Француз
Шрифт:
– Говорят, у вас, у русских, без водки дела не делаются.
– Это верно, но отчасти. Во-первых, подойдут и другие напитки, хоть абсент. Во-вторых, прежде чем дела пойдут, надо договориться. А уж потом… А вообще у нас еще говорят, что кур доят!
– Как это, кур доят?
– Такой рифмованный афоризм. Образный намек на то, что надо меньше верить стереотипам и всяким небылицам.
– Да я шучу, Антон, – воскликнул Жерар со смехом. – Примитивный французский юмор. Хотя я где-то читал, что русские как раз его понимают
Однако на Антона его заявление никакого эффекта не произвело. Даже несмотря на то, что фраза this restaurant belongs to me [2] прозвучала недвусмысленно и четко, он посчитал, что француз ошибся, ведь английский-то для него тоже не был родным языком. Именно поэтому Антон продолжал оставаться невозмутимым, а лишь только кивнул в ответ, из вежливости.
– Чертовски приятно иметь дело с человеком, умеющим слушать, – воскликнул француз с досадой. – Казалось бы, произносишь нечто из ряда вон выходящее, а собеседник не перебивает тебя, а терпеливо ждет объяснения. Мы с вами сработаемся.
2
Этот ресторан принадлежит мне.
Жерар засмеялся, но вышло у него это нервно. Антону было и вовсе не до смеха. Выходит, этот подозрительный человек из Лиона, «сосватанный» Антону его старинным немецким приятелем Ральфом Мюллером, не оговорился, а он не ослышался. За последние годы, наполненные невероятными приключениями, Ушаков повидал всякое, но не отвык подозревать некоторых людей в неадекватности, особенно если они в самом начале знакомства начинают нести ахинею. Он ведь прекрасно знал, кто владелец заведения, даже виделся с ним несколько раз.
И все же для верности Антон переспросил:
– Этот ресторан принадлежит вам, так вы сказали? Быть может, вы имели в виду, что это место как раз для вас? You meant «you belong to this place»?
– А, вы все-таки не так невозмутимы, как мне показалось? Вас можно понять. Я имел в виду, что это фактически мой ресторан. И самое смешное, это правда. Другое дело – доказать этот факт будет чрезвычайно сложно, и ваша помощь мне как раз в этом и нужна.
«Ладно, Ральф, я тебе это припомню: подсылать ко мне ненормальных – это что-то новенькое», – мысленно возмутился Антон.
И поскольку он молчал, французу пришлось поспешить с разъяснением.
– Эта история тянется с 1812 года…
– В 1812 году этого
– Я знаю, – Жерар расхохотался. – Я имею в виду не это здание, оно ведь, как это у вас говорят, novodel, так? И все же меня привели сюда события, происходившие именно в 1812 году в Москве.
– Прошло уже больше двухсот лет, – заметил Антон.
– Верно, все случилось ровно за двести лет до начала третьего, но, я убежден, не последнего президентского срока Владимира Путина.
Француз вновь рассмеялся, теперь уже собственной шутке. Антон через силу улыбнулся. Несколько посетителей кафе обернулись, услышав столь родную фамилию.
– Видите ли, в чем дело, – продолжал Жерар, – мой предок – русский офицер и дворянин. В силу неизвестных мне обстоятельств он вынужден был после войны осесть во Франции. Есть легенда, будто он уходил из вашей страны как все наши, вместе с армией Наполеона в районе Березины. О, Березина, Березина… Позор и трагедия Франции! Такая славная победа при Бородино, взятие Москвы – и такой унылый и бесславный конец на Березине!
– Так уж прямо и победа, – проворчал Антон. – Так уж и «взятие» Москвы. Прямо не Наполеон, а Девлет-Гирей.
– Простите?
– В Бородинском сражении как минимум не было победителей. Это признанный факт. А Москву вам просто так отдали. Точнее, не вам, а им, раз вы русский.
– Точно, немного русский. Но Бородино! Да что вы говорите такое? Наполеон одержал победу при Бородино! Русские потеряли там десятки тысяч человек. Именно поэтому Александр, ваш император, оставил столицу, бросил Кремль и бежал в Санкт-Петербург.
– Стоп. Стоп! Кто бежал, куда? Столицей России тогда был Питер. В нем, а не в Москве находились царские резиденции, например в Зимнем дворце. Жерар, извините, но у вас в голове, хоть вы и немного русский, как и у всех иностранных гостей, чудовищная каша. Ну, типа мюсли, сборная солянка, то есть буйабес из не связанных между собой сведений… Нет, разумеется, до американцев вам в этом смысле еще далеко, но все-таки… Кстати, однажды я встречал в аэропорту своего коллегу из США, так он на полном серьезе спросил у меня, принимал ли я участие во Второй мировой войне… А то, что я родился в 1967 году, его не смутило.
– Ха! Так это ж американцы! – воскликнул Жерар. – Что вы от них хотите? Надутые, бесцеремонные невежды!
Антон в который раз поразился, как легко объединяются представители любых народов в своем желании обсуждать и осуждать за глаза несчастных американцев, продолжая при этом пользоваться их технологиями, правилами корпоративного управления, обещая, но не отказываясь от фастфуда и кока-колы, ожидая новых голливудских релизов или очередной версии айфона.
Конец ознакомительного фрагмента.