Француженки не любят сказки

Флоранд Лора

– Ты правда представляла вот это в своих фантазиях, когда была тут днем?

– О да. С каждым кусочком, который брала из твоей коробки.

Он взял ее за талию, поднял и посадил на прилавок.

– Как я не догадался положить в ту коробку номер моего мобильного! – Он опять приник губами к ее губам и раздвинул бедрами ее ляжки. – Просто я боялся тебя спугнуть.

– Спугнуть м?.. – Но его губы не позволили ей договорить фразу.

Не прерывая поцелуя, он опять навалился на нее, заставил откинуться назад,

на его сильную руку. Когда потом он помог ей вернуться в прежнее положение, в его руке была еще одна шоколадка.

– Почему ты мог спуг…

Он сунул шоколадку в ее раскрывшиеся губы, не дав договорить.

Она закрыла глаза; на ее языке таял темный шелк, мгновенно подладившийся под температуру ее тела.

– По-моему, ты говорил, что нигде и никогда не жил без света.

Он покачал головой, но выражение его лица говорило, что это не совсем так.

– Не жил.

– Это тьма, которая не видела света. Она предназначена для тайн.

– Тебе нравится? – прошептал он с той давней, трудно скрываемой уязвимостью, с жаждой похвалы.

– О да. Это вроде как тьма, из которой родился мир.

– Если мы хотим, чтобы родился мир, тогда нам нужно немного секса. – Он сунул руки под ее тунику, в легинсы, прижал горячие ладони к ее попке, снял со стола и посадил верхом на свои бедра. – Где ты хочешь? Как? – шепнул он, нежно и сумрачно, словно сердцевина его шоколада, когда нес ее на середину зала. – Что подсказывает твоя фантазия?

Она показала рукой на шершавый камень арки:

– Вот тут.

Держа ее одной рукой, он прижал ладонь к камню.

– Так ты поцарапаешь свою нежную кожу.

– Я хочу тут, – прошептала она. – Прямо тут.

Он хрипло хохотнул.

– Лично я бы выбрал место помягче. Где я смогу взять тебя по-настоящему жестко.

– В следующий раз, – пообещала она возле его губ, запустив пальцы в его волосы. – В следующий раз.

Он вернулся с ней назад, нашел свою старую куртку и опять накинул на нее. Защитив таким образом ее кожу, он прижал ее спиной к камню, провел ладонями вверх по ее ребрам, лаская большими пальцами ее груди.

– Что ты хочешь сказать мне? Что я красивый? Я еще не видел никого прекраснее тебя.

– Доминик, я очень хорошо представляю себе, с какими красивыми женщинами ты спал…

Он заставил ее замолчать поцелуем и одновременно раздвинул ее колени.

– Ты даже не знаешь, о чем говоришь, черт побери. – Его поцелуи делались все более жадными, ладони пытались служить защитой от шершавой стены, а его бедра давили все сильнее. Он не шутил, сказав, что хочет взять ее жестко. – Жем, скажи мне, что я могу удержать тебя.

– Между прочим, я хотела поговорить с тобой о…

– Ты просто скажи! – Он сунул руки в ее легинсы и стащил их вместе с трусиками и всем остальным.

Но она учащенно задышала от страсти, когда ее нежное лоно

сначала ощутило прохладный воздух – а потом прикосновения его большого пальца, грубо раздвинувшего ее половые губы.

– Скажи.

– Ты можешь удержать меня. – Она беспомощно извивалась. – Дом – господи – не спеши. Дай мне – насладиться тобой.

Опять грубый смех, наполненный отчаяньем.

– Я попробую. Пожалуй, мне нужна практика.

И он старался не торопиться. Камень сдерживал его, напоминал, что нельзя увлекаться и напирать слишком сильно, чтобы не сделать ей больно.

Потом она сидела у него на коленях за своим обычным столиком и разглядывала тыльную сторону его рук. Они покрылись ссадинами. Пока она наслаждалась его восхитительными усилиями, он защищал ее голову и попку от грубого камня.

– Прости, – виновато сказала она, водя пальцем над царапиной, но не прикасаясь к ней, а лишь шевеля волоски на его руке.

– Пустяки, – отмахнулся он. – Правда. Пустяки. Я люблю тебя. – Он произнес это твердо, как приказ, не допускавший никаких возражений. И еще крепче обнял ее.

Самое лучшее место на свете.

– Можно я навсегда останусь сидеть вот так? – с тоской попросила она.

– Да, – ответил он, уткнувшись носом в ее волосы.

– Я люблю тебя, – прошептала она возле его горла. – Но я понимаю, почему тебе не нравится это слышать.

Его рука слегка напряглась.

– Не уверен, что ты это понимаешь.

– Это слишком прилипчиво, – сказала она, обхватила его, насколько хватило ее рук, и еще сильнее прижалась к нему.

– Жем. – Он взял ее за подбородок, но она вырвалась, уткнулась носом в ямку на его горле и вдохнула его запах – восхитительный, теплый, темный, опасный. От него пахло шоколадом, а также смесью запахов ее и его собственной кожи. – Недостаточно прилипчиво.

Тогда она подняла голову и посмотрела на него при слабом свете, который просачивался от его оконных витрин, бросая в темноту полосатые, как зебра, линии. Ей показалось, что какой-то огромный зверь вышел из лесной чащи и положил ей на колени свой рог. Но это был не единорог, а дикий, опасный хищник.

– Я хочу, чтобы ты пообещала, что никогда меня не бросишь. – Его пальцы впились ей в кожу, но тут же разжались. – Но я все равно не поверю, если даже ты и пообещаешь.

– Какие мы глупые. – Она ощупала его плечо, руку, изучая в темноте форму странного зверя. – Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что никогда меня не отпустишь. Но мне трудно поверить, что у меня есть на это право.

– Я знаю. – Его рука была то грубой, то нежной, словно он все время спохватывался и смягчал свои прикосновения. Но тотчас забывал об этом. – Сначала ты должна спасти младших. Тех, кто, – у него странным образом дрогнул голос, – в этом нуждается.