Франция в эпоху позднего средневековья. Материалы научного наследия

Малинин Юрий Петрович

Ментальность — понятие весьма расплывчатое и не поддающееся краткому определению. Как писал не без доли иронии Ж. Ле Гофф, «главная привлекательность истории ментальности состоит именно в ее неопределенности».^{4} Но неопределенность проистекает из еще слабой освоенности этого поля деятельности историков, несмотря на довольно большое уже количество исследований, посвященных так или иначе проблемам ментальности. Да и само понятие сравнительно молодое, не совсем привычное и поэтому вызывает естественное желание у людей получить его определение. В то же время привычные понятия, такие как социальная или культурная история, которые не менее, а может даже более неопределенны, воспринимаются как ясные и понятные.

Здесь мы не будем пытаться давать

общую характеристику ментальности и ограничимся теми сторонами этого явления, которые наиболее важны для истории мысли. В мышлении ментальность проявляется, так сказать, в складе мышления и предрасположенности общества или отдельных его слоев в определенную эпоху к тем или иным представлениям о мире. В отличие от формальной логики, которой мыслитель может придерживаться сознательно (в средние века это аристотелевская логика, или диалектика), склад мышления дает о себе знать в той связи идей и понятий, которая не подлежит ни грамматическому, ни формально-логическому регламентированию. Это сравнительно свободное движение мысли, направления которого определяются мировоззренческими ценностными ориентирами. Таковые ориентиры поэтому являются особо важными элементами мышления. Для средневековой мысли это были прежде всего христианско-нравственные ориентиры. Особенностью западного общественного сознания было наличие очень важных рыцарских этических ценностей и тех понятий, которые определяли правосознание.

Изучение общественной мысли с точки зрения социальной психологии предполагает наряду с анализом этих мировоззренческих ценностных понятий и выявление своего рода структуры мышления, ими определяемой. Наибольший интерес при этом представляет массовое сознание, характерное для определенных широких слоев общества, соотношение этого сознания с идеями, генерировавшимися ученой элитой. Эти идеи, конечно, были более динамичными в отличие от весьма инертного сознания масс. В конечном счете они были частью социального сознания, образуя его, так сказать, верхний слой.

У общественной мысли есть своя статика и динамика, также требующие тщательного исследования. Особенно это касается наиболее статичных зон сознания, которые слабее всего изучены, поскольку оказались в поле зрения историков лишь благодаря, пожалуй, историко-психологическому методу, и которые более трудны для анализа. Их эволюция, которая все же происходила, была более медленной, менее очевидной. В средневековой мысли такой зоной было христианско-нравственное сознание, относительная статичность которого была обусловлена прежде всего тем, что оно опиралось на неизменные в принципе библейские нравственные ценности. Такие устойчивые, малоподвижные пласты сознания, как глубинные воды моря, образовывали ту «толщу», основу всякой мысли, не принимая в расчет которую историк, концентрирующийся лишь на верхних, наиболее динамичных слоях, рискует вольно или невольно впасть в иллюзии. В этих толщах сознания ментальность запечатлена наиболее глубоко. Здесь собственно мысль и склад мышления яснее проявляются в своих взаимоотношениях.

В социально-психологическом плане очень важным, наконец, является вопрос о соотношении социального и индивидуального. По этому поводу стоит напомнить некоторые, ставшие уже банальными истины, из которых, исходит и историко-психологический метод. Прежде всего, всякая мысль социальна, поскольку представляет собой операцию идеями и понятиями, выработанными обществом и принятыми в нем. Любое умозаключение выводится по правилам, которые, в свою очередь, тоже социально обусловлены и предопределены складом мышления, характерным для данного общества, а также формальными нормами логики и грамматики. Таким образом, мышление всякого человека связано своего рода инструментарием и мыслительным материалом, заданными обществом. Разумеется, все это не исключает возможности проявления индивидуальности, оригинальности мышления. Однако, поскольку в целях нашей работы важна именно мысль социальная, в той или иной степени массовая, заметим, что в сознании даже самого оригинального мыслителя непременно присутствуют более или менее широкие пласты социального, общепринятого и традиционного. Индивидуальное сознание — это, так сказать, микромир, во многом повторяющий макромир сознания общественного;

оно обладает своими статичными и динамичными зонами, первая из которых наиболее социально обусловлена.

Таким образом, изучение общественной мысли с социально-психологических позиций, составляющих наиболее приемлемый, с нашей точки зрения, метод, требует по возможности максимально широкого охвата общественного сознания. И, прежде всего, коль скоро речь идет о сознании средневекового общества, охвата нравственных пластов, представлявших собой основу всякого мышления. Основные ценностные ориентиры, структура и склад мышления, свойственные этой нравственной основе сознания, важно понять в первую очередь в их статике, но непременно и в динамике.

Нравственные идеи средневекового общества, вытекавшие из христианской морали и феодально-рыцарской этико-правовой доктрины, определяли человека, его сущность, смысл существования, они также определяли его в отношениях к Богу и людям, обществу. Поэтому логично было бы, отталкиваясь от нравственных идей, рассмотреть весь комплекс представлений об обществе и государстве как неотъемлемой части общественного сознания. Именно такой план исследования был избран для данной работы.

Переходя теперь непосредственно к теме данной работы, посвященной общественно-политической мысли во Франции в XIV–XV вв., стоит прежде всего остановиться на ее хронологических рамках. При всей условности всяких хронологических рамок применительно к истории мысли данный период все же имеет право на свое особое место в духовной эволюции средневекового французского общества. В общем виде эта эпоха, разделяющая классическое средневековье и Возрождение, является временем глубинных сдвигов в общественном сознании, обеспечивших его переориентацию на те мировоззренческие ценности, которые стали определяющими для духовной культуры Нового времени. Если исходить из цивилизационной теории истории, согласно которой западноевропейская цивилизация является открытой, в отличие от других, замкнутых, то можно сказать, что именно в эти столетия границы духовного кругозора западного мира были раздвинуты настолько, что стал возможным прорыв в открытое пространство дальнейшего беспредельного развития.

С другой стороны, это время представляет интерес потому, что к его духовной жизни, в частности во Франции, внимание историков всегда было ослабленным. Питавшаяся по преимуществу духовной пищей, полученной в наследство от предыдущих столетий, и еще весьма неопределенно проявлявшая вкус к новым идеям и способность к их производству и освоению, духовная культура этой эпохи не обладает во Франции качественной завершенностью. Ее статичные пласты еще полностью тяготеют к культуре прошлых веков, а в динамичных пластах — движение и поиск, не завершившиеся еще утверждением социально значимых новых ценностей.

Но то, что ранее ослабляло внимание историков к общественной мысли этих столетий, сейчас, напротив, поднимает ее акции в их глазах. Ибо с эволюционной точки зрения такие эпохи, конечно, представляют особый интерес.

Наконец, нужно указать и на теснейшую связь между развитием общественной мысли и эволюцией социально-политической. Она же за эти два столетия проделала очень важный путь от феодального общества и государства к социально-политической организации так называемого Старого порядка. И общественнополитическая мысль была активным соучастником этой эволюции, суть которой невозможно понять, ограничиваясь лишь изучением социально-экономических и политических ее сторон.

В качестве источников но истории общественной мысли, изучаемой с социально-психологической точки зрения, используются все письменные материалы эпохи.

Французская литература XIV–XV вв. очень богата по количеству написанных и дошедших до нас сочинений, по разнообразию жанров, а также обилию документальных материалов. Степень же информативности разных письменных источников при обращении к ним с целью изучения общественной мысли весьма не одинакова. Наиболее ценны в этом смысле трактаты, т. е. рассуждения на определенную тему, которые не обязательно представляют собой цельные сочинения соответствующего жанра. Рассуждения очень часто встречаются в виде своего рода анклавов в художественной литературе, исторических произведениях и мемуарах.