Целое семейство конструкторов-гоголов в плазменных телах взбивает солнечную корону, создавая устойчивые зоны, которые будут использоваться в качестве активного материала в солнечных лазерах.

— Но я знаю, что это служит Великой Всеобщей Цели. Наш брат Творец пытался объяснить мне теорию струн, рассказывал о рассеивании квантовой гравитации, о замках Планка и о том, что Бог не игрок, а криптограф. Мне все равно. Мое семейство имеет дело с более простыми вещами. Всем вам известно, чем я занимаюсь.

Он слегка лукавит. И, конечно,знает, что должно произойти. Но лучше пусть они считают его варваром.

Солнечные лазеры сфокусируются на совокупности точек, и энергия достигнет такой концентрации, что разорвет пространственно-временную ткань и даст жизнь сингулярностям, питаемым потоками частиц, выбитых с полюса солнцедобывающими машинами. В них устремятся бесчисленные гоголы, их мысли будут закодированы в единые цепочки в радиусах черных дыр. Семнадцать черных дыр будут сближаться, увлекая за собой от Солнца длинные оранжевые хвосты плазмы. Рука Бога со множеством пальцев сомкнется в кулак. Яростный процесс излучения Хокинга превратит в энергию несколько частиц массы Земли.

И, возможно, в этом аду найдется ответ.Ответ, который кто-то хочет украсть.

— Так где же эта легендарная личность? — спрашивает Василев. — Это безумие. Девять секунд в каркасе Эксперимента, и мы понапрасну тратим циклы в каком-то разукрашенном вире. За его пределами наши братья и сестры готовятся к самым блистательным свершениям. А мы чем занимаемся? Гоняемся за призраком. — Он оглядывается на Пеллегрини. — Это сестра Пеллегрини решила, что мы должны плясать под вашу шарманку.

Инспектор

своими крупными руками опирается о стол и поднимается на ноги. Резкое движение его массивного тела вызывает звон бокалов.

— Брату Василеву следует следить за своими словами, — негромко говорит он.

В ближайшем будущем придется с ним разобраться. И с сянь-ку тоже: их здесь двое, старшая и младшая, одна приняла облик из Глубокого Прошлого — лицо сянь-ку и голубое многоугольное туловище со множеством рук, а другая — скромная молодая женщина в простой серой форме. Инспектор почти уверен, что это они подослали вампира, который пытался убить его в корабельном Каталоге.

— Сестра Пеллегрини заметила аномалию среди математиков-гоголов, — поясняет инспектор. — Для расследования она вытащила меня из Каталога и заблокировала внешние коммуникации. И правильно сделала. Я обнаружил следы. В вирах, в памяти гоголов. Ле Фламбер здесь.

Краем глаза он наблюдает за Ченом, стараясь определить его реакцию. Седовласый Основатель единственный, кто не смотрит на инспектора. Его глаза прикованы к небу, и на губах играет легкая улыбка.

Старшая сянь-ку встает.

— Существо, о котором ты говоришь, просто миф, заявляет она. — В наших исходных информационных системах он почти легенда. Призрак.

Ее древность производит сильное впечатление. Инстинктивное сяо— врожденное уважение к гоголу, стоящему ближе к Прайму, чем он сам, на мгновение заставляет инспектора почувствовать себя почти ребенком. Инспектор был мечом Соборности,шепчет его метасущность. Он оставался сильным. Он знал, что его цель истинна и чиста.

— Сестра полагает, что воспоминания Прайма повреждены? — спрашивает он, стиснув зубы и черпая уверенность в увещеваниях метасущности.

— Не повреждены, — отвечает сянь-ку. — Просто удалены.

— Мы напрасно тратим время, — говорит Василев. — Если имеется какая-то аномалия, если корабль заражен, сестра Пеллегрини должна самоликвидироваться и уничтожить судно, и тогда наша смерть послужит Цели. Но, должен заметить, она всегда слишком ценила свою целостность, чтобы поступать так, как необходимо.

Инспектор усмехается:

— Мое расследование проведено досконально. Наш брат Василев и сестра сянь-ку пытались манипулировать гоголами, задействованными в Эксперименте. Но я здесь не для того, чтобы их обвинять. Я ищу Жана ле Фламбера.

Василев изумленно смотрит на него.

— Из всех возмутительных обвинений…

— Хватит, — произносит Чен.

Внезапно воцаряется молчание. Чен единственный гогол на корабле, не разветвленный для Эксперимента: четвертое поколение, ветвь Битвы с Ангелом Конвея. Когда он говорит, инспектор испытывает настолько сильное сяо,что его не в состоянии подавить даже метасущность.