Француженки не терпят конкурентов

Флоранд Лора

При этом ее руки с широко расставленными локтями по-прежнему упирались в бока. Многие парни в ночном клубе посторонились бы перед решительно подбоченившейся дамой, но Филипп дождался этого прикосновения, заметил, как ее локоть отдернулся назад, рука опустилась, а плечо оказалось прижатым к его груди. Он даже не вздрогнул от столь тесного соприкосновения. Вероятно, из-за толстой куртки он просто ничего не почувствовал.

Прижимаясь к нему правым боком, Магали подняла голову и стрельнула в него сердитым взглядом. Он же, склонив голову, посмотрел на нее с полнейшей серьезностью.

– Вы

никогда ни о чем не просили меня, Магали.

Кошмар, с какой же сокрушительной силой прозвучало ее имя в его устах! Она вдруг поняла все те сказки, что предупреждали об опасности открытия своего настоящего имени. Но его заявление прозвучало настолько возмутительно, что она замерла в повороте, все еще касаясь плечом его груди.

– Я просила вас не приходить в мое кафе!

– Ничего подобного. Вы пытались угрожать, что прогоните меня. Но никогда ни о чем не просили, Магали. Хотя прекрасно знаете, что я мог бы уступить вашей просьбе.

И он освободил ей путь. Молча удалился в свою кондитерскую, царственной поступью прошествовал в свой тронный зал.

* * *

Когда она, выполнив поручение Женевьевы, вернулась из магазина «Жибера» с новыми пачками рисовальной и чертежной бумаги, эмоции продолжали бурлить в ней, и Магали отчаянно пыталась выбросить из головы образ искусной руки, помешивающей кипящий карамельный сироп. Как посмел он подумать, что она способна попросить его хоть о чем-то? Никогда. Будто она могла… смиренно обратиться к нему с просьбой.

На самом деле могла… В день их знакомства она пыталась заставить себя попросить его, чтобы спасти их с тетушками кафе. Но, попав в те его роскошные королевские владения, она осознала, что просто не может сыграть роль… нищей попрошайки.

Мрачно глянув на посетительницу, сидевшую за одним из столиков в глубине салона, Магали не сразу признала в ней Клер-Люси.

– Чао, – бросила она краткое приветствие.

Раз Клер-Люси не сохранила верность Магали, то и сама она не видела причин для того, чтобы уделять особое внимание этой продавщице игрушек. Клер-Люси теперь зачастую распивала днем чаи в кондитерской Лионне. Вероятно, скромно примостившись в уголке, она надеялась на то, что на нее обратит внимание один из интересных шеф-поваров, а такое поведение просто доводило Магали до безумия.

Разумеется, могло быть еще хуже. Клер-Люси могла таскаться туда именно потому, что его изделия настолько восхитительны, что любая женщина, разок попробовав их, уже и думать не могла ни о чем другом.

– Привет, – хмуро откликнулась ей Клер-Люси.

С чего-то вдруг расхрабрившись, она потягивала один из чаев тетушки Эши. Если она заказала его по рассеянности, то тетушка Эша могла пожелать ей духовных сил, и тогда Клер-Люси, забыв о слабости, будет готова на любые подвиги. И это отвадит ее предавать друзей.

– Мне понравилась твоя новая витрина со старинными машинками, – сухо заметила Магали.

– А у вас появились симпатичные колючие заросли, – ответила Клер-Люси.

– Разумеется. – Магали испытала легкое самодовольство.

– Какие же еще игрушки, по-твоему, могут понравиться привлекательным деловым парням?

– Вероятно,

ты сама, – пожав плечами, заметила Магали.

Клер-Люси вспыхнула и попыталась пригладить тугие кудри своей прически.

– Надеюсь, Клер-Люси, тебя не может всерьез порадовать идея стать чьей-то игрушкой.

– А что ты собираешься делать в День святого Валентина?

– Ничего, – торжествующе произнесла Магали.

Прошел очередной год, а стены ее крепости остались по-прежнему неприступными. Разве она не права в своей стойкости?

– Я тоже ничего, – уныло откликнулась Клер-Люси.

– Ну вот и умница, – похвалила ее Магали. – Можешь зайти к нам, как в прошлом году. У нас всегда славная уютная атмосфера для женщин, не желающих становиться игрушками.

Клер-Люси возмущенно взглянула на нее.

– Ты же знаешь, Магали, что мне нравятся игрушки.

– Ну, тогда я сдаюсь, – соврала Магали, поскольку не сдавалась она никогда.

И, резко развернувшись, она удалилась на кухню и принялась готовить шоколад.

Тетушка Эша, продолжая спокойно раскрашивать яичными белками лепестки роз, с улыбкой на нее посмотрела.

– Женевьева внизу в подвале, решила отыскать какие-то из наших старинных форм для шоколада.

– Я имела в виду, что, может, и славно быть игрушкой для какого-то славного парня, если, конечно, мне удалось бы стать для него такой же очаровательной, как Барби, – с мечтательной тоской произнесла Клер-Люси, вновь увидев Магали в проеме арки.

Если бы тетушка Женевьева услышала ее слова, то явилась бы из подполья, разверзнув каменные плиты, словно разгневанная богиня из адских глубин.

– Но вместо этого все они воспринимают меня как Рэггеди Энн [76] . – Она вновь пригладила кудри.

«Во-первых, – подумала Магали, – они сами выбирают для себя такие игривые прически, но, во-вторых, я сильно сомневаюсь, что мы с тетушками поступаем правильно, спасая этих глупых принцесс». Казалось, скоро им придется просто хватать их за волосы и распрямлять их нелепые кудряшки.

76

«Тряпичные Энн и Энди» – фирменное название и имена тряпичных кукол (деревенской девочки с косичками и ее маленького братца) – созданные художником Джонни Груэпли в 1915 году, этих кукол и вышедшие позже популярные детские книжки о них обожали несколько поколений американских детей.

Она вернулась на кухню и сурово взглянула на плавящийся шоколад. «Ты могла бы попытаться найти истинного ценителя, стремящегося найти настоящую желанную подругу и способного по достоинству оценить красивую женщину».

Клер-Люси выпила ту чашку шоколада до последней капли и теперь сидела с задумчивым видом.

Потом, еще погруженная в свои мысли, она расплатилась и, выйдя из кафе, направилась вниз по улице.

Подойдя к двери, Магали увидела, как Клер-Люси, перейдя на другую сторону, остановилась перед кондитерской Лионне, пригладила волосы, расправила плечи и толкнула входную дверь.